Бастард Ивана Грозного 1 - Михаил Васильевич Шелест
На башне под навесом Санька разглядел людей и непонятную с земли конструкцию над которой они трудились.
— И… Башня не Спасская. Спасские ворота там, — Иван махнул рукой назад. — Это Иерусалимские ворота, а башня — Фроловская, бо церква тут стояла Фрола и Лавра.
Александр сверился со своей «центральной библиотекой» и нашёл подтверждение словам Ивана.
— Ошибся, государь, извини. Это потом её так назовут, когда перестроят и образ спаса водрузят над проездом.
Иван Васильевич оглянулся и внимательно посмотрев на Ракшая, спросил:
— Трудно всё видеть наперёд?
Санька усмехнулся и ответил.
— Трудно не заплутать в видениях и разобраться, что за чем следует.
Царь подумав, кивнул головой.
— Трудно и мне в советах выбрать правый.
— Да-а-а… С чужими советами трудно, а с советчиками совсем беда. Обижаются, что не по-ихнему?
— Точно, — Сказал царь, и ударив пятками коня, вырвался вперёд процессии и первым вошёл под своды главного Кремлёвского проезда.
Через ров, проходящий вдоль Кремлёвской стены и защищённый невысокой стеной, был перекинут каменный арочный мост, на котором стояли нищие, калеки и слепые, шла хилая торговля с рук лёгким домашним скарбом и поделками: ложками, туесками, картинками. По дороге до моста ходили лоточники с пряниками и баранками.
Кавалькада вошла в ворота и Санька увидел стрельницу с бастионами, железные решётки, поднятые наверх. Стрельница была открыта сверху, что позволяло обстреливать врага «в спину» с галереи второго этажа. Для этого наверху располагались зубцы с бойницами.
За Кремлёвской стеной тоже кипела строительная лихорадка. Справа разбирали какую-то церковь и конюшни, пристроенные прямо к крепостной стене. Слева наоборот, что-то пристраивали. Плотно застроенная Спасская улица Кремля проходила мимо стен подворий, храмов. Подвория, хоть и богатые, но деревянные, имели сильно потрёпанный вид. Кирпичные храмы выглядели величественно, но деревянные, на Санькин вкус, эстетичнее. Он любил дерево больше. Да и боярские дворы и церкви строились только из дуба, а это было красиво и мощно.
Поставлены те дворы были ладно, на двухъярусном подклете, с просторными палатами, а венчала хоромы боярская роскошная горница. Терема украшали открытые галереи, разноцветные фасадные столбы, резные наличники окон. Шатровые крыши домов делались островерхие.
На соборной площади часть свиты и войск растворилась. Адашев дал какие-то указания каким-то людям, появившимся ниоткуда. Царь слез с коня и направился в сторону белокаменного дворца, фасадная стена которого что-то Саньке напоминала. Мозг, получив мысленный запрос, выдал мысленный ответ — Грановитая палата.
— Хрена себе — «Грановитая Палата»! — Выругался от восхищения Александр.
То, что Александр знал, как «Палата», составляло небольшую часть многоэтажного дворцового комплекса. Царь, кстати, не стал подниматься по ступенькам «палаты», а зашёл за них слева и вошёл в распахнутые перед ним двери.
Свита и Алтуфьевские воины прошли в ворота пешеходной галереи, соединявшей Грановитый дворец с Успенским Собором. Санька вспомнил, что такие открытые наружные переходы, называли «гульбище». Ракшай, опасаясь отстать и быть оставленным за пределами дворца, ускорил шаг коня и проехал в ворота вместе со всеми. Адашев куда-то исчез. Новообращённая царская гвардия, ведя лошадей в поводу скрылась за углом «Постельной избы» — двухэтажному каменному строению с рядами узких и высоких окон, стоящему на высоких подклетях.
Что делать дальше, Санька не знал. Он развьючил коника, которого кто-то сразу куда-то увёл, и стоял неприкаянный.
Внутренний двор царских палат кипел жизнью и Саньку то и дело пихали. То ли нарочно, то ли случайно. Ракшай прихватил свои два баула с вещами и переместился под какую-то внутреннюю галерею под стеночку. Там он уселся на мешок с мягкой рухлядью и, прислонившись спиной к стене, решил осмотреться.
Вдоль всей границы участка тянулись хозяйственные постройки дворцовых служб. Это был задний двор Великого Князя. Из дальних правых ворот то и дело въезжали повозки с гомонящей птицей, и другим скотом. Там же птицу ощипывали, живность разделывали. Кровь сливали в бочки и закупоривали. Готовые субпродукты переносили в подклети «Постельной избы» или спускали в ледники на хранение. Санька разглядел и пивоварни, и коптильни, и пекарни. Здесь кипела жизнь и ему здесь нравилось.
Санька прикрыл глаза и вдруг почувствовал сначала тень беспокойства, а потом всё более нарастающую тревогу. В одной из изб заднего двора происходило нечто, что привлекло внимание Санькиного «компьютера». Александр сфокусировал внимание у себя внутри и, как на «мониторе», разглядел шесть точек на схеме двора.
Кто-то его ткнул в плечо.
— Ты что, княжич? Худо тебе?
Ракшай открыл глаза и увидел мужика в овчинном тулупе и овчинном же малахае.
— Отдыхаю.
— Так иди отдыхай в избу. Ты гость?
— Гость, — согласился Ракшай.
— Так в гостевую избу и иди.
И мужик ткнул рукой именно в ту избу от которой исходило ощущение беспокойства.
— А тут не гоже княжичу сидеть. Не гоже. Зашибут ненароком… Греха не оберёшься. Пошли провожу. Там и поснедать дадут и лежанки есть.
Мужик подхватил свободный мешок и Ракшаю пришлось поднять свой избитый седлом зад и поспешить за мужиком.
— Ты кто? — Спросил Санька.
— Я кто? — Удивился мужик. — Я-то, как раз, за гостевым двором доглядчик. Филька. А ты кто будешь, мил человек?
— Я-то? Александр Мокшеевич Ракшай…
— Не уж-то князь или боярин?! — Опешив и развернувшись всем телом к Ракшаю, воскликнул мужик.
— Боярин, — согласился Санька, вздохнув.
Его напрягало социальное неравенство и необходимость соответствовать занимаемому статусу. Ни присесть тебе, где хочется, ни плюнуть. Это, как в повести Марка Твена «Том Сойер» персонаж Гек Фин, перестав быть бродягой, сетовал на то, что не может валяться там, где ему хочется и жить в бочке.
— Веди уже, — махнул рукой на мужика Ракшай.
— Я тебя тогда с ентова крыльца заведу. Там тоже знатные бояре остановились. Седмицу живут на харчах государевых. По письму боярина Дмитрия Фёдоровича Бельского приветили, как дорогих гостей. А ты с царским поездом прибыл, значит, из Коломны? А войско? На Казань ушло без государя? А государь, Иван Васильевич, что, занемог?
Александр не отвечал и «доглядчик» сыпал и сыпал вопросы.
Высокая изба имела два крыльца и не широких лестниц, пристроенных к стенам с противоположных сторон. Саньку подвели к тому, что был ближе к «Постельной Избе».
Узкая и невысокая дверь распахнулась прямо перед Санькиным носом, едва его не зашибив, и из избы, склонив голову, вышел крупный и крепкий князь, держащий в правой руке меховую «боярскую» шапку, по форме напоминавшую папаху, а левой придерживающий ножны прямого меча. Полы его шубы были распахнуты, лицо
