Красный Дракон Империи - Евгений Владимирович Панов
– Ох, ё..! – Энкавэдэшник потёр рукой вмиг вспотевший, хоть и морозец покусывал, лоб. – Их же вроде как проверяли.
– Вот именно что вроде как, – вмешался Киров. – Однако как мы теперь в Москву попадём?
И тут я вспомнил о Сорокине с Гончаровым, о наших пилотах с разбившегося самолёта. Они сейчас сидели в здании аэропорта. За ними по команде Кирова отправили одного из охранников.
– Ну что, пернатые, принимайте аппарат, – схохмил я, вспомнив один из любимых своих фильмов. – Во, махнул не глядя.
– А эти что? – Сергей Сорокин кивнул в сторону трупов, которые уже оттащили в сторону.
– А эти суками оказались, – я сплюнул на снег, – хотели организовать нам рейс на тот свет.
Глава 9
В Москве садились на Центральном аэродроме, что на Ходынском поле. Прямо к самолёту подъехали две легковые машины, и из одной из них вылез человек, знакомый мне по старым фотографиям. Власик, начальник охраны Сталина. Он поздоровался за руку с Кировым, мне лишь сдержанно кивнул, просветив, будто рентгеном, внимательным взглядом.
– Товарищ Киров, товарищ Сталин приказал везти вас к нему. Прошу в машину, – он сделал жест рукой в сторону ближнего авто.
– Этот молодой человек поедет со мной.
Власик ещё раз внимательно посмотрел на меня, словно что-то решая про себя, и молча махнул рукой. А я, уже по привычке, просканировал всех приехавших. К счастью, «чёрных» среди них не оказалось.
Вечерняя зимняя Москва показалась мне какой-то мрачноватой и пустынной. Не было привычной мне с той, прошлой жизни, вездесущей рекламы, яркой подсветки зданий и бесконечного сияющего потока машин. Я задумчиво смотрел в окно, на Москву образца 1930-х годов и морально готовился к самой важной встрече в своих обеих жизнях, встрече, которая должна изменить ход истории этого мира. Или не изменить, если Сталин мне не поверит. В последнем случае мне ничего не останется, как забрать Настю и, возможно, Ольгу, а потом уехать за границу. Хоть в ту же Австралию, которой предстоящая война практически не коснулась. Вот только смогу ли я со стороны смотреть на те неисчислимые бедствия, которые обрушатся на мою Родину? Да что самому себе-то врать? Не смогу. Обязательно вмешаюсь.
Так за размышлениями я и не заметил, как машины въехали на Красную площадь. И тут меня, что называется, приложило. Я увидел это! Горло сдавило, а глаза начало заволакивать предательской слезой.
– Остановите машину, – через силу прохрипел я.
– Не положено, – не оборачиваясь, ответил водитель, а Власик закрутил головой по сторонам.
– Стой! – Я Силой заставил водителя нажать на педаль тормоза.
Авто остановилось, и я буквально вывалился наружу и застыл, глядя вверх. Потоки Силы струились со всех сторон, проникая в каждую клеточку и вымывая оттуда всё чёрное и наносное. А я стоял, смотрел сквозь медленно падающие редкие снежинки, и по щекам у меня текли слёзы. Вот то, что я в глубине души мечтал увидеть долгие-долгие годы. Вот то, чего не хватало мне для душевного спокойствия и равновесия. Над куполом Сенатского дворца, подсвеченное снизу прожекторами, гордо реяло красное знамя. Вот оно, истинное место Силы России, вот ключ к Силе, который у нас вырвали с корнем в том, далёком уже 1991 году[13].
Не знаю, как долго я так простоял, мне показалось, что целую вечность, но когда пришёл в себя, то увидел стоящего рядом Кирова. Он так же, как и я, смотрел на красное знамя, крепко сжав зубы. Похоже, что до него только сейчас начало доходить, что же случилось там, в том мире-времени.
Он положил мне руку на плечо и сказал;
– Здесь всё будет по-другому, Виктор. А иначе и жить незачем.
И вот я сижу в приёмной Сталина. За столом с несколькими телефонами сидит бессменный секретарь вождя Александр Николаевич Поскрёбышев. Время от времени он поднимает трубку одного из телефонов и либо сам звонит, либо отвечает на звонки. На меня он особо не обращал внимания, во всяком случае явно. Раз кто-то сидит, ожидая в приёмной Сталина, значит, он тут и должен находиться. Власик сидел чуть в стороне, изредка бросая на меня настороженные взгляды. Очень ему не понравилось, как я заставил остановить машину на Красной площади, и если бы не слово Кирова, меня бы и близко сюда не пустили.
Интерлюдия. Москва. Кремль. Кабинет Сталина.
Сталин и Киров
– Сэргей! Чито это?! Откуда?!
Акцент у Сталина становился заметен, когда он говорил эмоционально. Вот и сейчас он был явно взволнован, прочитав несколько исписанных ровным убористым почерком страниц из папки, переданной ему Кировым. То, что он прочитал, было невозможно, невероятно и неправдоподобно. Нефть, газ, уголь, золото, серебро, медь, бокситы, уран и даже алмазы. С координатами и подробным описанием месторождений. И всё это на территории СССР. И отдельно – наименования и координаты месторождений по всему остальному миру. Если всё это правда, то это даёт просто огромные преимущества стране. Можно без всякой геологоразведки сразу отправлять на места людей и начинать добычу, заранее зная, насколько перспективно месторождение.
– Это передал мне тот парень, который спас меня в Ленинграде, а потом, ещё дважды, в Торжке. – Кирова связывали со Сталиным дружеские отношения, и он мог в присутствии вождя говорить вполне свободно, без какого-либо пиетета. – По его словам, у него есть ещё очень много данных, которые будут полезны для страны.
– И откуда у него появилась эти самые данные?
– По его словам, которым я склонен верить, он попал к нам из будущего. Из будущего параллельного мира, полностью идентичного нашему. И всё, написанное им здесь, – Киров кивнул на лежащую на столе папку, – это разведанные месторождений по состоянию на две тысячи двадцатый год.
– Чушь!!! – вскипел Сталин. – Мальчишка начитался Уэллса и попросту свихнулся головой. Всё это просто противоречит науке, а вам, товарищ Киров, он просто задурил мозги, пользуясь тем, что спас во время покушения. Да и с ним самим, и с этим покушением ещё предстоит крайне внимательно разобраться.
– И всё же, товарищ Сталин, я ему верю. – Киров перешёл на официальный тон. – Слишком много деталей, связанных друг с другом, он рассказал. Такое не выдумать. А его способности просто не поддаются какому-либо объяснению.
– И что же он вам, товарищ Киров, сказал? – Сталин не сдержал сарказма и, пыхнув трубкой, прищурившись, посмотрел на старого партийного товарища.
– Будет война. С немцами. Война
