Мамба и большой Куш - Алексей Птица
— Но-но! — погрозил я им указательным пальцем, осторожно вытягивая на себя мокрый мех и постепенно отодвигаясь подальше от берега. В принципе, крокодилы не умеют прыгать, но мало ли, бегать-то умеют, да ещё как. Голодные и прыгать начнут, а мне и отбиваться нечем от двухсоткилограммовых тварей. Копьё для них окажется слишком слабой преградой, как и сабля. Таких только с винтовки мочить, или гарпуном, как кита. Короче, ну их нафиг.
Первый бурдюк лёг перед верблюдом, а я привязал новую верёвку к следующему, и вновь закинул мешок в реку. На него крокодилы уже не реагировали, и процесс пошёл гораздо быстрее. Через какое-то время я смог наполнить все бурдюки и отнести их к верблюду. Нагрузив его, отошёл к более безопасному месту на мелководье, где дал Арчи напиться вдоволь воды, и то, пришлось стоять рядом, с копьём на стороже, чтобы мелкие отпрыски древних животных не напали исподтишка. Тут за всеми глаз да глаз нужен. По нужде сядешь, и то оглядываться надо, а то откусят причиндалы, что тогда делать?
Поход за водой затянулся часа на три, но зато я набрал её достаточно, и теперь с чувством победителя крокодилов всего земного шара возвращался в хижину. Где-то на полпути к деревне мне повстречались голопузые мальчишки, что возились в пыли, перебрасывая кого-то друг другу. Ну, играются с кем-то, и ладно, мне какое дело.
Я подъехал ближе, собираясь направиться дальше, как вдруг услышал сдавленный мяукающий писк. Что это? Кого они поймали и теперь мучают? Сверху видно намного лучше, и я смог рассмотреть в руке одного из мальчишек маленький пищащий комочек, который отчаянно звал на помощь.
— А ну, стой! — крикнул я и начал слезать с верблюда.
Тут пищащий комок издал характерные звуки, которые ни с чем спутать нельзя. Меня это изрядно разозлило.
— Пошто котёночка мучаете, суки⁈
Услышав мой грозный рык, дети, кинув пушистый комок, бросились врассыпную, а на земле остался лежать вяло шевелящийся комок рыжего меха. Подобрав его, я стал рассматривать маленькое пушистое чудо. Им оказался котёнок неизвестной мне африканской кошки, рыже-красного окраса, с только открывшимися глазами. Он еле пищал, мех его слежался в грязные комки, глаза слезились от пыли и грязи, а одна лапка, кажется, была повреждена.
Котёнок, попав ко мне в ладонь, сразу затих, замученный детскими жестокими ручонками. Где они его подобрали — неизвестно, но котёнок явно страдал от голода и обезвоживания. До деревни осталось немного, и мы с верблюдом ускорили шаг. Не знаю, но мне показалось, что Арчи понял мою заботу. Странно, что я начинаю мысленно общаться с разными животными или это просто с ума схожу от одиночества.
Добравшись до хижины, первым делом я дал котёнку козьего молока, напоив с помощью мелкой тряпочки, что заменила ему соску. Почмокав розовым ротиком, он заснул, а я занялся своими делами, приступив к сбору самогонного аппарата. Провозился с его наладкой и подготовкой дров я довольно долго, закончив все необходимые работы только под вечер. Оставшись доволен результатом, я поставил котёл на огонь.
За это время котёнок просыпался, и я его кормил опять молоком и осмотрел поврежденную лапку. Скорее всего, вывих. Потрогав, попытался вправить, и оставил пока. Дальше будет видно, а пока вновь внимание на процесс перегонки самогона. Процесс пошёл, и уйти спать во время выгонки, как говорил мой дед, святой водички, я не решился.
В ночи распространился весьма специфический аромат сивушных масел и прочей попутной дряни. Думается, что многие представляют себе этот запах, а уж от банановой и бобовой бражки аромат стоял гораздо хуже. Скоро почти вся деревня оказалась насыщена специфическим запахом, а озорной прохладный ветерок уносил в саванну и горы сивушный дух. Мало кому из зверей он понравится, разве что, обезьянам, да и то не всем.
Выгонял спирт я всю ночь, до самого утра, и только с первыми лучами солнца дал возможность себе отойти от костра. Разлив спирт по закупоренным сразу же ёмкостям, я забрал котёнка и отправился спать, гадая, что за порода у котёнка, которого я спас. Кажется, это детеныш золотой африканской кошки, вырастит — узнаем.
Местные за мной следили, кажется, всю ночь, не удивлюсь, что запах, исходящий от самогонного аппарата, мог кого-нибудь и опьянить. Да, навёл я тут фурор, как бы ещё колдуном не прослыть. Хотя все видели, из чего и как я гнал сей самогон, только пусть попробуют его испить. Хотя, вряд ли, побоятся, а сам я предлагать не буду.
Проснувшись к обеду, я вновь занялся самогонным аппаратом, как раз новая порция браги доспела. Пришёл старейшина, пытаясь понять, что я творю, но я ответил, что это весьма гадское пойло, которое я возьму с собой и пробовать никому не дам, чтобы не отравить ненароком. Какие-то совсем плохие остатки я всё же слил в один кувшин, надеясь распорядиться ими по-своему, но любопытные негры не смогли удержаться от того, чтобы втихаря не попробовать невиданное питьё. Двум пробователям стало плохо с одного глотка, ещё одному удалось сделать два или три, после чего он стал творить дичь, а потом вся эта тройка стала исторгать наружу содержимое своих желудков. В общем-то, закономерный итог.
А мне ещё предстоит делать двойные возгонки и перегонки дистиллята и первичных настоек, ну и ароматных спиртов. Впереди ждёт долгий процесс, в общем. Остаток недели я занимался тем, что настаивал травы, перегонял спирты, делал из них разные зелья, попутно ухаживая за котёнком, откармливая и леча его. То же самое я делал и вторую неделю, а на третью смог приступить к перегонке настоек и смешиванию их в нужной пропорции.
Ко мне постепенно привыкли, и уже не смотрели круглыми глазами на мои манипуляции. Я даже по доброте душевной помог достроить хижину, увеличив её, и теперь у меня там был свой угол, а вся семья, приютившая меня, занимала оставшуюся часть.
Один раз даже пришлось поохотиться на местных антилоп. Заодно я потренировался стрелять из лука. Всё же, не слишком хорошо я это делаю, но навыки стали лучше, чем раньше, так что в целом охота оказалась весьма удачной, обеспечив всю деревню дармовым мясом.
Котёнок подрос и повсюду следовал за мной, как привязанный, хоть немного и прихрамывал на левую лапку, но ничего, вылечим и её. Его я решил назвать Джа. Он уже предпочитал есть не молоко, а кусочки свежего мяса, и рос буквально не по дням, а по часам, но всё равно
