Ричард Арджент - Рыцарь зимы
Томас снова методично смазывал спину друга бальзамом. Его пальцы двигались легко и проворно, почти не причиняя боли воспаленной коже. Эти руки и впрямь могли принадлежать ангелу. Его ровный характер и неизменно мягкие манеры резко контрастировали с поведением других, даже самого Эндрю. Оруженосец обладал вспыльчивым нравом и мог оскорбить человека без стоящей причины. Томас никогда бы так не поступил. Его невинное лицо, яркие голубые глаза были начисто лишены выражения угрозы или ярости. В них светилась одна лишь доброта и сочувствие к страданиям. Он мог разделить печаль другого человека, оставаясь безразличным к собственным горестям.
– Да, Эндрю, – согласился Томас, осторожно проводя руками вверх и вниз по израненной спине. – Человек должен сначала на себе испытать то, что он собирается сделать с другим.
– Кроме разве что повешения, – задумчиво добавил Эндрю. – Поскольку этого уже не воротишь.
– Да, конечно, кроме повешения. Повешенные не могут составить своего мнения о том, что испытываешь при подобном наказании, не говоря уже о том, чтобы передать его другим. Человек не узнает ничего, кроме зловещей тьмы чистилища, которое никогда не сможет описать живым, даже если вернется в их мир призрачным духом.
Эндрю поднял голову.
– А как же ты, Томас? Ты видел чистилище?
– Может, и видел, но больше я ничего сказать тебе не могу.
– Почему?
– Потому что, если попытаюсь раскрыть секреты посмертия живому человеку, мой язык завяжется в узел и я лишусь дара речи.
– Гавриил или Рафаил – словом, один из архангелов – может так с тобой поступить?
– Без сомнения, поскольку открывать подобные тайны строжайше запрещено.
– Но некоторые люди ведь так делают – возвращаются и начинают хвастаться тем, что успели повидать по дороге на небеса.
– В этом случае они лгут, и за это отправятся совсем в другое место, – уверенно отозвался Томас.
– А, значит, они пойдут в ад и будут гореть на костре?
– Да.
– И поделом им, по-моему. Тайну необходимо хранить.
– Я с тобой согласен, Эндрю.
В этот миг в комнату ворвался запыхавшийся Гарет. Его глаза ярко блестели от возбуждения.
Эндрю гневно уставился на бывшего товарища, который не так давно оставил кровавые отметины у него на спине.
– А тебе что нужно, валлиец? – прорычал он.
– Эндрю! – воскликнул взбудораженный юноша. – Война!
Англичанин тут же позабыл свой гнев:
– Что?!
– Нас атаковали Айюбиды!
Эндрю резко сел на постели.
– Саладин?
– Да. Как тебе известно, король Балдуин планировал нападение на Египет, но Саладин решил первым нанести удар. Он вошел в Палестину с армией в тридцать тысяч воинов. Мы уходим из Иерусалима в Аскалон. Твой господин, Джон из Реймса, отправляется в поход, как и мой хозяин. Эндрю, мы будем оруженосцами на поле боя! Я сам, разумеется, окажусь в этой роли уже во второй раз, поскольку я участвовал в сражении с византийцами под Румом.
– Мне уже довелось сражаться! – с негодованием воскликнул Эндрю.
– Да, но пока лишь с разбойниками, бок о бок с охранниками каравана, – уничижительно бросил Гарет, – против диких арабов. Это не настоящая война, Эндрю. Ты никогда не выступал против армии.
– Если ты убит врагом, какая разница, кем именно?
– Это верно, но ты-то не убит, а стоишь здесь и, как обычно, споришь со мной. Идем, поспеши! Отправляйся к своему господину. Нам нужно как можно быстрее выйти в Аскалон. Саладин уже сжег множество деревень вдоль побережья неподалеку от Лидды и Арсуфа. Люди бегут куда глаза глядят. Говорят, Саладин – великий полководец, но как это может быть правдой, если он всего лишь араб? Они ведь не становятся великими полководцами, верно, Эндрю?
– Он из курдов, мастер Гарет, – поправил валлийца Томас, – к тому же история знает множество великих полководцев нехристианского происхождения. К ним относится, например, Юлий Цезарь.
– Да, но он-то был родом не из Африки или Аравии! – возразил Гарет.
– Нет, зато Ганнибал родом из этих земель, и он выставил римлян дураками.
– Томас прав, – произнес Эндрю, начиная облачаться в доспехи. – Саладин еще не знал поражений. Даже ассасинам не удалось прикончить его, а они пытались, и не раз. Но если Саладин напал на нас к северу от Рамлы, значит, он должен был миновать Газу. Неужели тамплиеры, живущие в Газе, не остановили его?
– Они позволили ему пройти, но теперь сожалеют о своем решении.
– Еще бы им не сожалеть! – воскликнул Эндрю. – Ведь тамплиеры – величайшие воины, которых когда-либо знал мир! Они не боятся за свои жизни, которые посвящены лишь одному – служению Господу. Их недаром боятся по всей земле за свирепость в бою! Ни один из них ни за что не покинул бы поле боя, признав поражение. Кто может стать против воинов-монахов, не чувствуя трепета в сердце и дрожи в руках?
Эта речь осталась без ответа, поскольку Эндрю всего-навсего повторил то, что юноши неоднократно слышали из других уст. Томас тихо благословил меч своего господина, замечательный клинок Ульфберта. Гарет же отправился восвояси – на поиски собственного хозяина.
Как только доспехи были прилажены, а меч оказался в ножнах, Эндрю забрал своего скакуна из конюшни и двинулся к храму Соломона. Там собрались очень немногие. Шестнадцатилетний король Балдуин IV остался в постели, сломленный приступом проказы, и передал командование Рено де Шатильону, владельцу земель Заиорданья, яростному врагу Саладина и доблестному воину. Он совсем недавно был пленником в Халебе, но сумел вырваться на свободу и вместе с королем собрал несколько сотен рыцарей-мирян, чьи ряды вскоре должны были пополниться тамплиерами.
– Сколько нас здесь? То есть тамплиеров? – спросил Эндрю, отыскав своего господина.
Джон из Реймса окинул своего оруженосца внимательным взглядом, впервые увидев его великолепные доспехи и замечательного боевого коня.
– Боже правый! – произнес он, совершив привычный грех богохульства. – Ты выглядишь куда лучше меня самого. Скажи-ка, эта гравировка – действительно золото? Я чувствую себя серым и скучным на твоем фоне.
Эндрю неожиданно смутился, сообразив, как вычурно смотрятся в этом зале его великолепные доспехи. Чудесный шлем ярко блестел под лучами восточного солнца. Полудрагоценные камни, искусно врезанные в латы, вспыхивали разноцветными искрами. С плеч свисал длинный шарф, спускающийся изящными складками, как туника юного греческого бога. Рукоять меча, украшенная гравировкой знаменитого оружейного мастера, ослепляла своим великолепием. В самом деле, он походил на героя верхом на верном коне. Если бы прекрасно сложенный молодой воин верхом на боевом скакуне был отлит из бронзы, статуя не вызвала бы столько удивления и любопытства, как сейчас, когда Эндрю во плоти подъехал к храму Соломона вместе с другими тамплиерами. Гондемар де Блуа уставился на юнца со свирепостью и гневом, все остальные просто глазели на него, пораженные великолепными доспехами.
– Милорд, прошу простить, если я вызвал ваше недовольство, – робко произнес Эндрю, – эти доспехи – подарок одного английского рыцаря.
– Хотел бы я иметь таких друзей! – рассмеялся сэр Джон. – Саладин будет долго гадать, кого из нас нужно поразить скимитаром – того, кто несет щит, или самого рыцаря. Полагаю, ты окажешься более желанным призом, нежели скучный и потрепанный тип.
– Сэр, прошу, не говорите так о себе, ведь вы великий рыцарь, о котором все вокруг самого высокого мнения!
– Великий, да? – снова рассмеялся сэр Джон. – У меня в кармане нет и двух пенни, а вместе с тем мне предстоит ехать с юношей, который похож на принца Вавилона! Поднимайся сюда, парень, поднимайся. Мы должны присоединиться к королю.
– А что, король едет сражаться уже сегодня? – с беспокойством уточнил Эндрю. – Он выглядит нездоровым. Это из-за проказы?
– Болен он или нет, король будет сражаться. Он обладает храбростью десяти львов, наш юный правитель… У него множество бед и невзгод, это верно, но храбрости ему не занимать. В путь, мальчик, в путь.
Они двинулись прочь от города, горстка рыцарей-тамплиеров и почти четыреста мирян. Эндрю думал про себя о «бедах и невзгодах» короля. Наследника у Балдуина не было, а вместе с тем он мог пасть в бою в любой день. Его подданные ожидали, что сестра монарха, Сибилла, произведет на свет наследника, но ее несчастья не закончились со смертью мужа. Нужно было как можно быстрее подыскать для нее подходящего супруга, причем такого, который бы снискал одобрение короля. Филипп Эльзасский, граф Фландрийский, предложил свою кандидатуру, но Балдуин не дал своего согласия на брак сестры с ним.
И сейчас, несмотря на то что у Сибиллы мужа по-прежнему не было, король Иерусалима бесстрашно ехал навстречу смерти. В разговоре с Эндрю Балдуин недавно сказал:
– Из тебя вышел бы подходящий муж для моей сестры, друг мой. По крайней мере, мне ты нравишься.
