Желудь - Михаил Алексеевич Ланцов
— Почему не примем? Примем. Но ты понимаешь, чем это закончится?
— Кровью.
— Реками крови. — поправил его Борята. — И ради чего?
— Роксоланы знали, где ждать тех набежников. Не так ли? Стояли там несколько дней, так?
— Так. Мы приметили там кострище — более седмицы огонь жгли, а то и больше.
— Откуда они знали, где их ждать? Волоки ведь есть разные. Тем более что лодками они скованы не были. И могли пройти вообще где угодно. Откуда им вообще было известно, что там кто-то пойдет?
— К чему ты клонишь? — нахмурился Борята.
— К тому, что они сами этот набег и начали. Подбили на него прямо или исподволь людей, а потом их перебили, заодно избавившись от рисковых и лихих. Тех, кто мог бы против них восстать.
Все промолчали.
Но не шокировано. Было видно, что парень озвучил то, о чем обычно молчали.
— Там были тела только набежников?
— Да. Судя по следам, оставленных ранее, все они там легли.
— А как вы их отличали? Сколько дней прошло с того боя? Тела или зверьем обглоданы, или попортились от тлена.
— Так и есть. Все обглодано и тлеет. Вонь страшная.
— И почему вы решили, что это именно набежники?
— Остатки одежды. Да шрамы кое-где видно от инициации. В наших родах так не поступают.
— То есть, вы уверены, что там не наши мужи переодетые?
— Да. — кивнул Борята.
— Твари… вот твари…
— Поясни по-людски? Видишь, тебя не вполне понимают, не привыкли еще. — вмешался Вернидуб.
— Им самим нас грабить открыто не с руки. Они же дань за защиту берут. Ежели начнут так чудить, то вместо дани получат восстание. А вот если подзуживать тех или иных соседей, через своих людишек, самое то. Желательно выбирать отчаявшихся от голода или грядущего голода. Тем более что потом их можно встречать на возврате, выполняя свои обязательства по защите. И получится как в присказке одной: и овцы целы, и волки сыты, и пастуху светлая память.
— Мудрено как-то… — покачал головой Борята.
— Сколько сейчас рабыня в Феодосии стоит?
— Много, — нахмурился Вернидуб.
— Я видел десятка три баб и девиц. В основном последних. Мыслю, что этот… хм… улов разом принесет нашим лицемерным защитникам больше богатства, чем дань с нас за несколько лет. А ведь они и тех, кто у нас промыслом живет, тоже угоняют в рабы. Обратите внимание — так они поступают и с нами, и со всеми нашими соседями.
— Слишком сложно. Роксоланы не любят такую возню. — покачал головой Борята.
— Нас чего тогда не подбивают? — спросил его спутник.
— Зубры ходили на медведей по моей юности. — встрял Вернидуб. — Тоже в полон девиц увели. И тоже все погибли. А три лета назад у нас, среди Боровых медведей, шли разговоры о том, чтобы сходить в такой набег. Но сорвалось.
— Отчего же? — поинтересовался Борята.
— Хворь напала на тех, кто собирался идти. Вот я и присоветовал им не ходить, дескать, знак недобрый.
Неждан усмехнулся, понимая, настрой ведуна и то, что это его проказа была. Борята же со спутниками своими переглянулся, думая совсем об ином.
Хмуро.
Мрачно.
— Если бы меня взяли с собой, я бы глянул и сказал, что там случилось. — продолжил Неждан. — Но да ладно. Что было, то прошло. Значит, наших погнали на юг?
— Да.
— К Танаису[45] или в Таврию?
— В Таврию пеший ход труден. — покачал головой Борята. — Нет. В Танаис почти наверняка пошли. Оттуда их ромеи уже и вывезут.
— Прям натурально ромеи?
— Да кто же их знает? Но с земель ромеев…
Доказательств особых Боряте не потребовалось.
Вон — посерел лицом, и взгляд стал такой, что не пересказать. Ночью увидишь, выходя из туалета — сразу вернешься, поняв, что есть еще… хм… ягоды в ягодицах и не только ягоды.
Да и остальные тоже — помрачнели.
Неждан же продолжал вещать. Уточняя по ходу дела отдельные детали…
— Ты все верно сказываешь, — кивнул Борята. — Ни слова единого не убрать. Однако если мы решимся, то это война.
— Мне казалось, что ты не боишься умереть, — максимально ровно произнес Неждан, глядя ему прямо в глаза.
— Не боюсь, но и стремлюсь этот день приблизить, — усмехнулся он. — Да и наших все одно — много поляжет. Все вокруг в разорении окажется.
— А и не надо войну. Зачем нам война?
— Они не простят, если мы огрызаться станем.
— Хм. Я предлагаю ловить эту щуку на живца.
— В каком смысле?
— Я так и так под ударом. Арак знает о том, что я ладно шкуры выделываю. Думаю, еще год-другой они продержатся. А потом попробуют меня взять. Скорее всего, через набег. Особливо, если от моих промыслов люди вокруг легче жить станут.
— Вполне возможно, — кивнул Борята.
— Мы можем их встретить. Если у нас будет пять-десять подготовленных человек — разложим. Вон — ты видел, как дротик летает. А у меня есть и иные уловки да хитрости. Самое важное — перебить, не давая уйти никому болтливому. Притом взять живым кого-то из старших, чтобы он рассказал — куда они идут и какой дорогой.
— Чтобы выйти на росколанов и сразиться с ними?
— Да. Точно так же. В ночи подойти к лагерю и забросать дротиками. Здесь тоже можно взять пленников да поговорить, чтобы понять кто и как это все организует. И также важно не выпустить птичку. То есть, потом добить всех. Чтобы никто лишнего не болтал.
