Удар акинака - Анатолий Анатольевич Логинов
— Осмелюсь напомнить вам, ваше величество, что русские тоже некогда стояли в Сан-Стефано. Но войти в Константинополь так и не смогли. А потом, ваше величество, был Берлинский конгресс…, -наконец высказался он.
— Предполагаете, что англичане введут корабли в Проливы? А потом будет международный конгресс? — задумался Вильгельм. — Это видится неплохим выходом из положения, раз уж мы не совсем готовы отстаивать наши интересы в войне. Но если англичане окажутся в османской столице в одиночку, им может прийти в голову соблазн обойтись без всяких конгрессов и оставить Константинополь своим протекторатом… или совместным англо-французским, что отнюдь не в наших интересах. Столица турок должна быть турецкой или в крайнем случае, болгарской. Удовлетворять греческие, или российские притязания на Проливы — отнюдь ни в наших интересах. А что скажете вы, Альфред?
— Ваше величество, по имеющимся сведениям, англичане сосредоточили основные силы своего Средиземного флота в Эгейском море неподалеку от проливов. Это, напоминаю, четыре новых броненосца, линейный крейсер и четыре броненосных крейсера при поддержке легкого крейсера и шести миноносцев. Кроме англичан в том же районе появилась французская эскадра, имеющая в своем составе семь броненосных крейсеров и итальянцы, приславшие три броненосных крейсера.
— Как же наша средиземноморская эскадра? Где линейный крейсер «Мольтке»? — заинтересовался кайзер, внимательно разглядывая карту. — Нашел. На карте она обозначена, как стоящая в Салониках? Правильно?
— Виноват, ваше величество, — ответил Тирпиц, — но пока она там и находится. Без вашего приказа…
— Приказываю, — Вильгельм принял героическую позу. — Послать эскадру в Дарданеллы. Близится возможность раздела Турции, и потому корабль на месте абсолютно необходим.
— Разрешите, ваше величество? — Тирпиц, испросив разрешения, вышел из кабинета, чтобы передать приказ кайзера дежурному офицеру.
— Пока твой тезка идет к Константинополю, — обратился Вильгельм к Мольтке, — необходимо показать всему миру, что мы готовы отстаивать свои интересы на суше тоже. Объяви учения Первого и Двадцатого корпусов. Пусть русские задумаются. А заодно пусть подумают и их союзники.
— Ваше величество, если опасность начала войны столь велика, может быть лучше объявить «положение угрожающее войной»? — попытался уточнить Мольтке.
— Не стоит, Гельмут. Вызовите из отпусков офицеров и подготовьте все необходимые приказы для быстрой рассылки, но «положение» я вводить запрещаю. Не стоить провоцировать наших противников на ответные действия, — отказал ему кайзер. — У меня есть предчувствие, что войны может и не быть. Особенно если у нас получится договориться с англичанами о совместных действиях в Константинополе. Тогда в Европе даже мышь не посмеет дернуться без нашего разрешения…
— Извините, ваше величество, — вошедший Тирпиц рискнул перебить кайзера, явно нацелившегося на очередную «историческую речь». Другому такая вольность могла стоить положения при дворе, но стас-секретарю морского ведомства. Фактическому «отцу военно-морского флота» Германии, прощалось многое. — Имею[67] основания предполагать, что известная и влиятельная часть английского политического мира желала с прошлого года воспользоваться надвигавшимся балканским кризисом, чтобы вызвать путем столкновения России с Австрией войну между двумя среднеевропейскими державами и державами Тройственного согласия, имея при этом главной и конечной целью истребление германского флота и разорение Германии.
— Вы как всегда, в своем репертуаре…, — не выдержал Бюлов. — Извините, ваше величество, — тут же попросил извинения у кайзера он.
— Ничего, мой доблестный Бернгард. Я тебя понимаю, тебе хочется поспорить, — улыбнулся Вильгельм. — В споре, как известно, рождается истина.
— Только не в данном случае, — грубовато пошутил гросс-адмирал. — В некоторых спорах истина рождается настолько недоношенной, что сразу и умирает.
Кайзер, любивший незамысловатые шутки, заржал. Бюлов явно обиделся, но промолчал.
— Ваше величество, — отвернувшись от канцлера, продолжил Тирпиц. — В связи с угрозой войны предлагаю послать предупредительные распоряжения контр-адмиралу Хипперу. Я еще раз повторю, что настаивал бы на возвращении большей части Тихоокеанского флота на родину. В нынешних условиях, когда Кильский канал еще не готов, они могли бы усилить наши силы на Балтике.
— Нет, Альфред. Возвращать Мы никого не будем. Я уже говорил не раз и повторю снова. Эти корабли не настолько изменят соотношение сил в Северном море, как ты полагаешь. А вот в колониях они отвлекают силы англичан, французов и русских от европейских морей, — кайзер прошелся вдоль карты и остановившись у висящего на стене портрета жены, продолжил. — На этом нашу беседу закончим. Ты, Альфред, займись флотскими делами. Передашь моему морскому кабинету, чтобы послали телеграммы Инегнолю, Хипперу и командирам крейсеров в прочих колониях. Пусть будут наготове. Тебе, Бернгард, поручаю еще раз связаться с австрийцами и заверить их, что мы готовы поддержать их при любых угрозах со стороны любой из держав. Даже если они первыми объявят войну России, я готов рассматривать такой случай, как полноценный «казус федерис[68]». Тебе, Гельмут Мои указания уже даны. Передашь их военным министрам. И готовьте, готовьте армию и флот к любому событию.
Присутствующие начали прощаться. Но не успели выйти из кабинета, когда в дверь, постучав, вошел дежурный офицер Отто фон Стрелиц[69].
— Ваше величество. Три срочные телеграммы.
— Читайте, Отто, — приказал Вильгельм.
— Первая пришла из Салоник: «Корабль его величества „Мольтке“. Англичане выходят море, следую за ними. Сушон». Вторую прислал командующий Пятой армейской инспекции фон Эйхгорн: «Сообщениями разведки подтверждено начало мобилизации французских приграничных корпусов[70]». Из Лондона: «Имел беседу с Греем, в ходе которой статс-секретарь заявил, что его страна не останется равнодушной перед лицом австрийского вторжения в Сербию. Лихновский».
— Вот видите, ваше величество! — воскликнул Мольтке. — Я же предупреждал!
— Действительно, ты был прав, Гельмут, — неожиданно согласился Вильгельм. — Разрешаю передать соответствующие приказы о введении «положения, угрожающего войной», — приказал он. — Гетцендорфу приказ отправит Отто, — закончил он, имея ввиду военного министра Пруссии фон Гетцендорфа. Когда же все присутствующие вышли из кабинета, но не успели закрыть дверь, Вильгельм добавил. — А тебя, Альфред, я попрошу остаться. Передай распоряжения и возвращайся.
— Слушаюсь, ваше величество, — ответил из приемной Тирпиц.
Примерно через четверть часа он вернулся в кабинет, в котором, словно зверь в клетке, ходил из угла в угол кайзер.
— Альфред, как ты полагаешь, Лихновский точно передал слова английского министра? Я помню впечатления от разговоров
