Диверсант в городе - Августин Ангелов
— Андрей. Меня родители назвали Андреем, — глухо проговорил я, даже не узнав собственного голоса.
— Удивительное имя. Андрэ — хорошо звучит, очень красиво. По-моему, оно французское, — проговорила девушка.
— Нет. Это библейское имя. Меня назвали в честь апостола Андрея, — выкрутился я, едва не сболтнув, что имя мое, вообще-то, русское и звучит не «Андрэ», а именно «Андрей». Андрюха я, самый обыкновенный Андрюха с самой обычной фамилией Иванов. Но, этого знать ей совсем не обязательно. И без того уже только что я чуть было не спалился.
На дорожной развязке мы свернули на другое шоссе. И вскоре машина разогналась почти до предела разрешенной скорости. Мимо нас проносились дома дорогих элитных поселков. Немаленькие домики с красноватыми крышами, с обширными палисадниками, с личными бассейнами и с индивидуальными парковками, перемежающимися теннисными кортами и лужайками для гольфа. Все эти виллы были похожи издалека, но каждое жилище все-таки имело какую-нибудь неповторимую индивидуальную черту. Или выделяющийся эркер, или колонны на фасаде, или башенку флигеля, или яркую плитку, которой был выложен двор, или цветные фонарики при въезде, или какие-нибудь придомовые фигурки и статуэтки, или вычурные ограды, или даже симпатичные фонтанчики. Но для меня все эти роскошные постройки были одинаковыми. Я ненавидел всех владельцев этих домов. Ведь тут жили совсем не простые люди, и даже не средний класс, а те, кто был близок к правящему классу исключительной страны. В этот момент я вспоминал своих родных и знакомых, кого убили из-за непомерных амбиций всех этих представителей элиты заокеанской страны, назвавших сами себя исключительными и возомнивших себя вправе управлять всем остальным миром по своему разумению. Ярость и ненависть кипели внутри. И я в этот момент был готов взорвать каждый из их домов в отместку за каждый дом, разрушенный ими в моем родном Донецке.
Джессика смотрела на меня как-то странно, видимо, заметив волнение на моем лице. И мне захотелось высказаться. Я проговорил все тем же чужим глухим голосом:
— Пойми, детка, тебе со мной будет очень трудно. Я прошел через многие опасности. Мое сердце очерствело. И я сам сделался очень опасным. Потому и живу теперь в постоянном риске. Я уже просто не могу жить по-другому. Но, я не ищу опасностей ради острых ощущений. Мне не нужны лишние приключения. Каждое свое действие я просчитываю, потому что стремлюсь к справедливости. Я хочу, чтобы воздалось по заслугам тем, кто возомнил себя богами, забыв, что нет богов на земле. И даже те, кто поставили самих себя выше других людей, все равно смертны. И они неминуемо умрут точно также, как и все остальные. И пусть они установили для всех остальных свои правила, но ведь все эти их правила можно нарушить. И я буду их нарушать до тех пор, пока не добьюсь справедливости и не накажу виновных. И ради этого я не остановлюсь ни перед чем.
Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, понимая, что я говорю совершенно искренне, но совсем не имея понятия, что же именно я имею в виду. Наконец, когда я замолчал, она произнесла без тени иронии:
— Что ж, тогда я буду считать, что живу с кем-то вроде Робин-Гуда.
Глава 24
Мы с Джессикой в то утро укатили на моем паркетнике достаточно далеко, добравшись до самого сердца Калифорнии. Я сильно расщедрился, потратив почти половину денег со счета Роджера Бойда, зато арендовал на его имя отдельный нестарый одноэтажный коттедж-бунгало с двумя спальнями, с просторной верандой, с лужайкой и с небольшим бассейном. К тому же, вся необходимая мебель и бытовая техника имелись внутри, причем, довольно новые. Джессика долго восторгалась. По ее мнению, новое жилище во всем отличалось от ранчо Уиткинсов в лучшую сторону. Но и цена проживания, конечно, отличалась разительно.
Оставив девушку обживаться в нашем новом недешевом жилище, я поехал в ближайший торговый центр, где приобрел не самый навороченный, но все-таки вполне современный ноутбук. После чего засел в кафе со своей покупкой и, заказав еду, подключился к интернету. Установив ту самую игру, которая была необходима для связи с куратором, я успешно вошел в свой игровой аккаунт. Вовремя всплывшие воспоминания позволили мне правильно набрать необходимые пароли.
В этот день куратор-хакер, очевидно, не работал в магазине электроники. Потому время во второй половине рабочего дня вполне подходило ему для связи со мной. Когда последнее сохранение игры загрузилось успешно, перед моим взором снова в виде бармена в игровом пространстве салуна появился мой непосредственный начальник, которого на самом деле звали Сергеем. Его кодовое имя я наконец-то тоже вспомнил. И звучало оно очень коротко. Дэн. Теперь я уже четко знал, как нужно выходить на связь. Щелкнув курсором по бармену и открыв диалоговое окно с ним, я, первым делом, доложил о выполненном задании. В ответ на мой доклад от начальника последовала похвала. А еще он спросил:
— Как твоя амнезия?
— Уже лучше, начинаю постепенно вспоминать некоторые детали. Например, вспомнил твое кодовое имя, Дэн, — сообщил я ему.
Но, мне пока не хотелось открывать всю правду о том, что, на самом деле, воспоминаний в моем воспаленном мозгу всплыло очень много. И некоторые из них я пока даже не знал, как воспринимать. Память уже подсказала даже гораздо больше, чем мне хотелось бы узнать о себе и об обстоятельствах. Ведь иногда блаженное неведение лучше с точки зрения спокойствия собственной нервной системы. А тут вспомнились такие эпизоды, которые я даже и не знал, как интерпретировать.
Любопытство распирало меня. И я спросил у Дэна, напечатав очередную строчку в диалоговом окне:
— Есть уже что-нибудь интересное по моим трофеям?
Куратор ответил довольно развернуто:
— Я получил кое-какую информацию. Похоже, эти люди с чипами, вживленными в головы, действуют от конторы, обладающей очень широкими полномочиями. Но, это не официальная правительственная организация, хотя и пользующаяся правительственными базами данных, включая электронные архивы документов, централизованные системы видеонаблюдения и позиционирование абонентов коммуникационных сетей. У них есть полномочия даже на то, чтобы запрашивать данные с разведывательных спутников в реальном времени. Для своих поисков они производят очень обширный мониторинг, но не привлекают ни полицию, ни спецслужбы, а то и прямо вступают с ними в конфликты. Причем, все дела такого рода, даже связанные с перестрелками и гибелью людей, не имеют продолжения в судах. Их заминают на самом высоком уровне. Иными словами, организация это подпольная, но с очень высокой и мощной крышей. Я доложил наверх. Похоже, мы вышли на те структуры, которые стоят за организациями вроде «Черные жизни важны», а подчиняются непосредственно теневому правительству глобалистов. Скорее всего, эти чипированные люди являются простыми исполнителями. Некий расходный материал, солдаты внеправительственных структур, которыми не жалко рисковать в тайной борьбе.
— А для чего у них имплантаты в головах? — снова не сдержал я своего любопытства.
Но, куратор объяснил:
— Применена новейшая технология нейроинтерфейса, вживленного непосредственно в мозг. Людей специально чипируют для удаленного управления и стимуляции к крайне рискованным действиям. Это, если хочешь, управляемые солдаты-боевики. Они вроде киборгов-терминаторов, как в том кино, только не из металла, а из плоти и крови. Те, кто создал подобную технологию, решили, что использовать готовые человеческие существа гораздо дешевле и проще, чем создавать человекообразных боевых роботов, примерно равных по возможностям человеку. Да и требуется для этого всего лишь вживить в мозг пациента определенное устройство, имплантат с процессором, в который заложены программы стимуляции возможностей организма и чувства служебного долга, а также блокировки страха, боли, инстинкта самосохранения и прочих эмоций, не имеющих отношения к конкретному служебному заданию. Иными словами, эти существа с микросхемами в головах ближе по своим функциям к управляемым биороботам, которых легко программировать, чем к обыкновенным людям.
Я написал:
— Так они, значит, все-таки люди-дроны, сделанные на основе готового человеческого организма,
