Александр Афанасьев - Наступление. Часть 1
Генерал Дубынин молчал, пережидая гнев. Он не хотел хамить гостю, а иначе ответить не мог — ругательства так и просились на язык.
Афганцев от выслушивания доброй порции русского мата спасло появление офицера связи. Без доклада войдя в палатку, он подошел к генералу Дубынину, наклонился к уху.
— Товарищ генерал армии, телефонограмма срочная, шифром.
— У нас переговоры — Дубынин не стал выговаривать майору, чтобы не расплескать копившуюся в душе злобу.
— Товарищ генерал армии. Воздух!
Министерство обороны СССР
Министр обороны СССР
Командующему 40 ОА
Генералу армии Дубынину
Воздух!
Совершенно секретно.
На ваш N 1118 от 18.12.1987 года.
Учитывая складывающуюся обстановку в зоне проведения операции Магистраль
ПРИКАЗЫВАЮ
1. Принять меры к уничтожению окруженной силами частей советской и афганской армии в районе провинции Хост ДРА бандитской группировки, применяя при необходимости любые имеющиеся в вашем распоряжении силы и средства.
2. Не допустить деблокирования бандитской группировки со стороны Пакистана, а также прорыва блокированных бандитов в Пакистан.
3. О дополнительной потребности в боеприпасах, вооружении, личном составе донести установленным порядком в течение двадцати четырех часов.
4. На провокации бандитских пособников и паникеров не поддаваться.
5. О ситуации, складывающейся в зоне проведения операции докладывать спецсвязью ежедневно, в двенадцать и двадцать четыре часа.
6. Личному составу частей, осуществивших операцию по десантированию в пограничном районе с целью блокирования бандитских формирований в провинции Хост объявить благодарность.
Министр обороны СССР
Маршал Советского Союза
СОКОЛОВГенерал армии Виктор Петрович Дубынин, по дороге из вагончика, где располагалась аппаратура ЗАС до палатки, где дали афганцы, прочитал совершенно секретный документ дважды. Зайдя в палатку — положил документ на стол перед Грачевым. Грачев ловко поймал, прочитал, многозначительно хмыкнул.
— Давно пора… — сказал Грачев и многозначительно посмотрел на афганцев. Те ощутимо заволновались.
— Что происходит? — спросил Лаек по-русски.
— Ничего рафик Лаек — генерал Дубынин прижал ладонь к сердцу, по-восточному поклонился — прошу нас простить, но поступил приказ из Москвы и у нас много работы. Еще раз прошу простить, дорогие товарищи.
С этими словами генерал армии Дубынин встал и вышел из палатки. Следом за ним вышел из палатки Грачев потянулись другие офицеры, не обращая внимания на ошеломленных такой дерзостью и открытым пренебрежением афганцев.
Сулейман Лаек был опытным, очень опытным политиком. Он выжил в афганской политике, в этой банке со скорпионами, потому что умел чувствовать беду. Он, один из немногих высокопоставленных партийных деятелей современного Афганистана твердо знал, что если даже придут моджахеды, он не пропадет, благо сестра удачно вышла замуж, родственника в беде она не бросит. За срыв операции Магистраль или хотя бы за предоставление блокированным боевикам возможности выйти из окружения на индийский банковский счет Лаека положили двести пятьдесят тысяч индийских рупий, это был не первый раз, и уж явно не последний. Теперь он понял, что деньги придется отдавать.
— Что произошло? — грубо, не называя его обязательным «рафик Сулейман» спросил один из стариков, вождь племени.
— Ничего хорошего… — сказал Лаек, в душе ругая сам себя — ничего хорошего…
Афганцы предприняли и вторую попытку, иначе бы они не были афганцами. Выйдя из командирской палатки, они не торопились уезжать, не торопились к своим машинам, их глаза шныряли повсюду, ища слабое место у шурави, или хотя бы малейшую возможность для того, чтобы освободить соплеменников. Наконец, один из прибывших переговорщиков в генеральской форме, уловив момент, когда Грачев вышел покурить, подошел к невысокому, крепкому комдиву.
— Прошу прощения, рафик генерал…
Грачев вынул изо рта сигарету, которой дымил как паровоз, чтобы немного отвлечься, недоуменно воззрился на афганца.
— Мы знакомы?
— Так точно. Мы обеспечивали вас в Кандагаре, не помните? Я был у вас на КП, там еще была группа от вашего Розового дома.
Грачев напряг память и вспомнил — да, этот генерал и впрямь там был. Когда душманы попытались прорваться — люди этого генерала почти без сопротивления пропустили их, и крупная банда, даже несколько крупных банд — ушли.
— Что нужно?
— Рафик генерал, возможно, вы не понимаете всей сложности складывающейся сейчас в провинции ситуации.
— Почему же — перебил Грачев — отлично понимаю, только что на карту смотрел.
— Я не про это, рафик генерал, про другое. Решением пленума ЦК НДПА в действие введена политика примирения, ведутся переговоры с колеблющимися племенами. Мы не можем все вопросы решать с позиции силы. Если вы сейчас начнете бомбить провинцию — пострадают невинные люди, там же есть мирные кишлаки. Как мы потом будем вести переговоры, ведь мы потеряем лицо, если не сможем сделать то что обещали.
Грачев заметил, что сигарета погасла, бросил окурок на землю и затоптал для верности сапогом.
— Наверное, никак — сказал он.
— Но мы должны…
— Ты кто? — спросил в упор Грачев.
— Я генерал-полковник…
Советский генерал досадливо поморщился.
— Да я не про это. Ты паникер или бандитский пособник?
— Что, простите, рафик?
— А вот что!
И генерал Павел Сергеевич Грачев, командующий сто третьей дивизии ВДВ от души хрястнул афганца кулаком в лицо.
Операция Магистраль
Пограничная зона, аэродром Мары-2
12 января 1988 года
С самого начала афганского противостояния массированное применение авиации в нем почти не предполагалось, только разве что вертолетов и устаревших самолетов типа Миг-21 и Су-7[80]. Какое то время этого и впрямь было достаточно, и можно было прочитать в боевых донесениях, как операция по зачистке какого-то кишлака координируется с зависшего над кишлаком вертолета Ми-8. К концу восемьдесят седьмого — этого представить было уже невозможно.
Основную боевую работу к концу войны на себя взяли Ми-24., истребители — бомбардировщики Миг-27 и Грачи, без счета проклятые моджахедами самолеты Су-25, почти не сбиваемые огнем самого распространенного средства ПВО у душманов — пулемета ДШК. Однако — мощности боеприпасов откровенно не хватало — самым «ходовым калибром» для бомбардировщиков была ФАБ-250, далее шла ФАБ-500. Эти бомбы собирали по всему Советскому союзу и бывало так, что привозили бомбы конца сороковых годов выпуска, а то и времен войны. У них были не две дежки, за которые он подвешивались, а три и лишнюю авиационные техники приноровились спиливать, а то и сшибали кувалдой. Вот так и воевали.[81]
Тем не менее — нельзя говорить, что разные варианты при вводе войск в Афганистан не прорабатывались — прорабатывались и еще как! В 1979 году началось обратное переоборудование старых мясищевских М50 1096 и 1230 ТБАП из топливозаправщиков в обычные бомбардировщики, только без возможности несения ядерного оружия. Зато каждый такой самолет, переоборудованный под фронтовой бомбардировщик мог нести пятьдесят две ФАБ — 250 или 28 ФАБ 500, в несколько раз больше, чем обычный фронтовой истребитель — бомбардировщик. Готовились приграничные аэродромы — на аэродром Ханабад перебросили полк Ту16 из Орши, а на Семипалатинск — прилетели самолеты из Прилук. Тем не менее — в первые год войны дальнюю авиацию в Афганистане почти не использовали, за исключением одной операции, где требовалось нанести удар по лазуритовым копям в Джарме, которые принадлежали Ахмад Шаху Масуду и на доходы от которых он содержал армию.
Активное использование дальней авиации в Афганистане началось с восемьдесят четвертого года, с одной из Пандшерских операций, и с тех пор уже не прекращалось. С тех же времен началось использование боеприпасов особой мощности — ФАБ 1500, ФАБ — 3000 и даже ФАБ-9000, огромной девятитонной бомбы. Ничего кроме проблем при загрузке — под ФАБ-9000 пришлось делать специальную перегрузочную платформу, а чтобы подвесить бомбу к самолету требовалось участие нескольких десятков человек, всех, кто был в это время на аэродроме — это не принесло. Так, для ФАБ-9000 ради4ус летального поражения взрывной волной составлял всего пятьдесят семь метров — это для огромной то бомбы, весом девять тонн. Те же девять тонн боевой нагрузки, сброшенные в виде серии бомб ФАБ-250 той же массы со штурмовиков — давали несравнимо больший эффект. Тем не менее — за применение «слонов» люди получали ордена Красной звезды, внеочередные звания. Пехота насчет всего этого высказывалась определенно — авиаторы даром свой шоколад едят.
