Колхоз: назад в СССР - Павел Барчук
Тетка накрыла стол на улице, возле летней кухни. Принципиально они что ли питаются под открытым небом? Но Андрюхи по-прежнему не было. Даже я начал волноваться. Не столько за самого братца, сколько за его возможные поступки. На хрена ему понадобилось на станцию? Причем, сразу после нашей эпопеи у продавщицы. Вдруг он посягательство на свою честь принял слишком близко к сердцу, и, как Анна Каренина, лег под первый проходящий поезд. Мало ли. Не зря же так бесился.
Однако, только мы уселись за стол, во дворе обозначился пропавший. Вид у него был траурный. Прямо полная задница, а не вид. Скажем честно. Не хватало только черного костюма и парочки роз в руке. Господи. Что таращит то его так? Надо все же расспросить. Уже просто ради любопытства, хотя бы.
— Ты где был? Обыскались тебя? — Дядька оторвался от тарелки с супом.
Кстати, определение этому блюду я с трудом мог бы дать. В нем плавало очень много зелёных листьев и кусочки яйца, которые, судя по всему, разбили сырым в процессе варки. Но на вкус супчик — просто огонь. Несколько раз набирал зелень в ложку, пытаясь понять, но так и не разобрал, чем она, эта зелень, является.
— Чего смотришь? — Машка подмигнула, — Крапива это.
Я хохотнул, типа, ага, ага, конечно, конечно. Крапива. Сказала бы ещё, лопухи. Но появление братца отвлекло нас от обсуждения кулинарных изысков деревенской кухни.
— Действительно, Андрей. Мы волноваться начали. — Добавила Анастасия, которая в этот момент взяла чистую тарелку, собираясь выделить порцию блудному сыну.
— Да так… Сказал же, на станцию бегал. — Переросток даже не глянул в нашу сторону. Он сразу пошел к ступеням, чтоб скрыться в доме.
— Андрей, ты чего? А ужинать? — Тетка удивлённо зависла с половником в руке. Ясное дело удивишься. Чтоб этот бычок не направился сразу жрать? Вот уж правда есть причина для волнений.
— Не хочу, ма… На пруд схожу, искупаюсь, потом спать пойду. Завтра с батей на работу. Выспаться надо.
Вся семья, и я в том числе, переглянулись. Ну, если честно, они переглянулись, типа, что за хрень? А я переглянулся за компанию. Тем более, отстаю от плана. Надо хотя бы с дядькой начать разговор о мамочке, раз уж до Егорыча пока так и не добрался.
— Вить… что-то не то с ним… — Тетка заметно расстроилась.
Дядька тоже стал задумчив. А вот Машка спокойно продолжила уплетать суп. Вообще, конечно, сестра сильно отличалась от Переростка. Не только внешне. Она была позитивная, добрая и все время радовалась не известно чему. Это бросалось в глаза после нескольких минут общения. Год отучилась в ближайшем областном центре в техникуме, сейчас приехала на каникулы побыть с семьёй. Подвоха с ее стороны можно не ждать. Не то, что Андрюха. Тот, мне кажется, спит и видит, как меня выставить покруче идиотом.
— Дядь Вить, ну, хотите, попробую с ним поговорить? — Конечно, на хрен мне не впился Переросток с его душевными терзаниями, но предложил чисто для создания взаимного доверия с единственным человеком, который мог поведать мамочкины секреты.
— Да! Жорик, поговори! — Тетка сразу оживилась. Даже не заметила, как Машка вытащила половник из ее руки и ливанула себе ещё супа. Короче, жрать они все горазды. Это, походу, семейное.
— Ну, могу попробовать.
— Конечно! Нам он не расскажет. Характер упрямый. Вроде, взрослый мужик и все такое. А с тобой, может, поделится. Да, Вить?
Дядька подумал несколько минут, а потом кивнул, взял ложку и принялся за еду.
— Да что там говорить… — Выдала Машка не прожевав до конца кусок хлеба, который она ела вприкуску с супом. Из-за этого половину слов удалось разобрать с трудом. — Алка, наверное, ему от ворот поворот дала.
Тут же ей в лоб прилетело дядькиной ложкой. Звук вышел глухой и неожиданный.
— Прожуй, а потом сплетни рассказывай. — Заявил Виктор, затем вытер ложку лежащим рядом кухонным полотенцем и снова принялся есть. Я так офигел, что застыл с открытым ртом. Ничего себе, педагогика.
— Ой, ну и ладно… — Протянула сестрица обиженно. При этом у нее на лбу отчётливо виднелся оставшийся след.
Тетка отодвинула кастрюлю, несколько минут посидела молча, а потом, не выдержав, наклонилась ближе к Машке.
— Какая Алка?
— Какая, какая… Со станции. Милютиных дочка. Каждый в Зеленухах уже знает, только вы одни не в курсе. — Буркнула та.
Тут же все присутствующие повернулись ко мне, видимо, вспомнив о ночных приключениях, в которых я, так сказать, исполнял главную роль.
— Поговорю. — Многозначительно обозначил им свою позицию и принялся уплетать дальше.
Пусть про Андрюху лучше думают, а не о моих выкрутасах.
В этот момент предмет нашего разговора обозначился на порожках с полотенцем под мышкой и ещё более траурным выражением лица. Мы резко замолчали, глядя, как Андрюха медленно и печально шагает в сторону калитки, ведущей к хозяйственным постройкам.
— Вить… оставь его завтра с Жориком. Пусть вместе к председателю сходят и поговорят как раз. — Тетка задумчиво смотрела вслед исчезнувшему уже из поля зрения Переростку.
— Хватит тебе! Не барышня кисейная. Дурь зашла какая-то. — Дядька пожал плечами, не отрываясь от ужина.
Я сначала вдохновился, услышав предложение Анастасии. Ситуация вышла бы в цвет. Все же Андрюхина помощь с процессом создания производства мне нужна. Как раз бы и Егорыча проведали. Но ответ Виктора зарубил надежду на корню. Думаю, вряд ли тетка будет спорить. Получать ложкой в лоб мало приятного. Вон, одна уже отхватила. Однако, стоило дядьке озвучить отказ, начался форменный театр одного актера.
Сначала она вздохнула, потом выдала протяжное "Э-э-э-э-эх…". Тут же следом сбегала за водой, принесла таз, водрузила все это прямо перед носом мужа и принялась демонстративно громыхать половником в воде, якобы его мо́я. Затем снова вздохнула. Раз двадцать, наверное. Выдернула у Машки из рук тарелку, хотя сестрица не успела доесть, и начала возить ей по металлическому, на секундочку, тазу. Все это с лицом, от которого мухи дохли на лету. Нервы сдали даже у меня. Это просто какая-то пытка. Что уж про дядьку говорить. Тот опустил ложку, несколько минут смотрел на Анастасию, при том, что звук, с которым тарелка ездила по железному, дну становился все громче, а тяжёлые вздохи перешли в какие-то замогильные стенания.
— Хорошо! Пусть остаётся с Жориком. — Дядька в сердцах бросил несчастную ложку прямо в таз с такой силой, что во все стороны разлетелись брызги и, поднявшись из-за стола, пошел в дом.
Я с тоской посмотрел
