Утро под Катовице-2 - Николай Александрович Ермаков
— И зачем же немецкий солдат Бауэр хотел уйти в лес?
— Дело вот в чем, господин унтер-офицер, — подобострастным тоном я начал свой выдуманный на ходу рассказ, — сегодня я с фельдфебелем Фишером…
— Фишером? — прервал меня унтер, — это с Гансом что ли?
— Нет, его Курт зовут, но я всегда обращаюсь только «господин фельдфебель», он вообще строгий приверженец соблюдения устава. Тут два дня назад Пауль Беккер удумал позвать его «Эй, фельдфебель!» Вы представляете, это он нашему любителю устава: «Эй фельдфебель!» Ха!..
— Ну и что ваш Фишер? — заинтересовался пьяный унтер моей выдуманной историей.
— Как положено, заставил Пауля четыре часа кряду заниматься строевой подготовкой!
— Ха-ха-ха! — звучно рассмеялся унтер-офицер, — Слышали мерзавцы, как надо? Я вас научу старших по званию уважать! Только попробуйте мне ешё! — на этих словах он остановился и вернулся к главному вопросу, — Ну а в лес-то ты чего поперся, от фельдфебеля хотел сбежать?
— Я же Вам говорю с самого начала: приехали мы с господином фельдфебелем на склад за припасами, а там у интенданта учет идет, вот господин фельдфебель и отправил меня на рынок, чтобы купить всякой всячины, которую мне камрады заказали, у нас ведь там места глухие, даже лезвие для бритвы не купить, да и вообще там кроме гусей ничего нет. Ну вот, пошел я на базар, но не успел дойти, как эта шлюха, я кивнул в сторону Оли, — подошла ко мне и говорит: «За пять марок я сделаю всё, что Вы хотите господин солдат!» Кто же тут устоит? Нет, Вы наверное устоите, да, точно устоите, ведь у Вас тут полно этих шлюх. А вот там у нас место глухое, женщин мало, а те что есть, даже за пятнадцать марок нагибаться не хотят. Я там одной тридцать предлагал…
— Тридцать? — опять прервал меня унтер, — Да ты я смотрю богатый!
— Нет, нет, это я только обещал!
— Ха-ха-ха, — вновь громогласно рассмеялся немец, — ой, рассмешил, он только обещал! А этой ты тоже только обещал?
— Этой бы заплатил, если бы хорошо дала, видите, какая хорошенькая…
— И правда, хорошенькая! — как будто только сейчас увидев девушку, унтер уперся в неё масляным взглядом, — Так говоришь, пять марок?
— Да, — подтвердил я, — говорит, сделаю всё что захотите за пять марок! Да Вы у неё сами спросите, она немецкий язык знает!
Унтер встал из-за стола и, подойдя к девушке, взял её за подбородок и повернул голову из стороны в сторону, потом с видом дотошного покупателя пощупал грудь, от чего Оля картинно вздохнула и сексуально облизала губы. Немцу это поведение девушки явно понравилось и он, спросил её:
— Сколько ты стоишь?
— Пять марок, за один раз, господин офицер! — ответила Оля с лучезарной улыбкой.
Удовлетворённо хрюкнув, он по-хозяйски взял её за талию и повел в направлении спальни, но на полпути остановился и приказал:
— Краузе! Неси сюда шнапс, колбасу и огурцы! Будешь вторым, если марки есть!
— Есть, господин унтер-офицер! — бодро отозвался один из солдат и, взяв со стола бутылку с закуской, вальяжной походкой направился вслед за своим командиром, уже вошедшим в спальню вместе с девушкой.
Посмотрев, как за Краузе закрывается дверь, я понял, что это лучший момент для атаки и начал действовать.
Беру со стола кухонный нож и скупым движением бросаю его в грудь самого дальнего от меня солдата, потом бью ногой в голову немца, сидящего вблизи и доставая финку прыгаю на третьего врага, схватившегося за автомат, одним движением вскрываю ему живот, откидываю ногой в сторону от ещё живого фрица автомат и в два прыжка оказываюсь около двери в спальню, которую прямо передо мной открывает изумленный и безоружный бедняга Краузе. Вколачиваю ему финку в грудь и слышу звон разбитого стекла, после чего стоявший передо мной с пистолетом в руке унтер бесчувственно оседает на пол. Фу-ух! Если бы Оля вовремя не треснула его бутылкой по голове, мог успеть выстрелить. Я благодарно глянул на девушку, на которой сейчас из одежды были только трусы и лифчик, потом выдернул из груди мертвого Краузе нож и подошел к унтеру, чтобы добить.
— А можно я? — полуобнаженная девушка по-щенячьи просительно заглянула мне в глаза.
— Что, ты? — суть вопроса я понял сразу, но не мог до конца поверить, что эта юная красавица просит о таком.
— Можно я его убью? — теперь она более четко сформулировала вопрос, так что не осталось никаких сомнений в её намерениях.
— Только быстро! — я протянул ей окровавленную финку и девушка, взявшись за рукоять обеими руками, опустилась на колени и с размаха вонзила острое лезвие в грудь лежащего без сознания унтера, от чего тот несколько раз дернулся в агонии, опорожнив кишечник, и затих. С брезгливым выражением лица девушка выдернула клинок из трупа и протянула мне.
— Там ещё двоих нужно добить, — я мотнул головой в сторону гостиной. Оля сосредоточенно кивнула и с ножом в руке направилась к подранкам, а я выглянул в окно. Двое патрульных во дворе все также стояли у приоткрытых ворот и следили за улицей. Или они не слышали звона разбитой бутылки из-за звука колки дров, доносящегося со стороны соседних домов, или не придали значения. Однако, даже несмотря на то, что они стоят спиной к дому, расстояние отделяющее их от крыльца слишком велико, чтобы быть уверенным, что получится их зарезать без шума, да и дверь там скрипучая — сразу повернутся… Повернутся… А ведь и правда — наверняка повернутся!
Я подошел к другому окну, выходящему на тыльную сторону дома и попробовал открыть — получилось! Теперь надо объяснить девушке её задачу. С этой мыслью я снял с унтера часы и прошел в гостиную, где застал Олю жующей хлеб с салом, сидя за обеденным столом. Причем продукты, очевидно, она резала тем кухонным ножом, который вытащила из груди трупа. Впечатляет. Реально впечатляет. Хорошо, хоть кровь обтерла. Подранки, кстати, были уже добиты.
— Проголодалась, с утра ничего не ела, — извиняющимся тоном ответила девушка на мой изучающий взгляд.
— Отложи пока еду, надо дело закончить, — я указал взглядом на окно, за которым во дворе стояли патрульные.
Она кивнула, с готовностью отложила в сторону хлеб и с невинным выражением взялась за финку, всем своим видом показывая, что готова резать немцев и дальше.
— Нет, нож пока не нужен, — я протянул ей часы, — Через три минуты выйдешь голая на крыльцо и позовешь патрульных, потому что все в доме уже устали а
