Ричард Арджент - Рыцарь зимы
Эндрю пришел в ужас от такой перспективы и ответил:
– Мой король, она слишком взрослая для меня, а я – слишком юн для брака. К тому же, сир, возможно, вы позабыли, что я могу стать тамплиером.
В ответ на это Балдуин искренне расхохотался. Вне всякого сомнения, он просто пошутил.
Небольшая армия из нескольких сотен рыцарей в сопровождении тысячной кавалерии двинулась к городу Аскалону. Там они разбили лагерь и приготовились к обороне. Балдуин надеялся на подкрепление, однако рыцарский лагерь в Газе был не так давно осажден сарацинами, и отважные воины не смогли выехать в Аскалон, чтобы присоединиться к королевским войскам.
Вскоре прибыл Саладин со своей армией и окружил город вместе с лагерем крестоносцев. Армия христиан значительно уступала мусульманам в численности, а потому им было весьма нелегко защищать город от нападения. Эндрю провел пару весьма неприятных вечеров, готовя у костра похлебку для своего господина, пока военачальники, рыцари и оружейники сидели сложа руки.
На следующий вечер по лагерю пронесся клич.
– Что случилось? – воскликнул Эндрю. – На нас напали?
– Нет, – отозвался его хозяин. – Враг снялся с лагеря. Они бросили нас тут без осады. Мы вольны уходить.
– И куда мы пойдем? – спросил Эндрю.
– Как это «куда»?! – воскликнул сэр Джон с воодушевлением и решимостью. – Сражаться с сарацинами, разумеется! Они оставили нас здесь, думая, что нам не хватит духу последовать за ними. Нам? Не хватит духу? Ничего, скоро мы их удивим, парень. Мы нападем на них с тыла. Проклятье! Слышишь шум? Это прибыли рыцари из Газы. Одо де Сент-Аман, Великий магистр, отправится в путь с нами. Восемьдесят тамплиеров! Мы непобедимы, парень, непобедимы!
«Восемьдесят тамплиеров, – подумал про себя Эндрю, – против тридцати тысяч сарацин».
– А у нас хватит сил, с госпитальерами, тамплиерами и остальными?
– Если и нет, – взревел сэр Джон, – то мы все умрем с честью, а? Победа или смерть! Что нас ждет? Да и какая разница? Нет, разница, конечно, есть, но небольшая, потому что и то и другое прославляет рыцаря. Подними мой щит повыше в битве, Эндрю, чтобы всем был виден мой герб. Сэр Джон из Реймса здесь, с Балдуином IV, королем Иерусалима, с Одо де Сент-Аманом, Великим магистром! Если я паду в бою, мое имя продолжит звучать в веках.
– И мое тоже? – с воодушевлением вскричал Эндрю.
– Твое? – Сэр Джон снова расхохотался, наивность юноши его искренне позабавила. – Конечно нет. Ты всего-навсего оруженосец, кто вспомнит о тебе?
Небольшая армия из трехсот семидесяти пяти рыцарей короля, восьмидесяти тамплиеров и нескольких тысяч простых воинов двинулась в путь по следам в несколько раз превосходящими их по численности войсками Саладина. Разведчики, выехавшие вперед и движущиеся впереди основных сил, по-прежнему находящихся под командованием Рено, доложили, что сарацины рассредоточились по окрестностям, грабя и сжигая деревни. Некоторые добывали провизию поодаль от основных сил. Рено был рад этим вестям и дал приказ следовать за мусульманами, не попадаясь им на глаза. Рыцари ехали вдоль побережья в одном темпе с армией сарацин.
Когда Саладин начал стягивать силы к крепости на холме Монжизар под Рамлой, Рено велел приготовиться к нападению, пояснив, что они въедут в неглубокую долину, где рассредоточился враг, и застанут его врасплох, неожиданно появившись из-за скал.
Эндрю вручил сэру Джону из Реймса щит. Поскольку ему предстояло в бою нести щит хозяина, собственного у юноши не было. Поэтому он извлек из ножен меч, готовый сражаться бок о бок с господином.
– Сэр, – произнес он, глядя на полчища сарацин в ярких одеждах верхом на своих скакунах, – который из них Саладин?
– Вон тот, на вершине холма на высоком верблюде, парень.
– А как вы отличили его от остальных? От других сарацин?
– Его сопровождают телохранители-мамлюки. Вон они, видишь? Окружают его со всех сторон. Саладин – великий и отважный воин, но, как и у всех правителей, находятся фанатики, готовые защищать его до конца ценой своей жизни.
Эндрю уставился на калифа, который выстроил своих людей на вершине холма.
– Мамлюки, сэр? Кто это?
– Как кто? Воины-рабы, парень. По большей части турки. Они рабы и в то же время не совсем рабы, поскольку сражаются бок о бок с правителем и готовы отдать за него жизнь. Мамлюки Саладина бросятся в огонь, если он им прикажет.
– Какие странные вещи случаются в этом мире, – пробормотал Эндрю себе под нос.
В груди клокотало возбуждение. Эндрю уже доводилось сражаться, но не в настоящей битве. Теперь же предстояло броситься вперед вместе с войском рыцарей, врезаться в строй людей в разноцветных тюрбанах и длинных одеяниях, воинов, которые заполонили долину и холм, возвышающийся впереди. Мечи и скимитары ярко блестели на солнце. Тысяча ярких всполохов расцветила день – от клинков, колец, оружия и головных уборов, украшенных драгоценными камнями. Рука ближайшего рыцаря сжимала рукоять меча, украшенную огромным бриллиантом, рассыпавшим радужные блики. Ржали лошади, ревели верблюды, лаяли псы. Ветер доносил зловонные запахи пота и дыхания животных. Хлопали знамена, трепетали флаги.
Затем воцарилась тишина.
Наконец епископ Вифлеемский выехал из стройных рядов рыцарей с высоко поднятой рукой с частицей креста Господня, гордо держа голову, в великолепных одеяниях, расшитых золотыми и серебряными нитями, переливающимися на солнце. Голову священника венчала высокая остроконечная митра. Кто сможет устоять перед этим носителем божественной силы? Кто сможет не отвести взгляда и не склониться в униженном поклоне перед сиянием, исходившим от великого духовника? Вот источник их силы, вот их вдохновитель, прославленный епископ, наполняющий сердца рыцарей благоговением и пылом. Он здесь, а значит, на их стороне все небесное воинство, и ангелы Господни также вступят в их ряды.
Хриплый клич вырвался из глоток тысяч людей, готовых умереть за своего короля, страну и веру.
По другую сторону мусульмане завели заунывный ритуал, прося благословения своего Пророка и умоляя Аллаха о победе над нечестивыми неверными.
Неожиданно Рено Шатальон воскликнул:
– За короля Балдуина!
И рыцари рванулись в атаку, копыта боевых коней загрохотали по склонам долины, эхом отражаясь от скал, зазвучал грозный боевой гимн.
Сердце бешено колотилось в груди. Эндрю, повинуясь общему порыву, пришпорил своего скакуна, и тот помчался вперед наравне с остальными. Чародей почувствовал, что напряжение внезапно ослабло, словно порвались невидимые нити, удерживавшие его на месте. Глаза коня расширились так, что показались белки, ноздри раздувались. Эндрю пытался заставить его слушаться узды. Чародей – боевой скакун – почувствовал под копытами поле битвы. Пришло его время. Он оказался на своем месте. И был твердо намерен нести своего хозяина, по доброй воле или нет, в самую гущу схватки, поскольку в этом заключался весь смысл его существования.
Еще до того, как войско рыцарей врезалось в построение сарацин, сминая его, стройные колонны мусульман начали рушиться. Саладин пытался удержать своих людей на местах, но, когда окованный железом кулак врезался в их ряды, роняя все на своем пути, молодой полководец утратил власть над собственным войском. Лошади и всадники, утомленные длительным переходом из Египта в Аскалон и последующим мародерством, не могли защитить пеших воинов от резни, и те, охваченные ужасом, практически сразу же бежали с поля боя, предоставив своему правителю и его мамлюкам самим разбираться с врагом.
Чародей позаботился о том, чтобы его любимый хозяин оказался в эпицентре схватки. Возбуждение, страх и трепет, которые Эндрю испытывал перед битвой, исчезли без следа. Теперь осталось лишь одно: сражаться за свою жизнь, бездумно разя мечом во все стороны сразу. Волнение не оставило его, но перетекло в разумную осторожность. Эндрю совершенно не хотелось, чтобы откуда ни возьмись на него обрушилась кривая вражеская сабля. Несколько раз ему в последний момент удавалось избежать ударов этими коварными клинками, наверняка разрезавшими бы его на части. Он заметил неподалеку короля Балдуина, с большим мастерством и яростью разящего врагов мечом. В этот миг правитель поднял взгляд, увидел Эндрю и прокричал что-то одобрительное.
Лязг стальных мечей и острых сабель оглушал. Лезвие встречалось с лезвием, топоры обрушивались на доспехи, боевые молоты – на щиты. Повсюду сминался в бесформенные груды металл, производя оглушительный грохот. Звуки битвы распугали всю живность в округе, в ужасе сновавшую под ногами сражающихся.
Держась рядом с Джоном из Реймса, Эндрю начал лучше понимать, в чем заключается его задача – защищать рыцаря от неожиданного нападения со спины. Из ниоткуда возник сарацин и замахнулся на христианина, но его скимитар отскочил от меча оруженосца, встретившись с клинком работы самого Ульфберта. Эндрю воспрянул духом. Его меч и впрямь был одним из лучших. На самом деле многие так называемые стальные мечи, которыми были вооружены христианские рыцари, оказывались хрупкими, как железо, лишенные гибкости из-за несовершенного сплава. Арабские скимитары, кривые сабли, во всем превосходили европейское оружие, поскольку были выкованы из прочной, более гибкой стали. Восточные оружейники ревностно оберегали свои секреты, не доверяя их чужакам.
