Утро под Катовице-2 - Николай Александрович Ермаков
— Нет, мы тебя не знаем. Отпусти Олю, — (хм, значит её зовут Оля), — и мы уйдем.
— Ну, насильно мил не будешь! — я показал девушке движением ствола на дверь, — Уходи и забудь, что меня видела!
— Нет! — Оля упрямо мотнула головой, отчего её коса перекинулась на грудь, — Товарищ младший лейтенант, заберите меня в отряд! Пожалуйста!
Ишь чего удумала! А на хрена ты там сдалась?
— Оль, это может быть провокатор, уходи! — с улицы донесся возглас Ивана. Я слышал по шагам, что группа поддержки псевдопроститутки состоит минимум из двух человек, но говорил только один.
Подойдя к двери, девушка выглянула на улицу и с вызовом спросила:
— И что, дожидаться тут, когда за мной придут?
— Может не узнает никто!
— Федорова тоже так думала, и те кто на площади висят, тоже, наверное думали, что «может не узнает никто»! — и, снова обратившись ко мне, девушка с жаром попросила:
— Заберите меня пожалуйста, мой отец майор Красной Армии, а немцы ищут членов семей командиров и куда-то увозят. Мне страшно!
Н-да, дела… И отказать неправильно будет. И… вообще-то я хотел здесь агентуру завербовать, а от этой девчонки в лагере толку никакого не будет. И пацаны ещё на контакт идти не хотят. Сплошной облом.
— Ну если не врешь, а мы ведь проверим, то придется тебя взять. Иди домой собери вещи, переоденься в пригодную для лесного перехода одежду и возвращайся. Только аккуратно, смотри хвост не приведи.
— А у меня ничего нет. Даже платье чужое, его отдать надо.
С улицы раздался голос второго парня:
— Да забирай платье, отбрехаюсь я от сеструхи!
— И как же ты так?.. — начал спрашивать я, но она ответила, не дослушав вопрос:
— Состав, в котором мы пытались эвакуироваться, разбомбили, — от воспоминаний у девушки на глазах выступили слезы и она, тяжело вздохнув, отвернулась от меня и вытерла глаза платком.
Тем временем я услышал шаги удаляющихся парней — они явно не хотели со мной общаться. И вот ещё проблема — Олино платье явно не для лесного перехода, да и туфельки на ногах подходят только для городских улиц. Так что придется раскошелиться. У меня оставалось ещё достаточно много трофейных денег, поэтому, вытащив из кармана стопку купюр, я отсчитал пятьдесят марок и триста рублей, которые протянул девушке со словами:
— Материальная помощь от убитых мной немцев на благое дело, — а то уж очень подозрительным стал у неё взгляд, когда она увидела деньги, — Купишь себе походную одежду и поесть чего-нибудь. Только с марками будь осторожна — могут возникнуть вопросы. Я пойду сзади, подстрахую.
Девушка засунула деньги в лифчик и вышла из сарая. Через минуту, внимательно осмотревшись, я тоже вышел на улицу и отправился вслед за ней, раздумывая о том, в каких условиях приходится работать. За последние полчаса мною были нарушены все меры безопасности и конспирации, необходимые для успешной работы разведчика. И вот ещё будет прикол, если она действительно проститутка, которая только что развела одного шибко самоуверенного лоха на неплохую сумму. В таком случае респект ей и аплодисменты подлинному таланту.
Однако, несмотря на мои сомнения, девушка, походив полчаса по рядам, сделала несколько покупок, сложила вещи в приобретенную здесь же холщовую сумку и, не оглядываясь на меня, направилась обратно в развалины. За всё это время, не смотря на свою профессиональную наблюдательность, я не смог определить, кто же из парней, толкающихся на рынке, является её друзьями. Или их здесь нет, или у них хорошие способности в скрытом наблюдении. Всё же надо будет их завербовать через Олю. Догнав замедлившую шаг девушку, я спросил:
— Хватило денег?
— Да, спасибо, ещё осталось, — она достала из-за пазухи сложенные купюры и отдала их мне.
— Слушай, ты не знаешь, как днем выйти из города в лес и не попасться патрулям? — спросил я, убирая деньги.
— Можно прямо там выйти, — девушка махнула рукой вперед, — немцы патрули на окраинах только ночью выставляют, а днём пройти можно свободно, крайние дома прямо к лесу выходят.
— Тогда показывай дорогу, в лесу переоденешься, — я не видел смысла отсиживаться в городе до темноты, так как подходящих объектов для атаки не обнаружил. А для получения более полной информации надо подробно поговорить с девушкой, но делать это лучше в лесу, в безопасной обстановке, когда она окончательно убедится, что я действительно партизан.
Девушка вывела меня из развалин на безлюдную сельскую улицу, идя по которой мы вскоре достигли городской окраины, где я снова вляпался в неприятности. Когда до леса оставалось пройти менее тридцати метров, из ворот последнего двора на этой улице появился солдат с карабином, направленным мою сторону, и скомандовал:
— Стоять, руки вверх!
В это же время за его спиной появился второй патрульный с наведенным на нас автоматом. Оценив обстановку, я поднял руки, испуганная девушка по моему примеру сделала то же самое. Солдат приблизился, грамотно сдвинувшись в сторону, чтобы освободить возможную линию огня своему напарнику, и потребовал:
— Документы!
Я протянул ему солдатскую книжку со словами:
— А в чём дело, камрад?
Но патрульный не горел желанием что-то объяснять, а вместо этого, изучающе глядя мне в лицо, спросил:
— С какой целью идешь в лес?
— Шлюху хотел там повалять, мы на склад за припасами приехали… — я начал рассказывать выдуманную историю, но солдат строго прервал меня на полуслове и скомандовал:
— Шагай в дом и не дергайся, а то стрельнуть могу.
— Да, да, конечно, зачем мне дергаться, я ни в чем не виноват, — максимально дружелюбно ответил я и вместе с побледневшей Олей направился в указанном направлении.
Зайдя в дом, я увидел живописную картину: за столом, развалившись на стуле в расстегнутом до пупа кителе сидел начинающий полнеть тридцатилетний унтер-офицер, перед которым на столе стояла полупустая бутылка с мутным самогоном. Вообще этот стол требует отдельного упоминания, так как кроме бутылки здесь было ещё много чего интересного: нарезанная кусками полукопченая колбаса, круглая буханка белого хлеба, десяток свежих огурцов, пяток яблок, сало и две открытые банки тушенки. Праздник чревоугодия в самом разгаре. Кроме унтера в комнате находились еще четыре солдата, причем располагались они на некотором расстоянии друг от друга, так что напасть с ножом на них было практически невозможно — пока буду резать одного, другие успеют схватиться за оружие и выстрелить, хотя бы один точно успеет. Печально.
— Господин унтер-офицер, нарядом задержан рядовой Бауэр, — патрульный передал своему командиру мой документ, — который хотел выйти из города в лес вместе с русской женщиной!
Унтер, тяжело вздохнув,
