Юрий Корчевский - Огневой бой. Воевода из будущего (сборник)
Взять те же трофеи. После боя ратники оружие по полю собирают, потому что железо дорогое, без пригляду оставить – растащат крестьяне из окрестных сел, да и поржаветь может элементарно. А если трофейное или собранное у своих убитых оружие в хорошем состоянии, его надо вычистить, смазать и хранить на складах, раздавая в случае нужды.
Сейчас же после боя, вместо того чтобы преследовать врага и врываться в занятые им села и города на его же плечах, мы теряем много времени на сбор оружия и похороны павших. Не спорю – дело необходимое, но не ратникам же этим заниматься. Им и самим в себя прийти после боя надо, отдохнуть. А они раненых товарищей перевязывают, могилы копают, оружие по полю собирают.
Войско, будь оно даже не резервным, а ополченческим, должно быть мобильным и хорошо управляемым. Здесь нам пример – татары.
Мыслей таких было много, вот я и писал, рвал бумагу и писал сызнова. За неделю целый труд получился о двадцати листах. Конечно, я охватил не все стороны жизни войска, но то, что надо делать в первую очередь, – несомненно.
Закончил я писанину и задумался. Гонца с писанием в Москву послать? Кто его в Кремль пустит? Слишком сошка мелкая. Через Плещеева передать? У него своих забот полно, специально гонца посылать не будет – это точно, и к бабке ходить не надо. Сунет бумаги в стол и будет ждать, когда гонец из столицы сам приедет. Самому поехать? Надежно, но слякоть сейчас, дороги паршивые. «Ладно, – решил я, – подожду до морозов, а там и сам в первопрестольную наведаюсь – через стряпчего Кучецкого государю передам. Он у государя бывает, знает, в какой момент бумаги подсунуть надо».
И вообще, почему после боя, когда распускают бояр с ополчением по поместьям, мы ни разу не собрались вместе и не обсудили ход прошедшего сражения? Считалось: одержали победу – господь помог, удача была на нашей стороне. Но ведь были не только победы, но и поражения. Анализа же никто не проводил. Разбил врага – молодец, вот тебе награда. Побили враги – плохо. Вот и весь анализ. А почему победили или проиграли? Все сводить к случайному стечению обстоятельств нельзя. В истории сколько угодно примеров – от походов Александра Македонского и до выдающихся битв на Руси, когда малой ратью били превосходящего по числу противника. И не везение тут причина, а полководческий талант, умелое использование данной местности, знание слабых сторон противника, его численности – а это без разведки невозможно. Ошибки и промахи в каждой битве, особенно приведшие к поражению, надо изучать. Без знания их можно наступать на одни и те же грабли многажды.
Воевода я был начинающий, но ошибки в руководстве войском уже видел. Однако захотят ли искать и исправлять эти ошибки и промахи воеводы и сам государь? Не сочтут ли меня клеветником, желающим умалить блеск их побед? Не наживу ли я себе могущественных врагов?
Написав свои бумаги, я мучился этими вопросами и не находил на них ответа. Все-таки самому надо ехать в Москву – советоваться с Кучецким. Он хоть и воевода, но расклад сил при дворе знает. Наверняка подобные мысли приходили в голову кому-либо из воевод – уж он-то должен был что-то слышать о том, чем все это заканчивается.
А сейчас думные люди не особо заняты: все равно зимой особо делать нечего, и войны об эту пору ведутся чрезвычайно редко. Это хлопотно и накладно: надо и шатры с собой таскать, и еду, но даже сало через несколько дней промерзнет до каменистой плотности. Сено и овес для лошадей приходится везти с собой – это летом они пасутся на подножном корме.
И в итоге обоз получается большим – едва ли не больше боевой колонны. Он сковывает действия войск, требуя при этом ратников для своей охраны. К тому же и трофеи при зимних войнах невелики. Зерно и прочие продукты большей частью – в городах, в амбарах, под защитой крепостных стен – попробуй-ка их возьми. А те же татары воевать налегке идут, надеясь захватить харчи у врага. Это назад они идут с обозами да пленными. А если еще учесть короткий зимний день, то и вовсе получается – зимой воевать со всех сторон невыгодно.
Много чего передумано было мною в эти дождливые дни, есть и в них своя польза.
После обдумывания и написания своего труда я еще несколько дней мучился от безделья. «Хоть бы морозы поскорей ударили», – как заклинание повторял я. Но в природе все идет своим чередом, и на дворе был только ноябрь.
От нечего делать я заперся в кабинете, взял в руки древний манускрипт, что был найден мною в подземелье, недалеко от моей деревушки. Много чего интересного я узнал благодаря привидению, появлявшемуся каждый раз после прочтения непонятного заклинания.
Я вновь – в который уже раз! – прочитал непонятные слова.
В центре комнаты возникло марево; оно сгустилось до тумана – зыбкого, дрожащего, и в нем появилось лицо.
– Давно ты меня не вызывал, – сказал призрак.
– Некогда было, воевал, – буркнул я.
– Поговорить захотелось? – Возможно, мне показалось, но в голосе призрака прозвучали ехидные интонации.
– Узнать хочу, как дальше дела мои пойдут. Стоит ли мне ехать в Москву?
– Экий ты хитрый! От судьбы не убежишь, ее не обманешь. Но так и быть – подскажу, уж очень ты прямолинеен, прямо туп иногда. По моей подсказке Книгу судеб нашел, а склянки на полке видел?
– Так князь небось алхимиком был?
– Не без этого. Спустись снова в подземелье – там, в комнате, где Книгу судеб нашел, найдешь две одинаковые склянки. Порошок в них: в одной – белый, в другой – желтый. Свойства у них чудесные. Забери, они тебе пригодятся. И на том – прощай.
– Эй, погоди! Чего со склянками-то делать?
Но лицо в тумане побледнело и исчезло, да и сам туман несколько мгновений спустя рассеялся, как будто его и не было.
Вот так всегда – паук пыльный. Скажет что-то важное, да не все. Поди догадайся, что это за склянки и для чего они? Может, яд в них? Так мне он ни к чему. Я и ножа отравленного боялся, лишний раз в руки не брал, и после битвы нож так и не искал, да и сами ножны после боя сразу выкинул. Да нет, не должен призрак мне яд подсовывать. Не собираюсь же я царя или князей отравить. Но ведь сказал же призрак о склянках, стало быть – важное что-то в этом есть. «Надо склянки найти, – решил я, – а потом видно будет, что с ними делать».
Только как туда добраться, когда дороги развезло? Опять ждать. Ждать, ждать – ненавижу это слово. Однако пришлось смириться и больше времени проводить с семьей.
Я был ласков с женой, с Василием обсуждал прошедшие сражения – пытался заставить его мыслить, выискивать ошибки мои, его и воевод других полков. Я хотел, чтобы он думал, анализировал, а не просто только впитывал полученные, прочитанные или увиденные события. Да и вообще – дети должны быть совершеннее или умнее своих родителей – по крайней мере, к этому надо стремиться.
Молод был пока Василий – даже для десятника. Многие воины в его десятке, начинавшие еще при мне, были опытнее его. Но опыт – дело наживное, было бы желание учиться, а оно у сына было.
Наконец дожди прекратились, выпал первый снег, под которым еще была грязь. И только через неделю ударили морозы. Сразу резко похолодало – градусов до десяти. За несколько дней грязь замерзла, и на реке встал ледок – правда, пока тонкий, хрупкий.
– Вот что, Федор. Возьми веревку и фонарь. Хочу съездить к колодцу заброшенному.
– Ратников и лопаты брать? – уточнил Федька-заноза.
– Нет, быстро обернемся и копать в этот раз не будем.
– Не лежит у меня душа ездить к тем развалинам, – признался Федька. – Чертовщиной там пахнет, нечистой силой.
– Однако книжицы, что мы оттуда достали, монахи с удовольствием взяли, – парировал я.
– Так-то оно так, – вздохнул Федька. – Когда выезжаем?
– Давай завтра с утра.
Мы выехали утром, часов в девять – еще темно было, да зимой поздно светает. Немного вьюжило, воздух пах морозом, бодрил. А в полушубках и шапках тепло, на лошадях попоны теплые, бегут резво – застоялись в конюшне.
Вот и знакомые места – холмик небольшой, колодец прикрыт деревянным щитом. Едва нашли его под тонким пока слоем снега. А недели через две его навалит столько – до весны вход не найдешь.
Мы с трудом сдвинули примерзшую крышку, сбросили веревку. Я прихватил масляный фонарь в корпусе из олова со слюдяными оконцами, спустился, высек огонь и зажег фонарь. Тянуло сыростью, землею – навевало мысли о могиле. Тьфу, примнится тоже.
Я полез в узкий лаз. Вот и помещение, где нашли книги – пустое теперь. Так, направо дверь, переход, еще дверь… Точно, здесь Книгу судеб нашел.
Я поднял фонарь, осмотрелся. Его скудноватый свет выхватил запыленные полки, на них – непонятные кувшинчики. Не о них ли говорил призрак? По-моему, он упоминал склянки.
Я повернулся к другой стене. Ага, есть – стекло блеснуло. Стоят на полке две склянки, по размеру – как стаканы, со стеклянными же притертыми пробками. Понюхать? Нет уж, рисковать не буду, заберу и рассмотрю уже при свете.