Александр Михайловский - Однажды в Октябре

Я вздрогнул, а из коробочки раздался очень отчетливый голос, — Товарищ полковник, старший лейтенант Малюта, слушает.

Мысли в моей голове смешались. Несомненно это была рация… Но такая маленькая, размером с портсигар… О таких я никогда не слышал. Кроме того словосочетание «товарищ полковник» резало ухо мне, но ничуть не смущало моих визави… В третьих, Малюта, он что потомок того самого Скуратова-Бельского, или это прозвище… Второй вариант был куда хуже первого, ибо просто так такие прозвища никому не даются. У меня опять потемнело в глазах.

А полковник продолжал свой разговор с невидимым собеседником, — Товарищ старший лейтенант, приказываю вам направить в Готическую библиотеку наряд из двух бойцов. Надо отправить господина Керенского к месту его назначения.

Коробочка отозвалась, — Вас понял, товарищ полковник, нарядом направляю, прибуду с ним лично через пару минут!

— Вот как, — подумал я, — а с дисциплиной, судя по всему, у НИХ действительно полный порядок…

В кабинет вошли еще трое военных. Обмундированы они были почти одинаково, так что трудно было отличить внешне офицера от нижнего чина. Один из них, по всей видимости, командир, здоровенный и наглый, вскинул руку к козырьку кепи и произнес, — Товарищ полковник, старший лейтенант Малюта по вашему приказанию прибыл… — и тут же бросил на меня такой взгляд, будто спросил, — Этот, что ли Керенский? Ну, Ну.

Я вздрогнул, а полковник Бережной продолжил, — Товарищ старший лейтенант. Вы лично доставите гражданина Керенского в указанное вам надежное место. И чтоб все было в полном порядке, этот человек нам еще пригодится!

— Так точно, товарищ полковник, — козырнул старший лейтенант, и ухмыльнулся, — гражданин Керенский — на выход с вещами…

Какие там вещи, маленький саквояж на случай внезапного бегства был сложен уже давно. Судьба революционера неверна, только что ты произносил пламенные речи, и вот уже твой соперник отправляет тебя на гильотину. Я совсем не желал разделить судьбу Дантона, Робеспьера и Сен-Жюста, а потому, давно приготовился оставить стремительно идущий на дно корабль русской революции.

Под командой лейтенанта Малюты, двое головорезов, у одного из которых я заметил нашивки унтер-офицера, вывели меня на улицу. Там мы все и еще двое солдат, уселись в нутро одного из броневиков и покатили в какое-то неизвестное мне «надежное место». Именно тут, на жесткой встряхиваемой скамейке, зажатый с двух сторон вооруженными солдатами, под внимательным взглядом сидящего напротив Малюты, я понял, что моя жизнь еще раз разделилась на «до» и «после».

13 октябр я (30 сентября) 1917 года, 17: 4 5, Финский залив. Борт БПК «Североморск»

Где-то наверху противно взвыла сирена. Я выглянул в иллюминатор. Корабль уже вошел в Неву, и сейчас осторожно шел по фарватеру, приближаясь к Николаевскому мосту. Я торопливо собрал свои записи и сунул их в чемодан. Не доходя до моста, корабль остановился. В дверь кают-компании постучали. Вошел уже знакомый мне унтер-офицер Игорь Кукушкин, который и забирал меня из Выборга, внимательно посмотрев на меня, он сказал, — Товарищ Ленин, пора, катер уже спущен на воду. Вас уже ждут на набережной у Зимнего дворца. Там целый торжественный митинг, с оркестром и цветами.

Тот же катер, который в Выборге доставил меня с берега на корабль, теперь стремительно несся по реке. Вместе со мной были Эйно Рахья, подполковник Ильин, унтер-офицер Игорь и двое его солдат. Миновав Дворцовый мост, катер сбавил ход. На набережной, напротив главного входа в бывший царский дворец стояла толпа людей. Развевались красные флаги. Когда мы выбрались на пристань, духовой оркестр на набережной заиграл «Интернационал».

По моим щекам покатились слезы. Конечно, в апреле 1917 года меня так же торжественно встречали у Финляндского вокзала. Но тогда еще мы не были у власти, и Временное правительство могло бы нас прихлопнуть, как котят. А вот теперь… Теперь Временное правительство низвергнуто, причем больше собственными усилиями, чем нашими. Мы победили, ну или почти уже победили, и при этом открыли страницу новой истории государства, которое совсем недавно именовалось Российской империей, а потом Российской республикой. Как эта страна будет называться дальше, я еще пока не решил, но это уже не так важно. Именно здесь мы построим первое на земле общество социальной справедливости и освобожденного труда.

Поднявшись вверх по каменным ступеням пристани, я увидел улыбающегося Сталина, рядом с ним стоял довольный, буквально сияющий Дзержинский и какой-то генерал в пенсне. Еще несколько человек в уже знакомой мне пятнистой форме держались отдельно, хотя и находились в первых рядах встречающихся. Видно, что главным среди них был офицер, среднего роста, худощавый с лицом, помеченным мелкими шрамами. Чутье подсказывало мне, что он успел немало повоевать, и грязь окопов для него милее паркета штабов. Рядом с ним стоял еще один офицер, только помоложе, с жестким лицом кавказского типа. Третьим в их компании был немолодой, с короткой седой бородой мужчина, одетый в цивильный костюм, но по его выправке, было видно, что он тоже когда-то носил форму.

— Здравствуйте, товарищ Ленин, — сказал Сталин, пожимая мне руку. — Вот, разрешите вам представить, — он повернулся к встречающим.

— Генерального штаба генерал-лейтенант Потапов Николай Михайлович, — генерал в пенсне подчеркнуто вежливо приложил ладонь к своей фуражке…

— Полковник Бережной Вячеслав Николаевич, — козырнув, худощавый офицер пожал мне руку. — Ну и у него и ручка, — подумал я, — Так сразу и не подумаешь, что он такой силач…

— Старший лейтенант Бесоев Николай Арсеньевич, — офицер-кавказец, отдав честь, сделал шаг в сторону. Было заметно, что он все время поглядывает по сторонам, словно пытаясь обнаружить возможную для нас опасность. Понятно, что он у них кто-то вроде охранника…

— Тамбовцев Александр Васильевич, журналист, — седобородый добродушно улыбнулся, и протянул мне руку. Но по его хитрым глазам я понял, что он не так уж прост, как старается казаться. Как, впрочем, и я. Но у него преимущество, поскольку он про меня знает все, а я про него ничего. Опасно.

— А теперь, товарищи, давайте отправимся в Смольный, где обсудим все вопросы, связанные с передачей власти Керенским и формирование нового правительства, — сказал Сталин. — Прошу вас.

Толпа встречавшая меня расступилась и я увидел три удивительных автомобиля, совершенно не похожих на те, которые мне раньше пришлось видеть. Два из них, относительно небольшого размера, были выкрашены в темно-зеленой краской, с большими желтыми и коричневыми разводами. Наверху у одного них стоял пулемет, другой был украшен какой-то штукой с очень толстым стволом и массивным круглым барабаном. Третий аппарат, с восемью большими колесами, был, скорее всего, броневиком. Во всяком случае, он был цельнометаллическим, без окон, а на самом верху его была небольшая круглая башенка, из которой торчало два ствола — один большой, второй — поменьше. Возле броневика стоял десяток солдат все в той же пятнистой форме и вооруженных короткими карабинами. Поневоле поверишь если не в переселение душ, то в пришельцев из других времен.

Тут мне вспомнилась встреча меня в апреле этого года у Финляндского вокзала. Я попросил солдат, стоявших у восьмиколесного броневика подсадить меня. Встав на крыше этой боевой машины, я посмотрел на людей, обступивших ее вокруг, на развевающиеся красные флаги, на окна Зимнего дворца, и произнес,

— Товарищи! Рабочая и крестьянская социалистическая революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась!

Толпа дружно закричала — Ура! Оркестр снова заиграл, на этот раз, «Марсельезу». Я спустился с броневика, и на прощание, помахав кепкой, сел в одну из машин, разукрашенных замысловатыми узорами. Туда же сели Сталин, Дзержинский, Потапов, Бережной, Бесоев, Тамбовцев и унтер-офицер Игорь Кукушкин, которого Сталин при всех похвалил за образцовое выполнение задания партии. Было немного тесновато, но вполне терпимо. Еще несколько человек, включая подполковника Ильина и одну миловидную чернявую даму, сели во второе авто.

— Ну, поехали? — спросил Бережной, сев за руль нашей машины. Люди из будущего почему-то заулыбались. Заурчал мотор, и автомобиль плавно тронулся с места… Я оглянулся. Вслед за нами двигался второй автомобиль, а за ним следовал и броневик. Подумав, что нападение на нас было бы сейчас самым настоящим самоубийством, я впервые за несколько последних месяцев почувствовал себя в полной безопасности…

13 октября (30 сентября) 1917 года, 18:30, Суворовский проспект, дом 48

После триумфальной встречи Ильича на набережной у Зимнего дворца, мы дружно погрузились в «Тигры» и с вывернув на Невский, не спеша поехали в сторону Николаевского вокзала. Ленин с удивлением крутил головой, разглядывая оборудование нашего автомобиля.