Волшебные меридианы. Книга первая. Картограф. - Юрий Николаевич Москаленко
– Ладно! Чего не сделаешь для друзей. Объясню, только Лёху ты всё-таки на часок с его погранзаставы отзови. Хочу и его мнение послушать.
Похоже, компромисс был найден: поручик возвращает Ракова на пообедать, а я ему, поручику, объясняю, почему не верю в возможность нападения на деревню этих самых лихих татей, которого все так боятся.
За Лёхой кого-то отправили, а хозяйке сообщили, что отобедать господа офицеры всё же не против, вот только товарища своего дождутся, и тогда как раз на троих и сообразят.
Я устроился на лавке поудобнее, ну, насколько это вообще было возможно, и начал излагать свою точку зрения на сложившееся положение дел:
– Не сунутся они сюда, Рома. Сам посуди, если бы они имели достаточно сил и наглости для нападения на деревни, то давно бы уже именно так бы и поступали. Но ни о чём подобном до сегодняшнего дня не сообщалось. Напротив, напали они на одинокий незащищённый обоз с десятком человек невооружённых мужиков. Да и факт того, что их именно полсотни, тоже не доказан. У страха обычно глаза в большую сторону округляются.
– Не пойму я тебя, Андрей, – помолчав, сказал мне поручик. – То ты меня убеждаешь, что деревню нужно от нападения защищать, то напротив, уверяешь, что никто сюда и носа не сунет. Не понимаю! Вот честное слово, не понимаю!
– Роман Елизарыч! Дорогой ты наш! Да как же тебя ещё-то остановить можно было? Ты же только что «Ура!» не кричал, так в бой рвался! Ты лучше вот что скажи, как, по-твоему, кто они? Откуда взялись и что тут делают?
Старинов, непонимающе глядя на меня, осведомился:
– Разве есть разница, откуда они?
– Как ты считаешь, местные или пришлые?
– Не всё ли равно? Повесить мерзавцев, да и дело с концом!
– Повесить – это само собой, но если они местные, то могут и здесь ещё покружить, а могут и ещё куда податься, но не далеко. Если же они пришлые, то должны уже домой собираться отваливать.
Старинов поскрёб ногтями щёку и скептически поинтересовался:
– И что это меняет?
Не понимает поручик, не понимает.
– Вот скажи мне, Роман Елизарыч, при каком раскладе они через нашу деревню пойдут?
Кажется, зацепило поручика: глаза у него оживились. Я решил ему немного подсказать:
– Ты, Роман Елизарыч, на карту-то взгляни, мозгами влево вправо раскинь и скажи. Если мы о них до сих пор ничего не слышали, то откуда они пришли?
Сам я думал, что это татаро-монгольские кочевники, и уже прикинул для них наиболее вероятный путь отхода. Но Старинов меня удивил.
Удивил он меня сразу несколькими вещами. Для начала поручик достал карту. Нет, не мою. У него, оказывается, своя имелась. Старая, кривая и нелепая, но своя.
– Ну-ка, дай взглянуть! – потянулся я за скрученным в рулон листом.
– Погляди, погляди, – со значительным оттенком надменности проговорил поручик. – Сей чертёж я самолично с княжеского рисовал. Его Светлость так и сказал: «Отменно получилось!» Это тебе не масоны твои. Тут мостов через Волгу нет. Зато горы, горы имеются, а не как на твоей.
Мостов действительно не было, а горы… а горы были. И были они нарисованы очень художественно. Я такого лет сто не видел. Или двести. Или даже триста. Всё зависит оттого, с какого года начинать считать. И в какую сторону.
В общем, на чертёж это творение старорусской картографии не походило совсем. Рисунок. Высокохудожественный, но рисунок. Видели когда-нибудь древние карты, на которых горы нарисованы именно как горы, холмики такие с тенями на склонах, а леса в виде отдельных деревьев? Вот. Старинов не поленился и даже волны на реке нарисовал.
Представили? Это ещё не всё. Сама Волга на данном творении местных геодезистов поворачивала под каким-то очень тупым и совершенно неправильным углом. Из-за этого Самарская Лука на «чертеже» была наклонена вниз, к юго-востоку, градусов на тридцать, а может и все сорок, сильнее, чем надо.
Я прямо дара речи лишился, разглядывая этот сверхточный топографический план местности. Натовский генштаб такое с руками бы оторвал, потому что десятка три стратегических объекта типа острог я сумел разглядеть на этой карте совершенно не напрягаясь. По характерным пиктограммам с соответствующими подписями. Вот, пожалуйста, всё как на ладони. Хоть ракеты наводи. Жаль только грифа «Секретно» нигде не вижу.
У меня бы в моём штабе такую сверх мастерски выполненную карту местности, принеси я её с выхода, тоже бы с руками оторвали. Карту отдельно, руки отдельно. А тут вот даже гордятся. Всё криво, косо, коряво и нелепо, но это не главное. Главное, что Светлость сказала: «Получилось отменно!» Это главное. Это важнее всего.
Немного оправившись от шока, я поинтересовался:
– Получается, что горы, которыми ты так гордишься, рисовать с помощью горизонталей вы не умеете?
Похоже, мой вполне логичный вопрос поставил поручика в тупик и загнал в ступор. Он немного потаращился на меня, а потом выдал:
– Горы мы рисуем с помощью чернил и остро отточенного стилуса. Получается, как ты сам можешь убедиться, вполне недурственно. А как там горизонталями твоими рисовать не только я, но и никто не знает. Ни в штабе у князя, ни в навигацкой школе, в коей я имел честь обучаться. И ежели бы подобный прибор оказался удобнее стилуса, то его бы, по моему разумению, повсеместно бы и применяли.
Вот такой вот он, наш поручик Старинов. Умелый стратег и бесстрашный картограф.
– Рома, попроси хозяйку блинов нам напечь. С десяток, не меньше.
– А что так? Просто каши поесть, да щей похлебать тебе уже мало? Или хлеб тут у них жестковат для тебя?
Прикалываешь, гад? Хорошо. Я сейчас тоже пошучу.
– А ты вот подумай, что если ошибаюсь я, что не нападёт на нас никто сегодня? Вдруг раз и напали? Вот и хочу блинов перед боем поесть. Потом-то уж не доведётся.
Поручик, по-видимому, заподозрил меня и, прищурясь напомнил:
– Перед боем наедаться нельзя. А вдруг в живот ранят? Помрёшь ведь.
– Так не от блинов же помру. Если ранят в живот, то какая разница, чем ты там наелся кашей, щами, чёрствым хлебом, блинами или заморской икрой баклажановой? И блины, Рома, мне нужны не для того, чтобы вусмерть ими обожраться, а чтобы вам с Лёхой про горизонтали разъяснить. Вот
