Негритюд в багровых тонах (СИ) - Птица Алексей

Но если подумать и заставить, то она решаема. Хватит быть добреньким. После захвата английских колониальных территорий, в атаку должны были пойти люди Жало. Их он стал собирать по всем местам, обозначив точку сбора недалеко от монашеского скита отца Клементия.

Все эти, собранные отовсюду люди должны были атаковать Момбасу, но о них позже.

Луиш.

Луиш Амош валялся в беспамятстве на кровати, в своём небольшом, но уютном домике, рядом с ним сидела рыдающая Мария, не в силах ничем помочь своему мужу. Неделю назад его притащил на себе Леон Срака.

Никто не ожидал, что этот молчаливый и где-то, даже неприятный человек, способен вынести на себе другого и тащить его на протяжении двадцати километров. Никто не мог объяснить, почему он пошёл вместе с Луишем и набранным отрядом воевать против американских переселенцев. Внезапное нападение афроамериканцев на территорию Кабинды, было давно предсказуемо. Но, как и всегда в таких случаях, всерьёз его никто не ждал.

Шнеерзон отказался идти воевать, Сосновский тоже, оба занялись подготовкой к эвакуации совсем ещё крохотного, но уже известного в Кабинде, банка. Да и за семьёй Луиша надо было присмотреть. Вокруг шныряли разные мутные типы, участились случаи разбойных нападений и грабежей. Никто не выходил на улицу без оружия.

Местные негры тоже все попрятались, многие сбежали, либо взялись за оружие и вступили в отряды самообороны. Луиш, уподобляясь Мамбе, сформировал отряд из пятисот человек и вооружил их контрабандными винтовками, ещё пятьсот винтовок предоставили португальские власти и Луиш, внезапно для себя, стал командиром тысячи негритянских солдат самообороны.

Дальше больше. Раз отряд есть, значит, он должен воевать. И крепко поцеловав беременную жену и обняв маленькую дочурку, он выдвинулся вместе со своим отрядом на границу с Габоном.

Афроамериканцы пятитысячным отрядом вторглись на территорию Португальской Кабинды. Их встретило ополчение, отряды самообороны и немногочисленные наёмники, совместно с ротой пехоты правительственных войск.

Разгорелся ожесточённый бой. Тысяча Луиша отбивалась на левом фланге, когда их атаковали бывшие американцы. Гремели выстрелы, лилась кровь убитых и раненых. Крики, пороховой дым, закопчённые белые, и просто чёрные лица солдат, идущих врукопашную.

Никто никому не хотел уступать. Португальцы знали, что за ними остались беззащитные семьи, то же думали и местные негры, не питавшие иллюзий на счет своей пощады их отдалёнными соплеменниками. Афроамериканцам нужны были продукты и засеянные поля, которых у них и не осталось, в виду собственной беспечности, а также, отсутствия посевного запаса зерна и других культур и, кстати, у них тоже были семьи, которые хотели есть.

Коалиция португальцев, местных негров, наёмников и немногочисленных прибившихся к ним иностранцев, хоть и с большим трудом, но смогла отбросить нападавших, нанеся им ощутимы потери, но при этом, и сама потеряла до четверти своих солдат убитыми и до половины ранеными.

Луиш, находившийся поначалу позади оборонявшихся шеренг своего отряда, увидев, что его воины заколебались, повёл их в последнюю решающую атаку, громко крича Мария. Он присоединил к своей винтовке штык и устремился вперёд, вспоминая как это делали воины Мамбы, обученные казаками штыковой атаке.

Сильная контратака его отряда внесла посильную лепту и опрокинула левый фланг американцев, начав их разгром. Но Луиш уже этого не видел. Внезапно прилетевшая пуля опрокинула его навзничь, попав в грудь и пробив лёгкое. Он упал и его затоптали бы, если бы не подоспевший вовремя Леон. Подхватив раненого, он заставил ещё двух легкораненых солдат вынести Луиша с поля боя.

Они несли его попеременно, когда Леон отправил совершенно выдохшихся раненых негров за помощью в город, а сам понёс Луиша на спине дальше. Так его и нашли. Он медленно брёл, еле передвигая ноги, с потерявшим сознание Луишем на спине. Молча и неодолимо двигался он вперёд, к видневшимся городским постройкам. Грязные потёки пота, смешанные с кровью раненого, оставляли на его лице свои гротескные следы человеческих мук.

Громко кричала Мария, пытаясь облегчить муки раненого. Шнеерзон, мрачнея лицом, выслушивал оскорбления от Леона, который почти плевался и требовал, чтобы он вылечил Луиша. На резонное замечание Шнеерзона, что он, как бы, не врач, Срака отвечал: — В каждом еврее спит врач, лечи!

Устав отбиваться, Лёня Шнеерзон вспомнил всё, что слышал в детстве и видел у соседа, практикующего врача в Одесской глубинке, и приступил к лечению. У Луиша был закрытый пневмоторакс, это сулило надежду на выздоровление. Но большая потеря крови и высокая температура в разы уменьшала его шансы выздороветь.

Луиш боролся. В горячечном бреду он видел лицо любимой жены, рыдающей у его постели. Смутно знакомые лица его товарищей маячили где-то на периферии его зрения, не добавляя никаких эмоций. В одном из горячечных видений к нему пришёл Мамба. Подмигнув своим израненным глазом, он сказал: — «Держись Луиш, помощь близко», — и пропал.

Через два дня, когда силы Луиша были почти на исходе, прибыл гонец, добравшийся с оказией, с трудом минуя патрули. Это был тот же курьер, из местных негров, который доставил письмо Луиша Мамбе. Если бы не приданный ему вооружённый отряд воинов Мамбы, живым он бы уже не добрался.

Доставленное им лекарство, было незамедлительно частично влито в Луиша, а частично оставлено на потом. Распакованная мазь наносилась на рану, а марокканской амлой, согласно письменным указаниям, стала кормить его с ложечки любимая жена (она способствовала более быстрому рубцеванию лёгкого). Отключившись после принятия лечебной микстуры, а потом, накормленный присланной едой, Луиш стал медленно поправляться.

Но не только это способствовало его выздоровлению, а скорее, осознание того, что он нужен своей жене и другу, Мамбе, который опять проявил свои унганские провидческие качества и, фактически, спас его от смерти. Всё это наполняло организм Луиша жизненной силой и заставляло верить в будущее.

Глядя на него, что-то поняли для себя и все остальные. А прочитав присланное с гонцом письмо Мамбы, засобирались в путь. Дождавшись, когда Луиш окончательно поправится, а Фима Сосновский научится обращаться с револьвером и винтовкой, они отплыли.

Их путь лежал сразу в несколько европейских стран. Одной из них была Великобритания. Отдельно Ирландия, затем Франция, САСШ. Впоследствии их следы терялись и обнаруживались гораздо позже, и совсем не там, где их можно было ожидать. Но это уже совсем другая история.

Глава 20 Предатель

Азиз аль-Мухрам, по прозвищу «мягкотелый», вёл за поводок трёх мулов. Денег, полученных на выполнение задания, с лихвой хватило для необходимых приготовлений. И несчастных животных, честно выполнявших свою роль, ему жалко не было. Для них эта дорога была в один конец. Впрочем, не только для них. Для тех, кто восседал на этих животных — тоже.

Двух негритянок, самых пышных форм и дикарской красоты, он приобрёл на невольничьем рынке в Судане. С третьей девушкой пришлось повозиться. Но всё в этой жизни — достижимо. А деньги решают всё.

Эстель Рози была поймана на Каирском базаре, когда сопровождала свою хозяйку, важно шествовавшую в сопровождении нанятой охраны и рассматривающую местные товары.

Недалёкая Эстель тоже во все глаза рассматривала выставленные в лавках редкости и вкусности. Ей ужасно хотелось попробовать пахлаву. Но денег у бедняжки было мало, а хозяйка строга. И пока дородная мадам продвигалась вперёд, прицениваясь к персидским коврам, Эстель на секундочку задержалась, привлечённая вкусными запахами, источаемыми пахлавой, выложенной на дощатом прилавке, накрытом серой тонкой тканью.

Торговец, завидев её интерес, начал настойчиво рекламировать свой товар, вкладывая ей в руки крохотный кусочек лакомства. Эстель осторожно взяла этот кусочек сладкого восточного мира тонкими белыми пальчиками и, вложив его в рот, зажмурилась от удовольствия.