Артём Рыбаков - Игрушки. Выше, дальше, быстрее
– Сань, третий дом справа в ближней линии – во дворе грузовик.
– Ага. А во втором, в этой же линии, белья многовато на заборе сохнет. Надо полагать, большая постирушка у солдат рейха.
– Посты на въездах есть?
– Неа. По крайней мере, на ближнем я ничего не вижу, – откликнулся Люк. И спросил меня:
– Рискнём? Я бросил взгляд на карту:
– Не будем, Шепели объехать можно. И вообще – по шоссе стремновато ехать.
– Согласен.
Проскакав с километр по полю, мы подъехали к деревне, обозначенной на карте как «Лысовичи». На первый взгляд, немцев в деревне не было. Надо сказать, что я был в немецком мотоплаще, надетом прямо поверх камуфляжа и разгрузки, а вот мои спутники щеголяли в немецких мундирах. И у всех троих на шеях висели горжетки фельджандармерии.
Пока мотоцикл медленно катил по главной, и единственной улице деревни, я с интересом посматривал вокруг. Мы уже почти проехали всю деревню, когда нас окликнули.
– Пан официр! Пан официр! – крикнул нам немолодой мужчина, выглянувший из-за забора.
Я снова похлопал Саню по плечу, давая команду остановиться. Видя, что мы услышали его, мужик вышел из калитки, неся в руках крынку.
– Дзякую, пан официр, за вызваленне ад камунистав! – улыбаясь, крикнул он нам, протягивая крынку. – Молочком не хочаце?
Краем глаза я заметил, как перекосилось лицо Дымова, и успел успокаивающе положить правую руку на его плечо.
А Люк слез с мотоцикла и улыбаясь так искренне, что хоть сейчас во МХАТ на сцену, поздоровался:
– What a fu***ing bastard! I want to kill you! Пейзанин повторил своё предложение:
– Молочком не хочаце?
– О, млеко? Йа, йа. Зер гут! – ответил Люк, забирая из рук у крестьянина крынку и отпивая. – О дас ист фантастиш! Try it Tony!
Пришлось мне тоже пригубить. Молоко было восхитительно на вкус, но, передавая крынку Дымову, я ощущал во рту горечь.
И ещё, я очень боялся, что у Дымова не выдержат нервы, и он учудит что-нибудь этакое. И что-то кроме этого смущало меня в окружающей обстановке. Но вотчто именно, этого я понять не мог.
Тут на противоположном конце деревни показалась телега, на которой восседало четверо вооружённых мужчин, одетых, что называется с бору по сосенке.
– Luke, we've got a problem! – привлёк я внимание Саши, стоявшего к новым действующим лицам спиной, и потому не видевшему их.
Отойдя чуть в сторону, я скинул с плеча автомат и взял его на изготовку. Винтовка Люка стремительно перекочевала из-за спины в его руки. Зельц, правда, слегка замешкался, не зная, то ли доставать наган, то ли вытягивать из коляски мотоцикла винтовку.
– Holen Sie sich das Pistole! – пришел я ему на помощь.
Люк, покосившись на меня, и поняв, что я его страхую, сделал шаг навстречу подъезжавшим и повелительно вскинул руку:
– Halt! Zeigen Sie mir Ihre Papiere!
«Хм, похоже, он взял у Тотена пару уроков!» – подумал я, не отрывая взгляда от приближающейся подводы. У мужчины, правившего лошадью, из-за плеча торчали стволы охотничьего ружья, а сидевший рядом с ним держал в руках обрез «мосинки». Остальные были вооружены охотничьими двустволками.
После команды Люка возница натянул вожжи, подвода остановилась, и мужик с обрезом спрыгнул. Сделав пару шагов нам навстречу, он крикнул: «Хутен таг пан официр!» и, повернувшись к нам боком, показал рукой на белую повязку на своей левой руке. «Polizei» и «БНС» было написано на ней в две строки.
«А вот и пресловутые полицаи! Быстренько мужички подсуетились – и трёх недель, как наших отсюда выбили, не прошло»… – только и подумал я.
– Zeigen Sie mir Ihre Papiere! – Люк, повторил свою команду.
– Конечно, конечно! Минуточку, пан официр! – заторопился «обрезоносец» и полез за пазуху. Я немедленно взвёл затвор и вскинул автомат к плечу.
– Нихт непакоицца, пан официр! – видно было, что полицай не очень уверен, что я не выстрелю.
Кончиками пальцев он вытащил из кармана какую-то бумажку и с опаской протянул её Люку. Тот развернул её, и мельком просмотрев, одобрительно сказал"Gut!».
Полицаи сразу повеселели. «Ну да, у нас же горжетки фельджандармов, а от этих парней и природные немцы, бывалочи, страдали, не то, что какие-то полицаи из унтерменшей» – подумал я и демонстративно повесил автомат на плечо. Правда, так, что я, не напрягаясь, мог из него очередью скосить всех сидящих в телеге.
– Што дзядзька Астап, дапамагаеш новай улады? – окликнул мужика, подавшего нам молоко, один из сидящих в телеге – средних лет хмырь с лицом, покрытым оспинами.
– Помогаю.
– А з бальшавиков никога не бачыв? – продолжил общение полицай.
– Та никага, уцякли усе… – видно было, что «дядька Остап» не сильно жалует вопрошавшего.
«Пора нам покидать этот праздник жизни, а то ещё проколемся. Или у Зельца нервы не выдержат» – я, заметил, как побелели костяшки руки, в которой сержант сжимал «наган».
– Luke komm! Los geht's – позвал я Саню. Сделав ручкой полицаям, я сел на мотоцикл, а Саня ударил по кикстартеру.
Когда деревня осталась метрах в ста за спиной, Саня остановил мотоцикл и сказал, обращаясь к Дымову:
– Сержант, ты револьвер-то спрячь.
– Сволочи! Предатели! Почему вы их… Бац! – оглушительная пощёчина прервала его.
– Оттого, что у нас – другое задание. А если тебе нервы не позволяют, то давай, слезай! И топай обратно в лагерь.
– Но, ведь они… Да… – похоже, что Зельц сам не знает что же там «они»…
– Кстати, Антон. Ты ничего странного у этого крестьянина не заметил? – обратился Люк ко мне.
– Что-то такое было, но я не могу сформулировать.
– Бинты окровавленные у него на заборе, вот что!
– Точно! Думаешь, окруженцев дед прячет?
– Скорее всего…
– Получается, мы деда отмазали от полицаев?
– Выходит, что так.
– Надо будет этого Остапа проверить на обратной дороге.
– Не загадывай.
– Товарищ старший лейтенант, – обратился ко мне Дымов, – это что же, мы так и будем от всякой сволочи прятаться?
– Слушай сюда, сержант – опередил меня Люк, – ты думаешь, когда мы там… «за речкой», в засаде лёжа, видели, как ду… басмачи пленным глотки резали, нам легко было? Ну, постреляли бы мы их, но главари ушли бы! Это война, сержант, и не всегда она простая и честная! Дымов от такого напора сник, но потом взял себя в руки:
– Слушаюсь, товарищ лейтенант госбезопасности!
– Вот и отлично… – устало проговорил Люк. Как мне показалось, ему самому очень не хотелось отпускать полицаев живыми.
– Кстати, Антон, а ты не в курсе, что это за БНС такое?
– Белорусская народная самозащита, если меня память не подводит. Полицаи обыкновенные. Хот вроде, они на польских территориях ещё до войны резвились.
– Ну, ничего, мы ещё с ними пообщаемся! – угрожающе произнёс Саша, и, обращаясь уже к Зельцу, добавил: – Это я тебе сержант обещаю.
….…Удачно выскочив на шоссе, идущее на юг мы без особых проблем проехали около пяти километров. Впереди показалось крупное село, которое мы опознали как Лусково. Уже за километр от села нам стало понятно, что оно занято противником: многочисленные машины и мотоциклы стояли у домов, сновали курьеры на лошадях и мотоциклах, солдаты устроили постирушку в речке, идущей параллельно шоссе. Наклонившись к Люку, я спросил:
– Что, попробуем проехать в стиле «Улыбаемся и машем» или развернёмся и в объезд?
– Похоже, что там не меньше, чем батальон квартирует! – крикнул в ответ Люк, и, притормозив, пошёл на разворот.
Тремя километрами раньше мы видели просёлочную дорогу, уходившую в нужном нам направлении. Я помахал рукой водителю немецкого грузовика, ехавшего в сторону Лусково, и удивлённо наблюдавшего за странными манёврами «гаишников». Я бы тоже удивился: вначале обгоняют тебя, несясь на скорости в полсотни километров в час по разбитой дороге, а потом, не доехав до крупного села, разворачиваются и метеором уносятся в обратную сторону. Будем надеяться, что вселенская нелюбовь водителей к «инспекторам дорожного движения», какую бы они не носили форму, заставит немецкого водилу только покрутить пальцем у виска и не задумываться над странностью нашего поведения.
Сделав крюк в десяток километров, мы, наконец, приблизились к цели нашего путешествия. Судя по ориентирам, наша команда была у деревеньки с названием Стаховщина, сразу после неё дорога, по которой мы ехали, сворачивала на запад и выходила на то самое большое шоссе, мост на котором требовалось разведать. До объекта было меньше километра, и Люк, поглядывая в бинокль, стал зарисовывать подходы и систему охраны. Мы же с Зельцем изображали бурную деятельность по ремонту мотоцикла. Возня в прорезиненном мотоплаще привела к тому, что я вспотел, как будто просидел полчаса в парилке. Поэтому минут через пять я окликнул Сашу:
– Эй, геноссе, ты скоро там?
– Потерпи минуты три-четыре… – не отвлекаясь от рисования, пробурчал он.
