Красный Дракон Империи - Евгений Владимирович Панов
– Что?!! – резко обернувшись, Сталин повысил голос. – Как ты, Сергей, мог такому поверить? – Сталин уже просто орал, швырнув трубку на стол. – Это же явная провокация!!!
– Коба, – Киров сказал, глядя прямо в глаза собеседнику, – я ему верю. Верю полностью и безоговорочно. Я прекрасно понимаю, как это всё звучит, но он говорил правду.
– Ну, хорошо… – Хозяин кабинета начал заметно успокаиваться. Всё же характер он имел железный и умел обуздать свои эмоции. – Ты готов за него поручиться?
– Да, готов полностью. Я видел его глаза, когда он стоял и смотрел на знамя над Кремлём. Такие эмоции не сыграешь. Это наш, советский человек, хоть и попал к нам из капиталистического мира.
– Он с тобой приехал?
– Да, ждёт в приёмной.
Сталин подошёл к столу и поднял трубку телефона:
– Товарищ Поскрёбышев, пригласите товарища Головина.
Кабинет Сталина был мне знаком по старым советским фильмам. Не знаю, здесь снимали или в павильоне строили декорации, но сходство было полным. Стены, обшитые дубовыми панелями, большой стол для заседаний, покрытый зелёным сукном, красная дорожка из чистой шерсти и дровяная печь в углу кабинета. Всё довольно аскетично, хотя кабинет очень просторный.
Сам хозяин кабинета стоял у своего рабочего стола и пристально смотрел на меня.
– Здравствуйте, товарищ Сталин!
Я промолчу о том, какие эмоции переполняли меня в тот момент. Я видел перед собой личность. Пожалуй, одного из самых величайших правителей России за всю её историю. Но… Что происходит?!. Я не вижу его ауру! Вообще не вижу. Подобное было с китайцем Шэн-ли, но он мало того что был одарённым, так ещё и проходил многолетнее обучение управлению энергией Ци. А где и когда успел этому обучиться Сталин? Или это врождённая способность?
– Почему мы должны этому верить? – Сталин указал на лежащую перед ним папку.
Вот так, ни здрасьте вам, ни проходите-присаживайтесь. Сразу и по делу.
– Наверное, потому, товарищ Сталин, что написанное там является правдой, которую легко проверить. Достаточно отправить ближайшую геологоразведочную партию по любым указанным координатам.
– А если предоставленные вами данные не подтвердятся?
Ну хоть на вы, это уже обнадёживает.
– Подтвердятся, товарищ Сталин. Здесь собраны данные по всем разведанным месторождениям до две тысячи двадцатого года. Вся информация было тщательно проверена.
– Это хорошо, что вы так в этом уверены, товарищ Головин.
Во, товарищ, а это уже совсем хорошо.
– Так, значит, вы попали к нам из будущего?
– Не совсем из будущего. Скорее, из будущего параллельного мира.
– И у вас есть материальные подтверждения этому? – Сталин достал из лежащей на столе коробки папиросу и, прикурив, сквозь дым посмотрел ироничным взглядом.
– Перемещение материальных объектов невозможно. Не хватит энергии для стабилизации. Можно переместить лишь сознание с накопленными знаниями, и то при соблюдении некоторых условий, – как можно увереннее ответил я.
– Значит, кроме вот этого, – Сталин постучал пальцем по папке, – больше никаких доказательств у вас нет?
– Кроме этого и тех знаний, что я принёс с собой, больше никаких. – Что-то разговор перестаёт мне нравиться.
– А может, вы просто мистификатор, товарищ Головин? Получили каким-то образом некие сведения по геологоразведке, добавили своих выдуманных, задурили голову товарищу Кирову и теперь пытаетесь втереться в доверие, рассказывая небылицы? Может, и покушение на товарища Кирова было инсценировкой для достижения этой цели? Что вы на это скажете?
Не успел я сказать и слова, как на столе зазвонил телефон. Сталин поднял трубку, выслушал, что ему говорят, и бросил одну фразу:
– Пусть войдёт.
Спустя пару мгновений в кабинет вошёл человек с усами-щётками на лице, знакомый по старым фотоснимкам. Генрих Ягода. Народный комиссар внутренних дел СССР.
– Здравствуйте, товарищ Сталин! – Ягода подобострастно вытянулся в струнку, предварительно бросив косой взгляд в мою сторону.
– Вам есть что доложить по делу о покушении на товарища Кирова, товарищ Ягода?
Сталин раздавил окурок папиросы в пепельнице и взялся за лежащую на столе курительную трубку.
Слишком много курит, а это не хорошо. Он мне нужен живым и здоровым как можно дольше. Да и не только мне, а всей стране. Надо будет с этим что-то делать.
– Да, товарищ Сталин. Предварительные материалы следствия уже готовы. Есть все основания полагать, что за покушением стоит Троцкий и его сторонники. Жена покушавшегося уже арестована и даёт показания. Также арестованы пилоты самолёта, которым летел товарищ Киров и который разбился в Торжке. Они, несомненно, также являются соучастниками покушения.
М-да. Чешет как по писаному. И ведь всё верно говорит. Вот только жена Николаева, Мильда Драуле, скорее всего, даже и не подозревала своего мужа в чём-то таком, а пилоты так вообще ни при чём.
Аура у Ягоды была чистая. Ну как чистая? Без чёрной паутины. Чистоты-то там не было ни капли. Я уже понял, что паутина на ауре имеется лишь у исполнителей нижнего уровня. Расходный материал, так сказать. Ягода же явно не был простой пешкой, хотя и более сильной фигурой его назвать сложно. Было, было у него чувство тревоги, когда он посматривал на Кирова и на меня. Вот уж кого он точно не ожидал увидеть в этом кабинете. Уверен, ему успели доложить о моей роли в предотвращении покушения. Уж больно заметен я в своём костюмчике.
Сталин уже хотел что-то сказать, когда я резко подошёл к Ягоде и с улыбкой на лице протянул ему руку, которую он автоматически пожал.
– Спасибо! Спасибо, Генрих Григорьевич, за отлично выполненную работу.
На лицах Сталина и Кирова застыло изумление от моей наглости. А у меня сработал Контакт.
Мои предположения полностью подтвердились. Связан Ягода с орденом иллюминатов, хоть и не напрямую, а через куратора. А куратор у него – уже известный мне брат Клаус, через которого он и получает указания. Сам же Ягода боится до дрожи в коленях. Боится вызвать недовольство ордена, боится не угодить Сталину, боится… Да всего он боится. А уж сколько ещё мерзости в нём. И стяжательство, которым, кстати, грешат почти все чиновники, и порнография, которой у него забиты целые стеллажи. Есть даже резиновый член, как жемчужина коллекции. А ещё презрение ко всем, кто ниже рангом, к самой главенствующей сейчас марксистской идеологии.
Мне вдруг со страшной силой захотелось встать под душ и
