Медведев. Книга 2. Перемены - Гоблин MeXXanik
Послышался смешок, кто-то вздохнул, и в столовой вдруг стало чуть легче дышать. Кто-то из женщин прыснул, а сам Темка покраснел, но не отступил.
— Значит, так тому и быть, — сказал я и хлопнул в ладоши. — Темка Рябой…
— Рябов, — поправил он смущённо. — Тимофей Рябов. Это я… так. Прозвище с детства.
Он стоял теперь ровно, плечи расправил, глаза перестали бегать.
— Звучит куда серьёзнее, — кивнул я с лёгкой улыбкой. — Тимофей Рябов. Новый управляющий общежитием. Указ я подпишу уже сегодня.
И глянул на него с тем одобрением.
— Значит, пока работать будешь на испытательном сроке, — сказал я, глядя на Темку. — Примешь должность и через пару недель жду на приём. Обсудим, чего здесь не хватает и что можно поправить.
— Неужто и душевые починят? — пискнул кто-то из угла.
Я перевёл взгляд в сторону, но не ответил — просто кивнул.
— Обсудим, — повторил за мной Морозов. В голосе его не было насмешки, и видно было, что инициатива пришлась ему по душе. Он посмотрел на Темку чуть прищурившись. — Но ежели подведёшь князя…
Темка мотнул головой, шагнул ближе и прижал ладонь к груди.
— Не подведу. У меня в бригаде завсегда всё было в порядке. Каждый рублик учтён и освоен. Всё по совести.
— Вот и славно… — тихо сказал я, и в столовой повисла тишина. Уже не настороженная, а спокойная. Как после первого дождя за долгое время.
Повариха вернулась с кружкой воды и без особых церемоний плеснула её в лицо Параскевы. Та зафыркала, захлопала глазами и попыталась резко вскочить, но ноги не послушались. Она покачнулась, ухватилась за край скамьи, зашипела сквозь зубы. Со второй попытки всё же поднялась, тяжело дыша. С пола подхватила тапочек и крепко сжала его в руке, словно оружие.
— Что тут происходит? — хрипло спросила она, озираясь.
— Смена власти, — спокойно сообщил Морозов. — Кончилось твоё время, Параська.
— Какая я тебе Параська⁈ — взвизгнула женщина, заливаясь красным пятном от гнева. — Меня положено величать Параскевой! — И потрясла над головой тапком, как знаменем.
— Это ты в остроге будешь рассказывать соседям по камере, — сухо прервал её я.
— Ась? — оторопело переспросила бывшая хозяйка общежития, вытаращив глаза. Тапок в её руке угрожающе задрожал.
— Все понимают, что за растрату денег из казны в Северске не гладят по голове, — спокойно напомнил Морозов.
Параскева метнула в нас испуганный взгляд, будто впервые по-настоящему осознала, что шутки закончились. Потом пробормотала:
— У меня всё сходится с приходом и расходом. В этом… даже не сомневайтесь.
— Разберёмся, — коротко ответил воевода.
Женщина выпрямилась, собралась с духом и выдала с нажимом:
— Меня сюда Осипов направил. Он за меня поручится.
Произнесла это с видом, будто выкатила козырного туза и ждёт, как все растерянно откинутся на спинки стульев. Но никто не откинулся. Тишина стала только плотнее.
Из коридора донёсся гул голосов и звук тяжёлых подошв, глухой, размеренный, как шаги патруля. Жильцы столовой зашевелились: кто-то попятился к стене, кто-то переступил с ноги на ногу, освобождая проход, кто-то поспешно отодвинул лавку, кто-то просто замер с ложкой в руке. Шум в помещении притих, будто сам воздух затаился в ожидании.
В просвете между фигурами мелькнул знакомый силуэт: шелковые пижамные штаны в полоску и белая майка. Борис. Словно из ниоткуда, он выскочил и метнулся по коридору, лавируя между людьми с ловкость достойной матерой крысы в подвале.
Почти сразу за ним вынырнул человек в тёмной форме, спокойный и собранный. Не гнался вслепую, а шёл с уверенностью, похоже зная, что выхода в той стороне коридора нет.
— Стой! — раздался резкий окрик с властной интонацией.
Через несколько секунд в столовую вошли двое жандармов. Двигались спокойно, с достоинством. Они окинули помещение быстрыми, внимательными взглядами — оценили обстановку, местных, положение тел.
Увидев Морозова, оба коротко поклонились. Затем, заметив меня, сдержанно, уважительно повторили жест. Воздух в столовой потяжелел, но уже не от тревоги, а скорее от предвкушения, что теперь начнётся настоящее разбирательство.
— Нас вызвали… А чего у вас тут приключилось? — спросил старший из жандармов, шагнув вперёд. Говорил спокойно, почти буднично, оглядываясь по сторонам с лёгким прищуром, будто искал глазами виновника, ещё не зная, кто он.
Морозов не стал медлить. Он сделал шаг в сторону и указал пальцем на Параскеву. Та стояла в той же позе, как и раньше — тяжело дыша, с боевым тапком в руке, будто всё ещё надеялась, что дело можно обратить вспять.
— Эту дамочку надобно задержать, — ровно сказал воевода.
— Основания? — взглянув на меня, тут же уточнил жандарм. — Нападение на князя?
Я покачал головой:
— Подозрение в растрате. Превышение должностных полномочий. Вероятно, ещё что найдется.
— Неправда! — выкрикнула Параскева. Голос её дрогнул, сорвался. — Это всё наветы! Клевета! Я всё по правилам! Всё по закону!
Морозов даже не повернулся к ней. Только криво усмехнулся, как это бывало у него, когда он кого-то ловил на лжи:
— И надо проверить, не прячет ли она под накладным носом пятачок.
В столовой кто-то фыркнул, кто-то кашлянул в кулак. Но громко не засмеялся никто — было не до веселья.
— Новый комендант, — продолжил Морозов, глядя уже на жандармов, — может составить заявление. Мы с князем его подпишем. Всё как положено.
— Кто новый⁈ — заверещала Параскева, озираясь с такой скоростью, будто надеялась выловить ответ в воздухе. — Темка, ты знаешь, о ком речь? Ты здесь всё знаешь, шельма. Вечно на меня косо смотрел!
Голос её дрожал, но не от слёз — от злости, будто сама не верила, что теряет власть.
— Как вернусь — я тебя выгоню отседава! Всех повыгоняю… Да я вас…
— И на бешенство проверить не помешает, — беспечно заметил Морозов, отступая от Параскевы чуть в сторону. Будто и правда опасался укуса.
Жандармы молча шагнули ближе. Один достал из кармана простые, металлические наручники. Но даже их тусклый блеск охладил Параскеву. Тапок в её руке поник, голос затих, будто выдохся. Она замерла на месте, поняв, что тут уже не поспоришь.
В этот момент мимо двери столовой вновь с шумом пронёсся Борис. Майка на нём взмокла и прилипла к спине, пижамные штаны сползли почти до бедра и
