Вадим Сухачевский - Конец ордена
— То-то я и гляжу. Кто ж спереди-то сует? У тебя же через свитер рукоятка на брюхе видна. Ежели под ремень, так назад надо. Вот, как у меня… Ить твою! Да не тут, не у окна перекладывай! Вон, в темный угол отойди, там и переложь!.. Вот так… И – сюда. Вобла у тебя? Готовь маскировку.
— Это что, прямо вот так вот на подоконнике разделывать?
— Давай прямо. Мы ж с тобой кто? Алкаши!.. А я пивко щас открою.
— Валяй, Вася, трубы горят.
— Какой я тебе Вася, какие еще трубы?! Ты что, тудыть твою, набрался перед заданием?!
— В рот не брал. Это ж я – для конспирации.
— А-а… Вобла, однако, ничего, смотрю, свежая… Ну-ка… Да, во рту тает…
— И пивко хорошее, сегодняшнее.
— Давай сюда! Ишь присосался! Так через час без ни шиша останемся.
— Еще ж четыре бутылки.
— А сколько еще стоять, ты знаешь? Может, до самого вечера. И налижешься – какая тогда точность стрельбы?
— Ништяк, Вася! Я, когда за стрельбы грамоту получил – сколько я, по-твоему, перед тем принял?
— Ну…
— Гну! Как раз четыре "Жигулевского". У меня от него, от пива, меткость как раз обостряется – видать, особое свойство такое организма.
— Гляди-ка ты! Может, и у меня тоже? Ну-ка, вторую открывай…
— Тсс!
— Чё?..
— Через плечо! Вон дверь, кажись, открывается.
— Пускай себе открывается. Это какая квартира?
— Пятьдесят восьмая.
— А нам какая нужна, помнишь хоть?
— Шестьдесят вторая.
— То-то. А для пятьдесят восьмой мы для маскировки кто? Алкаши. Давай-ка открывай, в самый раз будет.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В пятьдесят восьмой квартире, что была расположена прямо под шестьдесят второй, у двери, по очереди глядя в глазок, стояли Серебряков и Наташа. Квартира давно пустовала – ее хозяин, дипломат, уже два года находился с семьей где-то в Африке, и Серебряков на всякий случай проделал сюда лаз из комнаты "Синей Бороды". Совсем недавно, прихватив сумку со всеми необходимыми вещами, они с Наташей спустились сюда.
Их самолет в Дели вылетал нынче днем. В свое время, находясь по делам своего министерства в Индии, Виктор Арнольдович заключил одну взаимовыгодную сделку с индийскими партнерами. Партнеры же из благодарности вручили ему немалую сумму в индийских рупиях, на которую Серебряков тогда же купил зачем-то недорогой домишко в штате Уттар-Прадеш, неподалеку от города Лакхнау на имя индийского гражданина, профессора Раджива Рамасвами. Паспорт на имя этого гражданина он давно уже для себя смастерил, а на то, чтобы изготовить паспорт на имя его дочери Апсары Рамасвами, ушла вся нынешняя ночь. Авиабилеты для индийца и его дочери уже были заказаны, но прежде им предстояло как следует запутать следы, ибо Серебряков не сомневался, что охоту на них уже начали.
Сейчас его беспокойство вызывали два пьянчужки, разделывавшие воблу в подъезде на подоконнике. Ждать? Но они могут и до вечера сосать свое пиво.
Да и никакие они не пьянчужки, хоть и лихо сосут пиво из горлышка: вон, у обоих рукоятки пистолетов торчат сзади под свитерами из-под ремней.
Через минуту солнце чуть осветило их лица, и Наташа, сейчас переодетая в мальчика-подростка, сказала:
— Ба! Старые знакомые!.. Ничего не поделаешь, придется… — И она вытащила револьвер.
— Постой, — сказал Серебряков. После того вчерашнего полета среди звезд что-то переменилось в нем, и претило отягощать и без того отяжеленную душу новыми прегрешениями. — Без стрельбы обойдемся, — добавил он.
Огляделся – и взгляд его упал на большой велосипед, стоявший в коридоре. Он достал из сумки тюбик с суперклеем и хорошенько смазал им велосипедную раму. Наташа улыбнулась, с ходу все сообразив.
— Смотри за раму не возьмись, — напутствовал ее Серебряков. — Только за руль и за сидение.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Дяденьки, помогите, пожалуйста, велик спустить, — вежливо попросил мальчуган, выкатывавший велосипед из пятьдесят восьмой квартиры.
— Сейчас вот все бросим и будем с твоим велосипедом возюкаться… — буркнул один из алкашей (майор Леденцов).
— Дяденьки, тяжело очень… — ныл малец. — Только через этот пролет – тут последняя ступенька крутая. Вам же одна секунда, дяденьки!
— Ладно, чего там… — сказал второй (капитан Ухов). — Давай, Вася, поможем пацану.
Они нехотя подошли и взялись за раму велосипеда.
— Ты бы хоть от масла раму протер, — сказал мальцу первый из них.
— А это и не масло, дяденьки, — озорно отозвался мальчонка. С этими словами он отпустил руль и повернулся в сторону приоткрытой двери: — Все в порядке, пошли.
У майора Леденцова и капитана Ухова челюсти разом отвисли. Мимо них, выйдя из пятьдесят восьмой квартиры и посмеиваясь, с сумкой в руках проходил не кто иной, как знакомый им Серебряков. А они…
Черт возьми, да что ж это такое!..
— Стреляй! — прошипел майор Леденцов.
Да чем стрелять, чем?! Ногой, что ли?! Руки-то, руки, как цементом, прихвачены к этой раме, разве только с ладонями вместе ее от рук оторвать!
Серебряков с пацаном этим спускался не спеша.
— Давай за ними! — скомандовал майор Леденцов и поволок велосипед вместе с прилипшим к нему капитаном Уховым вниз по лестнице.
Крутившиеся педали пребольно колотили капитана Ухова по коленкам. Недолго, правда. Потому что в одну секунду их проволочило через весь лестничный пролет, Ухов крепко стукнулся лбом о батарею и уже не понимал ушибленной головой, то ли это велосипедные шины, все еще крутясь, с шипением трутся о стену, то ли майор Леденцов сквозь выбитые о батарею зубы что-то шипит, злобно матерясь.
2
— Алло, Шепотков, ты?
— Я, товарищ подполковник.
— Уже в аэропорту?
— Так точно. Сижу в таможенной, наблюдаю за посадкой на делийский авиарейс.
— Наши не проходили?
— Двое прошли: Хватов и Чистяк.
— Ну это ясно. А наших-то, Серебрякова и Невидимку, не видать?
— Никак нет. Остальные все – индусы и индианки. Может, наших уже Ухов и Леденцов – того?
— Как же! Знаешь, кто они такие, твои Ухов и Леденцов?…… вот кто они такие!
— Б-г-г!..
— Знаешь, в каком виде их в подъезде нашли?.. Ладно, вернешься – расскажу.
— Живые хоть?
— Живехонькие, только помятые малость… Ладно, Шепотков, тут все ясно, снимай наблюдение.
— А объекты как же?
— Не волнуйся, в самолете уже сидят, можешь не сомневаться. Так что операция идет по намеченному плану. Убирай пост, а то спугнешь.
— Слушаю-с!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…Наконец самолет разбежался по взлетной полосе и оторвался от земли. "Неужели это всё?" – откинув голову, подумал Серебряков.
Наташа, тоже усталая, прислонилась головой к его плечу. Вполне индианочка, подумал он, взглянув на нее. Цветное сари и родинка на лбу подходили ей куда больше, чем обличие московского сорванца.
Однако, несмотря на то, что самолет набрал высоту, Виктор Арнольдович не мог позволить себе расслабиться. Не могли их так просто выпустить, ограничившись только засадой из тех двух лопухов в подъезде. Наверняка поджидает их еще какой-нибудь сюрприз. Может быть, при посадке в Ташкенте. Во всяком случае, надо быть готовым.
Или тут, в самолете?.. Два пассажира уж точно никак не индийцы. Один с суровым, обветренным, в оспинах, лицом, в кожаной куртке и каких-то невиданных ботинках на очень высокой подошве…
Нет, пожалуй, и лицом, и ботинками своими уж слишком заметен, чтобы быть обычным "хвостом". Вот другой, сидящий позади этого в куртке, как раз неприметненький, он на такую роль больше подходит…
Но кем бы они, пускай даже оба, ни были – что они могут сделать на высоте в десять километров? Арестовывать? Силенок едва ли хватит. Устраивать пальбу в самолете? Опять же едва ли…
Еще предстояла посадка в Ташкенте. Это бы поскорей миновать!..
Во время часовой посадки в Ташкенте было такое внутреннее напряжение, что он едва контролировал себя. Даже, наверное, со стороны было заметно, потому что Наташа прошептала ему на ухо:
— Спокойнее, профессор Рамасвами. У тебя вид, как у беглого каторжника.
Однако в Ташкенте с ними ничего не случилось. И теперь уже, после того, как снова взлетели, Серебряков гораздо внимательнее стал присматриваться к обладателю кожаной куртки и ко второму, незаметному.
Что те могли сделать? Убрать как-нибудь по-тихому, уколоть иголкой с ядом, например… Но на этот случай хотя бы один из них сидел бы сзади, а эти оба – через несколько кресел впереди.
Стюардесса сообщила, что самолет перелетел границу Советского Союза. Теперь там, в темноте, под ними простиралась Индия. Наташа, было вздремнувшая, сказала:
— Daddy, look: our mauntains! We soon shall arrive already![30]
Молодец, девочка! Даже спросонок не забывала о конспирации!
