Удар акинака - Анатолий Анатольевич Логинов
Одновременно британское правительство откровенно врало, как в парламенте, так и в официальных сообщениях газетам. Так, на вопрос депутата Бернарда Лоу в палате общин о положении в Константинополе и о британских действиях в регионе министр иностранных дел Грей ответил, что нет никаких оснований утверждать, что британское правительство обещало что-либо болгарам, движение же флота к Проливам вызвано якобы действиями других держав. Это было сказано в то время, когда он же уведомил болгарского посланника Маджарова, что, по мнению британского правительства, Болгария имеет право занять Константинополь. Отвечая затем на многочисленные вопросы депутата, Грей подчеркнул, что корабли посланы к Проливам для защиты британских подданных и торговых судов. Он констатировал, что в районе Проливов находятся десять британских военных кораблей. Одновременно Грей заявлял послу Сазонову, что военные соображения могут побудить болгар не допустить реорганизации турецкой армии на линии Чаталджи и продвигаться к Константинополю.
Однако военный агент в Англии генерал-лейтенант Ермолов сообщил в своих донесениях, что опираясь на свои источники в армейских кругах британцев, ему удалось узнать о плане действий британцев по «охране», а фактически оккупации, Константинополя. По этому плану британцы под предлогом недопущения беспорядков в Константинополе, которые могут быть вызваны дезорганизованными турецкими войсками, предлагали создать десантные отряды для защиты города и христиан. А при наступлении болгар — ввести корабли в Мраморное море и затем высадить войска. Именно этим он и объяснял появление многочисленных отрядов англичан в Эгейском море.
Тем временем в составе болгарской армии неожиданно появился новый полк осадной артиллерии в составе 4 батарей тяжелых двадцатичетырехсантиметровых мортир фирмы «Шкода» и двух двухорудийных батарей двенадцатисантиметровых пушек с автомобилями-тягачами Порше. Обслуживали их артиллеристы в болгарской форме, но говорящие почему-то на чешском и немецком языках. Несколько дней и ночей орудия устанавливали на позициях. А потом рано утром мортиры открыли огонь. Земля содрогнулась от грохота выстрелов, заставляя вскакивать даже крепко спящих солдат на тыловых позициях. Тяжелые снаряды рвались на позициях турок, снося с лица земли полевые древоземляные укрепления и оставляя на месте окопов огромные воронки. Корректировка огня осуществлялась с нескольких поднятых в тылу болгарских позиций аэростатов. Защитники фортов слышали отголоски выстрелов, ощущая всем телом передаваемую землей дрожь от разрывов снарядов. Наконец, благодаря постоянной корректировке первые снаряды попали в форты. Они пробивали бетонные перекрытия, рушили потолки и галереи, убивали солдат.
Обстрел длился полдня, когда со стороны Черного моря появились несколько турецких кораблей, пытавшихся обстрелять засеченные позиции мортир. Но получивших неожиданный ответ из установленных на береговых позициях и замаскированных осадных пушек. Двенадцатисантиметровые снаряды не всегда могли пробить даже сталежелезную броню османских кораблей, да и скорострельностью орудия образца тысяча восемьсот восьмидесятого года не отличались. Но командовавший обстрелом турецкий адмирал, впечатленный неожиданным ответным обстрелом из крупнокалиберных пушек, приказал уходить.
Стрельба по укреплениям продолжалась до вечера, а почти перед закатом солнца на деморализованных обстрелом турок с крикам «На нож!» бросилась болгарская пехота. Резерв, который командовавший турками Назим-паша попытался бросить в контратаку, частично разбежался, а частично просто саботировал приказ, пользуясь темнотой. И болгары до наступления ночи сумели прорвать оборону, захватив форты первой, а кое-где и второй линии обороны, брошенные турками. На следующий день наступление продолжилось…
Страсти по Проливам. Берлин
Никогда я не был на Босфоре,
Ты меня не спрашивай о нем.
С. Есенин.
Наши политические задачи невыполнимы и неразрешимы без удара меча.
Генерал Бернгарди.
Сегодня в кабинете кайзера было на удивление много народу. Сам хозяин кабинета, сидел не на своем любимом кресле в виде лошадиного седла у конторки, а сбоку от большого письменного стола. У стола, на котором лежала придавленная по бокам свинцовыми грузиками карта Европы, стоял начальник Большого Генерального Штаба Гельмут фон Мольтке. Сбоку пристроились в стульях — полукреслах статс-секретарь имперского военно-морского министерства гросс-адмирал фон Тирпиц и канцлер фон Бюлов. Все сидящие слушали доклад Мольтке о состоянии армии Рейха.
— … в том числе в четырнадцати пехотных полках созданы третьи батальоны, сформирован и новый пехотный полк в Двенадцатом Саксонском корпусе, всего дополнительно армия получила семнадцать батальонов. На все эти новые формирования потребовалось увеличение численности армии на двадцать девять тысяч человек. Таким образом, выполнив положения закона от второго июля, мы получаем два регулярных корпуса — Двадцатый Армейский на французской границе и Двадцать Первый на русской, сформированные из третьих дивизий Первого и Четырнадцатого корпусов и дополнительно изъятых бригад некоторых других корпусов. Это не считая новых формирований, о которых я докладывал вашему величеству ранее.
— Сколько времени потребуется на завершение формирования? — уточнил кайзер.
— Не менее двух месяцев, с учетом необходимого обучения взаимодействию в новых частях и соединениях, — мгновенно ответил Мольке. — Наилучшим решением было бы дать им шесть месяцев на сколачивание и переподготовку…
— Но этих месяцев у нас нет, — отрезал кайзер. — Не так ли, Бернгард? — обратился он к Бюлову.
— Увы, ваше величество, вынужден констатировать, что текущий кризис может обостриться в любую минуту, — подтвердил канцлер. — Болгары успешно продвигаются к Константинополю. Сербы, вместе с черногорцами, заняли порт Аллессио, а позавчера — и порт Дураццо на берегу Адриатического моря. Отчего австрийцы, не желающие присоединения Албании и выхода сербов к морю, начали мобилизацию…
— Говорите прямо, Бернгард, — перебил его Вильгельм. — Может начаться война. А мы не готовы…
— Никак нет, ваше величество, — возразил Мольтке. — Армия готова всегда. Лично я считаю войну неизбежной и чем скорее она начнется, тем лучше. Поскольку это не даст возможности усилиться ни русским, ни французам… Однако следует через прессу подготовить публику. Позаботиться о том, чтобы сделать популярной саму идею войны. Указать, что она начинеатся не из-за принадлежности каких-то неизвестных публике городов и районов…
— Полагаю, майнен херрен, времени у нас не осталось, — кайзер встал, отчего вскочили и все остальные. Наклонившись над картой,
