Второй полёт Гагарина - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
- Конденсат… Юрий, это одно из узких мест. Надеюсь, до весны они починят регенерацию.
- Если нет, всё равно выдержим, товарищ Главный.
Как и следовало ожидать, Алла уже разузнала про спасение собак. Как агенту американской разведки ей бы не было цены. Но вряд ли завербуется в ЦРУ, идейная.
- Юра… Это правда, что их нашли в тайге?
- Вроде бы.
Пельмени домашней лепки враз стали менее вкусными, потому что продолжение разговора просматривалось как дно горного ручья под прозрачной водой. И оно не обещало быть сентиментальным.
- Конец декабря… Тайга! Тридцать, а то и все сорок градусов мороза. Пристёгнутые в железной банке!
Она не развивала мысль. Вспоминая её любимую латынь и sapienti sat, более чем понятен намёк: ты тоже, дражайший муж, будешь торчать сутками в ледяной западне, пока тебя не найдут – живого или закоченевшее насмерть тело?
- Хорошо всё, что хорошо кончается. Они сидели внутри в термоизоляции, способной выдержать тысячи градусов жары, холод в сорок градусов – вообще пыль. Ну, а человек развёл бы костёр, вскрыл банку консервов, развернул палатку. Поверь, космонавта обеспечивают лучше, чем нас в бараке на Ленинградке, ему точно не придётся того терпеть.
- Быстрее бы закончилось. Слетай и баста!
Ошибаешься, милая. С этого только начнётся.
Но заранее пугать не стал.
Глава 13
13
В конце января шестьдесят первого наша шестёрка держала экзамен на готовность к управлению космическим кораблём, сорокаминутный допрос с пристрастием выдержали все, после чего последовал вызов к Главкому ВВС. Не прошло и года с нашего первого визита, тогда, в марте, это была совершенно рабочая встреча. Сейчас в штабе ВВС работали операторы, светили софиты, торчали микрофоны. Происходившее начало обретать элементы шоу. Подозреваю, Никита Сергеевич намеревался лично отослать смонтированные материалы о первом полёте человека в космос президенту США с подтекстом: «как мы вас уделали». Либо: показали вам кузькину мать, и пусть все разведчики ЦРУ выясняют, кто такой Кузька, а главное, чем его мать угрожает национальной безопасности Соединённых Штатов.
Этому совещанию предшествовал доклад, что, работая даже по принципу «в конце месяца», стартовой шестёрке не подготовят индивидуальные скафандры. Максимум – три. Поэтому Каманин огласил вывод комиссии: первым в космос летит Гагарин, дублёр Титов, запасной – Нелюбов. Я уже знал, что Королёв на моей стороне, хотя о некоторых резонах от него услышал впервые. Как повелось, приватная беседа происходила в Зелёном городке, с отрывом меня от занятий на тренажере, не прерывавшихся и после экзамена.
- Есть мнение, спущенное с самого верха, - начал он, и я догадался, поскольку наивысшим в советской иерархии находится Хрущёв, «мнение», то есть прямой приказ, исходит от него. – В ЦК считают, что первым космонавтом должен быть абсолютно русский человек. Потом на орбите побывает весь советский интернационал.
- Мы трое – чистокровные русские. В отряде космонавтов есть украинцы, чуваш… Не слишком задумывался об их национальной принадлежности, Сергей Павлович.
- Не забывай о большой политике, Юра! – он положил мне руку на плечо. – Ты родом из самого центра России, Смоленская область, по расстоянию от столицы практически Подмосковье. Титов с Алтая, это уже Азия. А Крым, откуда приехал Нелюбов, Хрущёв подарил Украине. Смекаешь? Подходите вы все. Но в передовице «Правды» ты будешь смотреться лучше. И улыбаешься так, что обзавидуется любая голливудская звезда.
Он Уилла Смита не видел. На чернокожем фоне белые зубы смотрятся ещё эффектнее. Пусть жалеют, что Каманин не нашёл для полёта чистокровного русского негра.
Поэтому меня, предупреждённого Королёвым и обременённого послезнанием, новость не удивила. Я, тем не менее, сиял как начищенный юбилейный рубль, изображая радостную неожиданность, Титов смолчал, но по лицу отлично видно: едва сдержал разочарованно-ругательный возглас. Гриша, понимающий свой минус в виде избыточного роста и веса, да и зачисленный в первую шестёрку позже нас, хранил покер-фейс, никогда в жизни в покер не игравший. Конечно, в глубине души надеялся и он, несмотря на очередные сообщения о неудачных запусках.
Четвёртого февраля на орбите появился «великий немой». Телеграфное агентство Советского Союза гордо заявило о запуске очередного тяжёлого спутника, но что-то никто не смог уловить от него никаких сигналов. Это болталась в ближнем космосе межпланетная станция, предназначенная для отправки на Венеру, но задержавшаяся у Земли из-за отказа ступени ракеты-носителя. Антенны не развернулись, спрятанные под обтекателем, оттого восьмитонный кирпич не подавал признаков жизни. Двенадцатого февраля к Венере отправилась следующая, предназначенная доставить вымпел СССР на поверхность, через неделю с ней пропала связь, а станция промахнулась тысяч на сто километров.
Сообщения в прессе о таких беспилотных запусках уже не вызывали особого ажиотажа. Человеку, далёкому от космонавтики, шестьдесят первый год запомнится первыми пилотируемыми полётами, остальное не отложилось. На самом деле советская космическая индустрия развивала сразу несколько программ, хотелось объять необъятное: запустить автоматические аппараты к Луне, Венере и Марсу. В чём-то разработки пересекались, но распыление сил неизбежно шло в минус каждому проекту.
А наша первая тройка знала, сколько критических неисправностей обнаруживается едва ли не во время каждого полёта. И неизбежно что-то прибавится в пилотируемом.
Тренировки пилотов космических кораблей, тем не менее, не прерывались. Остальной отряд космонавтов продолжал занятия, уже не нацеливаясь на попадание в стартовую тройку. И явно расчёт для них уже был не на тот «Восток», что готовился мне, а с какими-то усовершенствованиями. Я в своё время отсидел сурдокамеру при нормальном давлении, выдержал её сравнительно легко, хоть и без малейшей радости от слишком спокойного времяпровождения. Наша вторая смена мучилась в сурдобарокамере – тишина при сниженном давлении и повышенном содержании кислорода. Именно там случилась беда.
Надо сказать, камера пыток по рабочему объёму напоминала корабль «Восток», в котором чуть более кубометра свободного пространства, остальное заставлено аппаратурой. Очень, очень мало. А как представил, что из этой каморки, выбросив катапультируемое кресло, Королёв сделает трёхместный «Восход», это вообще издевательство над здравым смыслом. Но Хрущёв требовал, чтоб в Советском Союзе впервые в мире взлетел многоместный пилотируемый аппарат, лучше бы педалировал лунную программу.
И вот, затиснутый в капсуле сурдобарокамеры, Валик Бондаренко провёл в тишине и изоляции около десяти суток. Наверно, чуть снизилась внимательность к происходящему. У него там имелась электроплитка для разогрева пищи, причём – с открытой спиралью. Не знаю, какой гений был ответственен за эту часть экспериментов и испытаний, но открытая спираль, раскалённая до сотен градусов и помещённая в
