Михаил Белозеров - Великая Кавказская Стена. Прорыв 2018
— Молодец!!! Уважаю!!!
Явился Джон Кебич, сказал: «Гады», и налил водку в стаканы.
— За Россию! — он хлопнул Феликса по плечу, который снова вскочил, чтобы уйти. — Сиди! У нас к тебе дело!
— Какое? — Феликс решил сбежать при любых обстоятельствах, тем более что Гринёва смеялась всё громче и призывнее. Интересно, кто её щекочет? Или она дразнит его?
— Сейчас узнаешь, — заверил его Виктор Бергамаско.
— Меня ждут, — сказал Феликс и подумал о блондинке, которая осталась в номере.
Сейчас пойду и завалю её, решил он, назло Гринёвой. Джон Кебич снова хлопнул его по плечу. Феликс стерпел и сел, хотя ему было неприятно.
— За Россию! — сказал Виктор Бергамаско, но как-то странно сказал, с непонятным смыслом.
А Феликс подумал, что привычка не закусывать приводит к дурацким результатам и что он так не пьёт. Но проглотил свою порцию, как воду. Водка по-прежнему была приятной, должно быть, оттого что из противоположного угла всё ещё доносился серебристый смех Гринёвой. Ей, видите ли, было весело. Она развлекалась, а он страдал так, что сводило живот.
— Знаешь, что я тебе скажу, — начал Джон Кебич, размашисто вытирая рот рукой, — вот он со мной спорил, что у вас во главе государства не может быть еврей.
— Какой еврей? — терпеливо уточнил Феликс.
Он уже понял, что они специально его злят.
— Ну как какой? — переспросил Джон Кебич, глядя на него своими неприятными белыми, как простыня, глазами.
Надо было ему в морду всё-таки дать, подумал Феликс. Боялся бы. А так позволяет себе юродствовать, фигляр проклятый.
— Ваш президент, — почти торжествуя, сказал Виктор Бергамаско и цыкнул сквозь зубы.
— Спиридонов, что ли? — с облегчением вздохнул Феликс.
Это была его любимая тема. Он знал о президенте буквально всё. Недаром на каждом углу и в каждом киоске продавалась книга Феликса Родионова «Отец русской демократии». И ему до сих пор за неё не было стыдно, поэтому он мог подписаться под каждым словом, сказанным в ней.
— Ну да, — ухмыляясь, потянулся к бутылке Джон Кебич.
— Это я знаю, — равнодушно ответил Феликс.
Нашли дурака, подумал он. Я вам и не такие байки поведаю.
— Чего ты знаешь?! Чего ты знаешь?! — прервал его Виктор Бергамаско. — Как так получилось, что после такой прививки и снова еврей?
— Какой прививки? — спросил Феликс. — Ах, ну да… — Он вспомнил о том, кто создавал советское государство. — Так это ж было когда? Хотя история склонна повторяться, — добавил он кисло. Поймали они его с синагогой, ничего не скажешь. Маленький плюсик в их копилку.
Разговор стал его забавлять. На какое-то мгновение он даже забыл о Лоре Гринёвой, хотя то и дело слышал её серебристый смех. Что эти два козла могут понимать в нашей русской жизни? Ничего. Ничего они не понимают. Рассуждают штампами и клише. Уроды! Он снова поднялся, чтобы уйти. Серебристый смех Гринёвой заставлял его спасаться бегством.
— Сиди! — хлопнул Джон Кебич его по плечу. — Ты нам нужен!
— Мы хотим, как это по-русски? — сказал Виктор Бергамаско. — Раскрыть тебе глаза.
— Открыть глаза, — с превосходством поправил его Феликс.
— Ага… Ну да, — пьяно кивнул Джон Кебич и, не чокаясь, проглотил свою водку.
Он едва не промахнулся мимо стола, водружая стакан на место.
— Михаил Спиридонов благополучно избежал ежовых объятий государства, — заученным голосом сказал Феликс, — а когда вышел в президенты, то у него было два козыря.
По сути, он цитировал свою книгу, которую помнил наизусть.
— А пятая графа? — спросили они хором, не слушая его.
В этом и заключалась, должно быть, их ловушка, но она не сработала.
— Пятой графы давно уже нет.
— А у народа? — спросили они, торжествуя.
Знали, сволочи, психологию масс.
— А народ купили! — выдал им Феликс чуть-чуть цинично то, что так любят американцы. Они называют это попаданием в «бычий глаз».
— Как? — страшно удивились они.
— Так! — просветил он их.
— Что-то я плохо соображаю, — признался Джон Кебич и налил водки, но уже на донышко, потому что изрядно был пьян.
Феликсу показалось, что они приуныли — не туда пошёл разговор.
— А какие козыри? — спросил Виктор Бергамаско и перевёл на Феликса любопытный взгляд.
Интересно ему стало, что нового может сказать им русский, который и водку из горла может пить, и выворачивается, как угорь.
— Оба фартовые.
— Какие? — ехидно уточнили они хором, чтобы он не тянул кота за одно место.
Первый козырь, который Спиридонов разыграл виртуозно, к величайшей радости Феликса, заключался в том, что все доходы от нефти и газа он направил на социальные выплаты. Сумма, конечно, получалась смехотворная, всего-то от трех с половиной до пяти тысяч рублей на каждого человека, включая младенцев. Однако… желание пожить на халяву перевесило здравый смысл. Население оказалось диким, как бабуины на плантации кукурузы, — все сожрать, ничего не оставить. Населению было наплевать на здравый смысл и государство, населению хотелось жить радостно и счастливо, желательно сейчас, а не завтра. К счастью, весь мир давно уже так жил, а время обещаний кончилось. Пришло время расплаты, и Владимир Трофимов попался на этом.
Об этом Феликс и сообщил, опустив, разумеется, о диком народонаселении и государстве. В последний момент в нём взыграл патриотизм, и нечего было расшаркиваться перед иностранцами, хотя, пожалуй, от одного из них зависела его карьера. Недаром Джон Кебич таскался за ним по Европе и, должно быть, строчил отчёты в Лэнгли мистеру Биллу Чишолму. Подлые они все, решил Феликс, ужас, какие подлые, нагибают нашего брата журналиста почём зря.
Но они почему-то хотели от него не этого. Разумеется, его реакция их забавляла, но на уме у них было ещё что-то, чего он не улавливал.
— Ну и что? — хмыкнул Джон Кебич, и Феликсу показалось, что он подмигнул Виктору Бергамаско. — Это мы знаем. А что ещё?
— Финансовый ресурс, — уверенно сказал Феликс.
Джон Кебич цыкнул зубом и сказал:
— Херня!
— Почему это? — обиделся Феликс и приготовился дать ему в зубы или в выступающую, как галоша, челюсть. Хорошая, кстати, мишень для кулака.
— Ты не всё знаешь, — заверил его Виктор Бергамаско, цедя водку, как молоко.
Феликс так не умел. Его передергивало, словно он вливал в себя кипяток. Не хватало закуски: красной икры и чёрного хлеба с маслом.
— Чего я могу не знать? — уточнил Феликс, он сунул было в рот костяшку большого пальца, но передумал. Спокойно, Бонифаций, спокойно, сказал он сам себе.
Джон Кебич принялся рассуждать:
— Россия не может сравниться с той же самой Норвегией, где населения с гулькин нос. А Спиридонов сразу же честно предупредил, что государство не может просто так, за здорово живёшь, раздать деньги, значит, должны возрасти налоги как минимум в пять раз.
— Ну? — сказал Феликс. — Вот видишь! Всё честно.
Всё-таки они его раззадорили, он кинул очередной бонус в свою копилку тщеславия.
— Но ведь каждый думал, что сумеет обмануть государство, — заключил Виктор Бергамаско, хотя это не было главным.
Главное заключалось в чём-то другом. Феликс ещё не понял, куда клонят эти два забулдыги, и все-таки незаметно для себя погрыз многострадальный палец. Сомневался он, а это было плохо.
— Сумеет, — согласился Феликс, не вынимая палец изо рта.
Он и сам делал это весьма виртуозно, но, естественно, не кричал на каждом углу, что обманывает государство. Государство большое, не обеднеет, рассуждал не он один.
— Второй козырь заключался в том, что все свои двадцать миллиардов Михаил Спиридонов кинул в предвыборную гонку. Такие деньги у Владимира Трофимова, конечно же, были. Но он не мог сравниться со Спиридоновым в плане железной пропаганды, — всё это Феликс произнёс менторским тоном.
Однако и это не удивило их. На митингах Спиридонову ехидно кричали: «Расстанься со своими миллиардами! Сделай наконец что-нибудь путное!» И тогда он сотворил то, что от него никто не ожидал: он построил новый микрорайон «Подольский», за которым, однако, в народе твердо закрепилось название «Спиридоновский», или «Спиридонка». Ему также хватило денег, чтобы перекрасить пару городов на севере в ярко-малиновый цвет. Американская краска оказалась такой стойкой, что и через двадцать лет дома должны были выглядеть как новенькие. Фирма-изготовитель гарантировала. С тех пор эти города любили фотографировать на календари и обложки журналов. Спиридонов продал все свои активы, в том числе и команду из НБА «Нью-Джерси Нетс». А на волне отрицания «Макдоналдс» вложил также пару миллиардов в народные дома. Конечно, народ это оценил и говорил: «Айда в спиридоновские харчевни, ушицы отведаем, а какие там расстегаи!» Правда, нашлись и такие, которые кричали: «Нас не купишь за краюху жидовского хлеба!» И должно быть, в такие моменты Михаил Спиридонов горько жалел о своей щедрости. Но на кону был такой куш, с помощью которого можно было с лихвой «отбить» свои деньги назад. И произошло чудо, народ ему поверил, и Михаил Спиридонов стал президентом. По крайней мере, так думал Феликс. Такая у него была картина мироздания в голове.
