Лукоморье - Равиль Нагимович Бикбаев
Глава 10
И вовсе это не так, любила не любила, никого это не касается, проворчала Наталья Ивановна, словно услышав слова Повелителя Царства Мертвых и перекрестилась. Я хочу, решила Наталья Ивановна, помочь любимой доченьке в ее первых шагах семейной жизни, а зятя наставить в вере, в которой он несмотря на внешнюю почтительность и покорность, не совсем тверд.
Каждый день она исполняла долг матери по отношению к дочери и долг христианки по отношению к зятю, обедала по-родственному тоже каждый день. Еды Пушкину было совсем не жаль, а вот все остальное, особенно наставления и советы, его бесили. Случались ссоры, хотя какие это ссоры, настоящие скандалы. Александр Сергеевич просил Наташу поговорить с маменькой, пусть приходит на обед один раз в неделю, в этот же день пусть и ужинает с нами. Наташа отнекивалась, ты наш господин и глава семьи, мило улыбаясь говорила она, ты и решай этот вопрос, а я покорная жена и во всем подчиняюсь твоей воле. Были они женаты недавно, медовый месяц был в самом разгаре и Александр Сергеевич, еще не научился сразу определять, где жена шутит, а где совершенно серьезна. Надобно было переезжать.
— Тесно нам тут вдвоем, — недовольно заметила Наталья Николаевна, — пора думать о переезде.
Она вернулась с суточного дежурства, позавтракала и осмотрелась. Кухонька была маленькая, единственная комната, тоже невелика, хочется лечь, поспать в тиши, а тут Саша за компьютером не отрываясь пишет свой роман, для семьи старается. Наташа слабо вздохнула, Пушкин вздохнул страстно. Диван был уже разобран и застелен свежим бельем, на нем им вдвоем тесно не было, а было удобно и приятно. Вдвоем вознеслись к вершине, вдвоем вернулись, отдохнули, в супружеской жизни есть свои радости.
Потом по очереди они помылись под душем в санузле где ванна была совмещена с туалетом.
Пока Наташа, по-домашнему прихорашивалась, Пушкин заварил полученный в подарок от Повелителя Царства Мертвых чай, и разложил по хрустальным розеткам алтайский мед, что был принесен в дар врачу дочерью Макиавелли. Небольшая квартира наполнилась ароматом распаренных степных и лесных трав. Дома было тепло и уютно.
— У Маши Вяземской свой дом в Пушкино, — выпив чаю сказала Наташа, — она предлагает мне его передать как плату за учебу. Что скажешь?
— Мы будем ей обязаны, — расстроился Пушкин и робко предложил, — Может денег в долг возьмем и на них что-то приличное купим, потом расплатимся.
Наташа не стала рассказывать про кредиты, процентные ставки и стоимость приличного жилья в Санкт-Петербурге. Таких денег им вдвоем никогда не заработать. Двухкомнатная квартира в новостройке на окраине, вот их потолок.
— Мы в прошлой жизни в долгах жили, давай хоть в этой без них обойдемся, — устало попросила Наташа.
Призывно заиграл песней коммуникатор у Наташи, Пушкин вышел в коридор дома выкинуть мусор. Когда вернулся, Наталья Николаевна поставила его в известность:
— Звонил Петр Андреевич Вяземский, он с супругой приглашают нас на семейный ужин. Я им сказала, что ты тот самый Пушкин и мой муж, они удивились не сильно, а Маша так вообще не удивлена, эту молодежь, выросшую на фантастике и фэнтези, ничем не пробьёшь. Если завтра на дворцовой площади высадится римский легион под командованием Цезаря, то они его снимут на видео, начнут фотографироваться с Цезарем и легионерами, а если те будут сопротивляться, то позвонят в полицию, а дальше разбегутся по своим делам, легион, эка невидаль, нас и внеземными монстрами не удивишь.
Особняк Вяземских в городе Пушкин был построен в начале третьего тысячелетия в архитектурном стиле первой четверти девятнадцатого века. Александра Сергеевича и Наталью Николаевну привез к особняку посланный за ними экипаж Вяземских. Чета Вяземских встретили Александра Сергеевича и Наталью Николаевну у входа в особняк.
Обмен вежливыми приветствиями, прибежала Маша, критично осмотрела Пушкина, кивнула Наташе и одобрительно показала ей большой палец, Пушкину она мило улыбнулась.
— Прошу к столу, — церемонно предложили Вера Федоровна.
Званый ужин был не дурен, Вера Федоровна, хоть и придерживалась вегетарианской диеты, но вкусы гостей уважала и кормила их хорошо, много и вкусно.
Откушав гости и хозяева перешли из столовой в залу. Подали свежесваренный кофе. У мужчин были свои разговоры, у женщин свои, Маша так вообще села отдельно от всех достала коммуникатор и стала быстро переписываться в мировой коммуникационной сети.
— Я не из тех Вяземских, не из князей, — засмеялся Петр Андреевич, отвечая на вопрос Пушкина, — мой достоверный предок был крепостным крестьянином в деревне Вяземское Тульской губернии и по уходу на промыслы он вероятно и получил в отпускном документе эту фамилию. Деревня Вяземское сгинула во времени, но я недавно был в ближайшем райцентре и подарил местной школе компьютерный класс.
Они сидели за антикварным столиком и мелкими глотками пили кофе из тончайших фарфоровых чашечек, к кофе был предложен коньяк, но Пушкин по настоятельной рекомендации психиатра и просьбе Наташи не пил крепкие алкогольные напитки, а Вяземский воздерживался.
— Почтили память предков? — с легкой насмешкой спросил Пушкин, богатство Вяземских его немного раздражало.
«Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам»[112]
Процитировал Петр Андреевич, Пушкина и у того сразу прошло раздражение.
Дамы говорили о своем.
— Я больше себя хозяйкой в доме не чувствую, — пожаловалась Вера Федоровна, — Маша всех нас построила как ей надо, только с отцом считается,
— Маша мы говорим о тебе, подойди пожалуйста, — попросила Наталья Николаевна.
Девушка подошла, уселась на стул, налила себе кофе, демонстративно выключила средство связи. Посмотрела на мать.
— В твоем положении тебе вредно пить кофе, — категорично заявила она, — и натуральную протеиновую пищу пора в рацион включить. Родишь, выкормишь ребенка, и только потом кушай свои вегетарианские блюда,
— Это я тебя рожала, а не ты меня, — слабо возмутилась Вера Федоровна, — хватит меня поучать, я уже рожала и в отличии от тебя знаю, что и как делать,
— Если ты так ставишь вопрос, то за мной дело не станет, могу узнать, как рожать, — засмеялась Маша, — девочка я красивая, богатая, скажу, «Urbi et orbi — Городу и миру», что пора и от желающих отбоя не будет,
— Опять эта латынь, — заворчала Вера Федоровна, — всех уже дома ею замучила,
— Я еще и группу в сети создала: «O tempora, о mores! — О времена, о нравы! — гордо заявила Маша, — нас уже двести участников,
— А знаете кто у нас модератором? — опять засмеялась Маша и сказала:
