Станислав Сергеев - Достойны ли мы отцов и дедов-2
Минут через десять поисков бойцы нашли следы четвертого, последнего диверсанта, а спустя пять минут его самого.
* * *Клаус полулежал, облокотившись спиной о дерево. Он почти успел выскочить из зоны поражения русской авиацией, но его сразу заметили и нанесли удар. Пробитое осколками сильное мускулистое тело уже не подчинялось командам мозга. Даже достать пистолет и застрелиться Клаус не мог. Единственное что ему оставалось это надеяться, что он умрет раньше, нежели его найдет русская поисковая команда. Но и тут его ждало разочарование, когда увидел в воздухе купола парашютов русских десантников. Тому, как его группу быстро нашли и уничтожили, немецкий диверсант не удивлялся. После того как удалось с помощью пыток и специальных медикаментозных препаратов расколоть захваченного в плен начальника русского секретного отдела, Клаус понял, что живым им не выбраться. Чтоб такая информация не ушла к противнику не пощадят никого. Да и фигура Зимина наконец-то стала более ни менее понятна. Убегая из зоны поражения бомбардировщиков, он попытался вынести секретный прибор. Но получив последнее ранение, на что его хватило, это закинуть сумку с аппаратом из будущего в кусты. На помощь группы прикрытия он уже не рассчитывал. Скорее всего, они просто не успеют и их так же загонят и уничтожат, перепахав несколько гектар леса.
«Странно. Мне даже не страшно. Мы умерли час назад, когда русский рассказал о будущем, о проигрыше Германии и о смерти Фюрера. Теперь Смерть только доделает начатое дело. — думал про себя немец.
Все попытки отправить радиограмму руководству сразу натыкались на противодействие русских. Сразу несколько мощных радиопередатчиков начинали забивать радиоканал, на котором они связывались со штабом операции. На протяжении часа, меняли частоты и позывные, но так ничего и не получилось. Налет русских штурмовиков и бомбардировщиков поставил жирный крест над всей операцией. Надо признать, русские их обыграли, и как было видно не без помощи посланника из будущего — Зимина. Вот где интересный человек. По словам Морошко он служил в ОСНАЗе в будущем и имеет боевой опыт, что и доказал в боях под Могилевом. Да и при последнем столкновении он себя показал хорошо. В затуманенном потерей крови и болью мозге, пронеслась мысль: «Он же из будущего, значит, все знал. Это была ловушка….
Держать голову уже не было сил, поэтому он видел только свои вытянутые ноги, иссеченные осколками. Но звук шагов он услышал. В сопровождении двух десантников к нему подошел Зимин.
Один из десантников поднял ему голову.
— Товарищ майор, этот еще жив.
Зимин стоял и, молча, смотрел ему в глаза. Ни торжества, ни гордости или ненависти, Клаус не увидел. Только усталость.
Немец напряг все свои силы и чуть улыбнулся, и выдавил из себя вопрос:
— Ну как там, в будущем, Зимин?
— Хреново. Очень хреново, слушались бы вы своего Бисмарка, может все было бы по другому.
После чего, видимо потеряв интерес, Зимин отвернулся, достал необычный прибор и по его показаниям уверенно пошел в кусты, откуда принес сверток с прибором из будущего и стал его разматывать. Достав прибор, он его открыл, но посмотрев на глубокую вмятину на верхней крышке, вздохнул, достал нож и отковырял крышку и выломал из прибора небольшой плоский, прямоугольный блок, который положил себе в карман, и стал все остальное упаковывать обратно. Клаус отрешенно смотрел на манипуляции Зимина. Свернув прибор, он его взял в руки и решил уходить, но один из десантников окликнул майора.
— Товарищ майор, а что с этим делать?
Майор, казалось, только что увидел раненного немца. Снова подошел, присел на корточки и снова оглядел Клауса.
— По ходу не жилец. Большая потеря крови, даже если захотим его вывезти, вылечить и допросить, просто не доживет. Хотя жаль, мог бы много интересного рассказать. Хотя в сорок первом они еще не были такими разговорчивыми.
Охранники Зимина ничего не поняли, а вот сам Клаус, затуманенным болью мозгом догадался, о чем говорит майор. И от этого ему стало вдвойне обидно.
Потом Зимин раздельно, по словам, выразительно и с силой выдал.
— Среди. Диверсантов. И. Пленных. Никто. Не. Выжил. Понятно?
Боец понятливо кивнул. Последнее что увидел в своей жизни Клаус, это был ствол русского пистолета ТТ, направленный ему в голову.
* * *Минут через сорок к месту уничтожения немецкой диверсионной группы вышли бойцы одного из батальонов НКВД, принимающих участие в прочесывании лесного массива. Все тела, снаряжение и личные вещи в присутствии меня, старшего офицера НКВД, командира группы десантников были упакованы в плащ-палатки, перевязаны и опломбированы. После чего бойцы НКВД продолжили прочесывание, а наша группа в сопровождении дополнительного взвода охраны, двинулась к ближайшей дороге, где оповещенные по радио, нас ожидала охрана и автотранспорт.
Утро я встретил в машине, где после всей нервотрепки последнего времени, умудрился задремать.
В пригороде Москвы меня пересадили в отдельную машину и снова улицы города мелькают за окнами и внутренний двор Лубянки. В том же виде, как я бегал по лесу, облаченный в бронежилет, разгрузку, с автоматом, снова предстал перед хмурые очи грозного наркома внутренних дел. Это было не в его кабинете, а в подвале, но к счастью не в камере, а в оборудованной комнатке, где стояла обычная армейская кровать, тумбочка, стол и пара стульев. Видимо Берия тоже перенервничал, поэтому решил меня упрятать подальше, после всех приключений, до выяснения обстановки.
Глава 18
Он не был взбешен, это был взгляд уставшего человека. Берия сегодня рисковал почти всем. Я не думаю, что Сталин бы простил ему такой провал, если б со мной что-то случилось и информация и материальные доказательства моего истинного происхождения ушли к немцам. Видимо эта ночь была «веселой» не только для меня.
Когда Берия зашел в комнату, я сидел на кровати, вытянув ноги, и тупо рассматривал измазанные глиной носки сапог. Подскакивать, как солдатик при виде генерала не стал. Хватит, наскакался уже сегодня. Лаврентий Павлович, все прекрасно понимал. Он сел рядом на стул. Пауза затягивалась. Затем громко крикнул своего адъютанта, который буквально через несколько секунд в сопровождении еще одного офицера НКВД, внесли в комнату поднос, сервированный нехитрой мужской снедью, бутылкой коньяка и двумя рюмками. Что ж правильно, его подчиненные проморгали целую разведсеть у себя под носом, теперь ему и накрывать поляну, раз благодаря мне последствия не стали такими уж катастрофическими.
Мы, молча, опрокинули по рюмке, закусив тонко нарезанным лимоном. Ощутив как коньяк начал действовать, и напряжение последних часов стало потихоньку отпускать, расслабился и наконец-то встал, затрещав липучками, снял с себя разгрузку, бронежилет и остальную амуницию, побросав ее возле кровати. Берия, понаблюдав такой вот своеобразный военизированный стриптиз, решил нарушить молчание.
— Сергей Иванович, скажите, а с вами всегда такие приключения происходят? Вот сколько по вашей теме работаю, так постоянно удивляюсь.
Коньяк неожиданно хорошо ударил в голову, все-таки пил на пустой желудок, поэтому язык немного заплетался.
— Да самому уже надоело. Пора домой Лаврентий Павлович. Ноутбук и принтер разбиты, реально мне сейчас здесь делать нечего. Кстати как там усадьба? Из разговора с Судоплатовым я понял, что немцы там очень основательно отметились.
— Да. Выбросили батальон парашютистов почти на позиции стрелкового полка и специального батальона НКВД усиленного броневиками и двумя танками. Остатки этого десанта до сих пор по лесам ловят. Тут был только отвлекающий удар. Основной был нацелен на вас и на Морошко.
— Можно узнать, что показали арестованные? Как я понял, взяли матерого разведчика, даже Судоплатов был удивлен.
— Ну, это в большой степени компенсировало многие потери. Тут был не предатель, а именно профессиональный разведчик, который еще с империалистической был внедрен на территорию России.
— Это хорошо. Хоть какая-то польза из стольких смертей. Да и Морошко жалко. Вот только освободить его было почти невозможно. Немцы его по дороге раскололи.
Берия удивленно поднял брови.
— С чего вы взяли? Морошко был не из тех…
— Да последний из них перед смертью, поинтересовался как оно там в будущем.
Глаза Лаврентия Павловича изменили свой цвет, но я предвосхитил его вопрос.
— Никто из десантников ничего не слышал и не понял. А всех диверсантов гарантированно зачистили.
— Слово какое интересное «зачистили». Солидно звучит.
Я решил перевести разговор в другое русло.
— Лаврентий Павлович, я свою миссию выполнил, нужный толчок в изменении истории в некоторой степени дал, теперь пора и домой. Там тоже дел немало. Что-то заигрался я у вас тут в шпионские игры.
