Рейд в опасную зону. Том 1 - Мэт Купцов
— Терпение, Саша, — тихо отвечает Свиридов, поигрывая ножом в руке. — Местные, они такие. Могут появиться в последний момент.
Мы с Коршуновым молчим. Ночь — это всегда напряжение. Слух ловит каждый шорох, каждый порыв ветра. Где-то вдалеке вскрикнула ночная птица, заставив нас вздрогнуть.
И тут он появляется. Тихий, как тень, будто вырастает из земли. На голове — грязный тюрбан, лицо закрыто шейным платком. Только глаза светятся, как у зверя в темноте.
— Вы советские? — спрашивает он на ломаном русском, будто пробует каждое слово на вкус.
— А ты Баха? — шутит Колесников, но в голосе слышится напряжение.
Проводник смотрит на него, не двигаясь, затем переводит взгляд на меня.
— Я ваш проводник. Моё имя — Акмаль.
Он говорит спокойно, но я замечаю, как его пальцы время от времени касаются кинжала на поясе. Не доверяет нам, как и мы ему. Но это нормально. Здесь никто никому не верит.
— Мы идём к Хайлану, — говорю я, шагнув ближе. — Знаешь, что от тебя требуется?
Он кивает.
— Знаю. Баха мне не друг. У меня с ним кровная война. Он убил моего брата. Я помогу вам.
Говорит сдержанно, но в голосе сквозит что-то ледяное. Акмаль не врёт. По крайней мере, пока.
— Путь опасный, — продолжает он. — Здесь не просто горы. Каждое ущелье может быть ловушкой. Если мы дойдём живыми, вам повезёт.
— Живыми? — усмехается лейтенант Свиридов. — Акмаль, у нас выбора нет. Мы дойдём.
Афганец хмыкает, словно проверяет нас на прочность.
— Тогда идите за мной. Не отставайте.
Мы движемся вслед за ним, скользя по каменистой тропе. Акмаль ведёт уверенно, как человек, который здесь вырос. На каждом шагу он осматривается, прислушивается, будто может услышать дыхание врага за десятки метров.
— А что кишлак? — шепчет прапорщик Колесников, прижавшись ближе. — Нас там что, прямо ждут с красной ковровой дорожкой?
Акмаль оборачивается, его глаза блестят в темноте. Он хорошо понимает русскую речь.
— В Хайлане ждут всех. Но не с ковровой дорожкой, а с ножом под рёбра.
— А если тебя узнают? — спрашиваю, поднимая руку.
Он замирает, как зверь, унюхавший опасность. Потом поворачивается ко мне.
— Узнают. Но не сразу. У нас с Бахой своя старая игра.
— Какая игра? — с подозрением бросает Коршунов.
Акмаль криво улыбается.
— Кто первый убьёт другого.
Его слова повисают в воздухе, как напоминание о том, куда мы идём. Мы все понимаем — до Хайлана не добраться без риска. Мы здесь находимся в тылу врага.
Ночь в горах Афгана — это всегда лабиринт теней, где каждый шаг может быть последним. Мы идём цепочкой, держим дистанцию.
Колесников впереди, за ним Свиридов. Я третий. Коршунов замыкает Акмаль — впереди всех, как волк, что чует добычу или врага.
Тропа узкая, выложена словно нарочно — одна ошибка, и ты внизу. Под ногами мелкий камень предательски скользит, но мы привыкли. Здесь нет права на шум.
— Саша, — шепчу Колесникову, чуть поддавшись вперёд. — Тише, шаг левее.
Он мотает головой, показывая, что понял. Но вдруг Акмаль замирает, резко поднимает руку. Все останавливаются, будто невидимая стена выросла перед нами.
— Снайпер, — тихо говорит он, даже не оборачиваясь. — На высоте.
В груди закручивается тугой узел.
Где он? Насколько далеко? Прямо сейчас?
— Где ты его видишь? — тихо спрашиваю я у Акмаля, переходя на шёпот.
— Вон, скала, триста метров. Глаза выдают.
Я смотрю туда, куда он указывает. Чёрт. Вижу. Лёгкое движение, еле заметное на фоне серых камней. Если снайпер заметил нас, то он ждёт, пока мы попадём в его прицел.
— Что делать? — Свиридов напрягается.
— По одному, — говорю быстро. — Других вариантов нет. Держим дистанцию, шаг вправо — за камни.
Акмаль смотрит на меня. Его глаза холодны.
— Если идти так, он будет стрелять.
— Пусть стреляет, — говорю, проверяя автомат. — Мы не для того сюда пришли, чтобы отсиживаться.
Первым идёт Колесников. Его спина исчезает за ближайшим выступом. Секунды кажутся вечностью. Тишина режет уши, но потом Свиридов подаёт знак, что Саша дошёл.
Я начинаю движение. Шаг за шагом. Пальцы крепко сжимают автомат. Голову держу низко. Вдруг резкий хлопок — снайпер стреляет. Пуля рикошетит от камня в нескольких метрах.
Мать твою!
— Быстрее! — шепчет Коршунов сзади.
Я скольжу вперёд, но внезапно застываю. Снайпер начинает стрелять очередями. Земля вокруг взрывается каменной крошкой. Я рывком прыгаю за камень.
Коршунов прорывается следом, но в этот момент мы слышим за спиной шаги. Быстрые, лёгкие. Акмаль резко оборачивается, но не успевает ничего сделать. Из темноты выныривает моджахед.
На раздумья времени нет. Я резко делаю шаг вперед — в зону его видимости, чтобы отвлечь от Коршунова. Он мгновенно хватает за плечо. Резким рывком ставит меня перед собой, впиваясь дулом калаша в бок.
— Не двигайтесь! — орёт он на ломаном русском.
— Стоять! — кричу я своим…
Глава 17
Ребята замирают, краем глаза замечаю, как Олег Коршунов аккуратно уходит в тень. Он понял, что делать — это время для них.
— Что ты хочешь? — говорю я, желая завладеть его вниманием.
Он нервничает, но тащит меня вниз по тропе. Его калаш упирается в меня всё сильнее, дыхание сбивчивое.
— Хочешь сделать из меня живой щит? — бросаю с усмешкой.
— Замолчи! — рычит он, но я чувствую, он нервничает.
Вдруг из-за скалы выскакивает Коршунов с автоматом наготове. Я резко приседаю, но моджахед дёргает меня назад.
Выстрелы.
Олег целится чётко, но бандит успевает спрятаться за мою спину.
Я резко разворачиваюсь. Делаю захват моджахеда. Мы сцепляемся. Его локоть ударяет в мою грудь, я отвечаю ногой в бок. Мы катимся по тропе, камни царапают кожу. В какой-то момент он оказывается сверху, прижимает меня к краю обрыва.
— Всё, русский, ты умрёшь! — шипит он, занося нож.
Я перехватываю его запястье, перекатываюсь. Теперь он у края, но хватает меня за ногу, пытаясь утянуть за собой. Я упираюсь, свободной рукой достаю нож. Вскользь режу его руку.
Он взвывает, как раненный зверь. Его глаза на секунду расширяются от ужаса. И он падает. Камни уносят его вниз.
Я стою на краю. Внизу — темнота, только звук осыпающихся камней.
— Всё,
