Лес Кости - Роберт Холдсток
Они побежали по кабаньей тропе, пересекли рощу, не заметив никого, хотя слышали, что где-то недалеко сонно сопит зверь. И, совершенно не собираясь, очутились на Впадине старого камня, где стоял маленький деревянный храм. Кайлен остановился, от удивления тяжело дыша. Он намеривался идти к реке и не понимал, как очутился здесь. Фергус слепо следовал за ним; он не хотел оставлять друга, но и не хотел слишком напрягаться и думать о том, что происходит.
Было довольно темно, но свет полной луны пробивался через тонкие, уносимые ветром облака и освещал святилище, которое построил себе чужеземец. Достаточно высокое и широкое, оно было построено вокруг камня, стоящего посреди поляны.
Внутрь вел дверной проем, широкий и открытый. Кайлен заметил, что на полу стоит горящая сальная свечка; однако ее желтое пламя не позволяло видеть почти ничего. Деревья для святилища были срублены совсем недавно, и чужеземец умело вырубил из них толстые прочные доски, которые еще блестели, не потемнев от смолы и дождей. И на них не было вырезано ничего, хотя, естественно, должны были находиться символы богов, и прежде, чем чужеземец закончил постройку.
Кайлен чувствовал, что, в любом случае, ему нечего терять, и он храбро подошел ко входу в святилище; Фергус нервно шел за ним. Кайлен слегка пригнулся и вошел внутрь.
Камень поднимался прямо из земли; пол заменяли грубая трава, ветки терна и крапива. Внутри пахло свежей землей, хотя рядом с дверью приятно пахло свежесрубленным деревом, а у камня затхло пахло могилой и скалой; даже серая пыль, лежавшая повсюду, источала безошибочно узнаваемый аромат.
К камню было прислонено копье, и Кайлен взял свечку, чтобы получше его рассмотреть. Он был полностью уверен, что оно и было завернуто в защитные шкуры. То самое драгоценное оружие, которое человек в рогатом шлеме принес из земли королей, скрыл от преследователей и, несомненно, спас от тех, кто собирался использовать во зло силу, которая в нем содержится.
Кайлен, не колеблясь, взял его и взвесил в руке; длиной почти с человека и достаточно легкое, оно было сделано из какого-то темного дерева. Там, где к концу древка крепился широкий наконечник в виде листа, были вырезаны кольца и узоры. Железный наконечник, волнистый и зазубренный, делился пополам центральным ребром, по обе стороны от которого был нацарапан глаз. Копье, конечно, предназначалась не для взрослого воина — слишком маленькое, — но для ребенка. Детское метательное оружие, на поле боя такое же смертельное, как и любое другое, копье принца.
Мимо Кайлена протянулась рука и забрала у него оружие. Кайлен вздрогнул от неожиданности, ахнул и, повернувшись, обнаружил, что смотрит на тяжелое лицо чужеземца, который второй рукой крепко держал Фергуса, зажимая ладонью ему рот.
Кайлен попытался было сбежать, но мужчина загородил ему дорогу копьем. Потом, внезапно, он отпустил Фергуса и, улыбнувшись им обоим, поднял палец к губам и осторожно положил копье обратно на камень. Он сел на корточки, потом посмотрел на Кайлена, который был высоким парнем. В свете свечки блестели дикие глаза и сверкали белые зубы; его дыхание оказалось приятным, словно он только что ел ягоды. Сильные, хотя и мягкие ладони. Он смотрел то на одного, то на другого, но больше на Кайлена.
— Давай, — сказал он. — Говорить. Давай, говорить. — Он встал, взял копье и вышел из святилища. Кайлен, немного поколебавшись, последовал за ним, и Фергус (который импульсивно схватил руку Кайлена, словно искал защиты от того, кого он смертельно боялся) также пошел вслед за чужеземцем. Они вышли в освещенную луной ночь и углубились в лес.
Сначала они шли, и Кайлен без труда поспевал за чужеземцем по заросшей звериной тропке и через заросли ежевики. Фергус регулярно отставал, но каждый раз, когда они выходили на лесную поляну, он подбегал к Кайлену и дергал его за рубашку, давая знать, что он опять здесь. Рогатый человек, шлем которого сверкал в свете луны, шагал и шагал, и Кайлен чувствовал, что он идет все быстрее и быстрее; за его спиной развевался плащ, который пытались поймать ветки кустов и шипы роз, но он всегда вырывался от них. Внезапно человек издал птичью трель, но низкую и долгую. Он поднял руки и, не прекращая идти, сказал только одно слово: «Следуй», после чего побежал.
Кайлен тоже побежал, Фергус за ним, и они оба видели, как рогатый мужчина высоко прыгал, низко приседал, скручивался и поворачивался на бегу до тех пор, пока не стал источником грохочущей, спотыкающейся и кричащей темноты; шлем, металл на поясе и браслет сверкали и вспыхивали в бродячем серебряном свете. Плащ, крутившийся вокруг его тела, временами казался крылом, а временами — летящим одеянием темноты, и лес оглашался звуками его шумного бега, а также криками и смехом мальчишек, бежавших за ним.
Кайлен, подхвативший дух дикого танца, прыгал, крутился и потрясающе приземлялся, стараясь сохранить равновесие. Он ударял по веткам и стволам деревьев, и размахивал руками, пробиваясь через папоротник и плотные заросли цветов, поросшие мхом; он чувствовал все в лесу, давая ночной росе промочить свою одежду и кожу. Рогатый человек прыгал все выше, касаясь веток, находившихся на высоте двух его ростов, и, иногда, Кайлен думал, что он не бежит по земле, а летит по воздуху. Человек прыгал в лесное небо и, казалось, бегал по листве, и только потом мягко приземлялся и кружился в темноте, раскинув руки.
Наконец, полностью запыхавшиеся, они выбежали к реке, и только тут Кайлен сообразил, что эта та самая иллюзорная река, которая охраняет его личное убежище. Рогатый человек продолжал свой дикий танец, заложив широкий совершенный круг. Но в то мгновение, когда они почти повернули к поляне, человек остановился и смочил водой свое вспотевшее лицо.
Кайлен почти слышал шум бегущей воды, но словно на краю сна наяву, очень далекий, нереальный, неузнаваемый. Он посмотрел на Фергуса, и тот радостно улыбнулся, сказав без слов, что перейдет реку в следующий раз, когда Кайлен пойдет.
Чужеземец сорвал с дерева полоску коры и кинжалом проделал в ней две дыры, для глаз, поднес получившуюся деревянную маску к лицу и через разрезы посмотрел на обоих мальчиков. И заговорил с ними, на их языке, идеально выговаривая слова, волнуя их текстурой звука, мягкого, но глубокого, диким
