Трейдер. Деньги войны - Николай Соболев
— Я слышал о работах по созданию цельнометаллических ламп…
— Михаил, это все попытки выжать последние капли. Ну, как развивать строительство из дерева, когда есть возможность строить из бетона.
— Что же станет «бетоном» в радиотехнике?
— Элементы на новых принципах работы. Например, полупроводники, там масса интересного.
Как легко быть пророком и визионером, когда знаешь все наперед…
— Боюсь, это не сильно понятно массовому читателю, давайте о чем-нибудь попроще. Как вы видите перспективы радио в военном деле?
Ну слава богу, а то я уж забеспокоился — странный такой корреспондент «Правды», которого интересует не развитие мировой революции в Америке или противостояние с империалистическими державами, а только наука.
— Во-первых, широкое применение радиосвязи, в идеале, каждый танк, самолет и батальон должны иметь радиопередатчик.
— Не приемник?
— Именно передатчик! Обстановка на поле боя меняется быстро, а командир не всегда может охватить его взглядом.
— Но это потребует тысяч и тысяч радистов!
— Более того, когда радиостанции станут настолько малы, что их можно будет носить в кармане, радистом станет каждый солдат.
Михаил недоверчиво покачал головой, но записал все до последнего слова. Еще бы, тут обычных водителей не хватает, а залетный американец фантазирует что каждый призывник будет экспертом в радиоделе!
— Во-вторых, появятся новые средства ведения боя на радиоуправлении, самоходные мины, самолеты-торпеды и так далее.
— Да, об этом пишут…
— В третьих, телевидение, и, наконец, использование электромагнитных волн для обнаружения и слежения за объектами.
— Джон, здесь нужно подробнее.
— Вчера я видел прибор «терменвокс», у него от положения рук в пространстве меняется высота и громкость звука. Точно так же высота звука или другой индикатор может меняться от положения в пространстве корабля или самолета.
— М-м-м… Можно будет отслеживать приближение вражеских армад?
— Да хоть одиночного танка, а с развитием техники и одиночного солдата!
— Это было бы интересно пограничникам…
Ося и Панчо, ухитрившись не изгваздаться, закончили с мороженым и скучали поодаль. Мне же пришлось с сожалением выбросить свое — разговор отвлекал, оно таяло быстрее, чем я успевал слизывать сладкие капли.
— Джон, а что скажете о «лучах смерти»?
— Выдумки. По сравнению с обычной пулей все, что подходит на эту роль, либо чрезмерно дорого, либо неудобно, либо действует только в упор. Еще лет пятьдесят никаких «лучей смерти», пригодных для применения, нам не видать.
Ф-фух… Вроде все, что надо я сказал, но впал в ступор, когда журналист попросил созвониться с ним через пару дней для уточнения и назвал свою фамилию — Кольцов*.
* Михаил Кольцов — писатель и журналист, член редколлегии «Правды», редактор «Крокодила», политический советник республиканского правительства Испании в 1936−38 гг.
— Предвижу, Михаил, что мы с вами еще встретимся, — я тряхнул ему руку на прощанье.
Нас ждали гид и экскурсия в Петергоф, но из подъезда «Астории» выскочил служащий гостиницы, заполошно оглядел сквер и с криками «Молния! Молния!» бросился к нам, размахивая листком бумаги.
— Что там? — сунулись через мои плечи ребята, как только я распечатал телеграмму.
— Нам кранты… эти придурки сумели оттоптать ноги Рокфеллеру…
Михаил деликатно исчез, а я плюхнулся обратно на скамейку, утирая внезапно выступивший пот платочком из нагрудного кармана и представляя, чем эта новость может обернуться. Если нашей конторкой сейчас займется Рокфеллер, то не помогут никакие капиталы Грандера-старшего, нас просто сожрут и выплюнут.
Но как, как? Им же было приказано действовать консервативно, никаких резких движений! И что сейчас делать? Я совсем расплылся, но меня вернул к жизни резкий рывок за ворот:
— Не раскисай, Джонни! — тряс меня Панчо.
— Подумаешь, Рокфеллер! Не мы одни на бирже ему мешаемся! — добавил Ося. — Лопни, но держи фасон!
— Блин, и ведь быстро не вернешься… — я с тоской вспомнил перелеты XXI века, — вот бы сейчас такой самолет, чтобы раз — и в Нью-Йорке!
— Ну ты хватил! Хорош нюнить, айда на телеграф!
Глава 13
Achtung — Panzer!
Все-таки НЭП — это хорошо. Кругом люди, не отвыкшие от товарно-денежных отношений, да еще в условиях, когда эти отношения не только разрешены, но и приветствуются. Короче, бабки порешали.
Нас поместили в отдельную комнату, приставили двух телеграфистов и понеслось — кто бы знал, насколько увлекательно обмениваться через полмира сообщениями на несколько страниц! Правда, настолько велики были только первые два-три, дальше пошли покороче.
Поначалу у меня прямо опустились руки, настолько сильно в телеграммах читалась истерика оставленного «на хозяйстве» сотрудника — шеф, все пропало, гипс снимают, клиент уезжает! Причем «мы ничего не трогали, оно само!» Но Ося заменил мне упрямство, а Панчо — ответственность, подпинывая в нужном направлении и не давая впадать в рефлексии.
Несколько часов наводящих вопросов и завуалированных угроз уволить всех нахрен раскрыли корень зла — неоправданную инициативу. В наше отсутствие контора провернула первую сделку — успешно, вторую — успешно, третью, четвертую… А раз все хорошо, почему бы не поднять ставки? И снова поперло, тем более, что такие маневры акциями мы проводили ранее, ничего сложного. Ну, кроме моего запрещения лезть в зону повышенного риска.
А ведь хочется отличиться, да еще удачные сделки внушили уверенность — на руках неиллюзорный шанс принести конторе доход куда больше ожидаемого! А там приедет барин, барин нас похвалит — повысит, или оклад увеличит или бонус выпишет.
Вот и полезли куда не следует — раскручивать собственную комбинацию. В аккурат в противофазе к брокерам Рокфеллера. Если бы миллиардер действовал «грубой силой», никто бы потуг нашей конторки не заметил. Но его люди запланировали «на тоненького» и наши относительно небольшие трепыхания заметно поломали им игру. Репутация у нашей конторки-то была, на нас поглядывали и другие брокеры, а что там происходило у Рокфеллера, поначалу никто не понял. Вот и получилось, что возникла своего рода «встречная волна», в результате чего доходы обеих сторон оказались существенно меньше ожидаемых. То есть налицо не злая воля, а неудачное стечение обстоятельств.
А такое на бирже каждый день — кто-то выигрывает, кто-то проигрывает, nothing special, как говорят американцы. Но сотруднички наши, когда осознали, что натворили, ударились в панику и совершили гораздо более серьезную ошибку: кинулись извиняться.
Явка же с повинной, как известно, облегчает душу и увеличивает срок. До этого момента все выглядело как обычные колебания биржи — ну, не
