Юрий Корчевский - Залп! Пушечный наряд
После завтрака я произнёс речь:
– Друзья мои и соратники. Рядом с избой находится прииск с изумрудами. Когда-то давно я вместе с рудознатцем нашёл это место, сейчас я хочу его разработать. Кто желает работать на прииске – получит половину найденных изумрудов. Кто не хочет – будет нести вахту: заготавливать дрова для печи, ходить на охоту – добывать мясо, и нести охрану. Кто хочет поработать? – Взметнулся лес рук. – Кто не хочет? – Не поднялось ни одной руки.
– Нет, други мои, так не пойдёт. Кто-то должен охотиться: работать кайлом тяжело, без свежего мяса нам не выжить; кто-то должен заготавливать дрова, а повар – варить еду. Кроме того, нельзя забывать о наших четырёх матросах, оставшихся с судном в Чусовом. Предлагаю такой вариант. Выбирайте сами лучшего охотника – пусть занимается охотой, повара – пусть кашеварит. Все добытые камни будем пока складывать в общий котёл, а по весне мы честно разделим между всеми найденные камни. Принуждать никого и неволить не буду. Вы сами сейчас решайте, впереди три-четыре месяца тяжелого труда – и вы все – богатые люди, дальше жить будете уже сами, я вам не указ.
Раздался бас одного из матросов:
– С деньгами чего не жить, работать мы готовы, ты только, капитан, покажи, что делать надо, как они выглядят, эти каменья?
– Выбирайте повара и охотника, потом пойдём к скале.
После недолгих споров выбрали самого меткого стрелка, а также матроса Глеба, который частенько кашеварил на стоянках судна. Получалось у него неплохо.
– Все, ребята! По местам стоять, отдать швартовы, разбирайте инструменты и вперёд за мной.
Люди разобрали ломы, лопаты, кайло и цепочкой двинулись за мной. Я очистил от снега кусок скалы и кайлом с молотком по очереди начал откалывать куски. Все с интересом наблюдали. Через полчаса, когда от меня уже валил пар, повезло. В одном из сколов блеснул тусклый серо-зелёный камень.
– Вот он, ребята!
Я поднял камень над головой. Обступившая меня команда передавала камень из рук в руки, разглядывая и цокая языками:
– Невзрачный какой!
– Его обработать ещё надобно, для этого ювелиры есть. Необработанный выглядит скромно и стоит значительно дешевле ограненного. Но тут уж вам решать – продать необработанным или отдать ювелиру в огранку и платить за его работу деньги.
Всех заинтересовало, сколько можно получить за найденный камень.
– Если продать необработанным, можно купить лошадь, а ежели огранить – избу-пятистенку.
По команде пробежал ропот.
– Давай, капитан, показывай, где кому стоять, чтобы без обиды.
Я расставил людей по местам, сам присел передохнуть. Разбили скалу до обеда; поскольку горячего сегодня в обед не будет, перекусили всухомятку сухарями и солониной, как на корабле в походе.
– Ничего, ребята, вечером уж, наверное, похлебаем чего горячего: Глеб с Егором сварят горячего супчика для кулеша, лишь бы на охоте повезло. Места здесь для охоты неплохие, зверь непуганый.
– А когда ты был здесь, капитан?
– Три года назад.
Не мог же я им сказать, что уже семьдесят лет прошло – жизнь трёх поколений.
Поев, отдохнули с полчаса и снова за работу. Я и сам долбил, показывая пример. Работали до вечера, даже пришлось в приказном порядке прекращать работу: уже темнело, и можно было не увидеть самоцвета в породе.
Усталые, но довольные вернулись в избу. Ещё на подходе почувствовали запах горячей мясной пищи, аж слюна потекла. Ввалились гурьбой в избу. Нас встретили улыбающиеся Глеб и Егор. Егору повезло, удалось подстрелить косулю, мяса будет на пару дней.
Умывшись растопленным снегом, сели за стол, и котёл с наваристой похлёбкой опустел за считанные минуты. Каждому досталось по крупному куску отварного мяса на косточке. Наелись до отвала после нескольких дней еды всухомятку. Когда Глеб убрал посуду, я вытащил заранее приготовленный мешочек.
– Ну, работники, выкладывайте добычу!
Каждый клал то, что добыл сегодня.
Кому-то повезло, добыл два, а то и три самоцвета, а кому и нет, сегодня удача сопутствовала не всем.
– С почином вас!
Команда одобрительно загудела. Я завязал мешочек и положил под свои нары.
Ещё три-четыре дня, и при хорошей огранке поход окупится. Утром проснулись от запаха горячей каши – Глеб постарался и сварил пшённую кашу с мясом. Хорошо подкрепившись, отправились к скале.
Никого не надо было подгонять, никто не отлынивал от работы, все остервенело рубили камень. Даже поддувающий ветерок не был помехой. Конечно, только начало декабря, но вот будет январь с его трескучими морозами под сорок градусов – тогда уже вряд ли поработаешь.
Сегодняшний день был удачливый, добыли восемнадцать камней, из них один очень крупный. Так, без выходных, мы вгрызались в камень. Быт устоялся, не хватало бани. Через месяц Глеб предложил:
– Мужики, давайте сделаем выходной и срубим маленькую баньку, можно и по очереди помыться, уж тело чесаться начинает, так обовшивеем все.
Команда разделилась – половина хотела работать, другая половина, почёсывая свалявшиеся волосы, стояла за баню. Все дружно уставились на меня.
– Все, други мои. Завтра к скале не идём, делаем баню и моемся. Русские же люди, а то уже в избу не войти от запаха.
Полдня рубили деревья и таскали хлысты застоявшимися уже лошадьми к избе.
К вечеру банька уже была готова и внутри пахла сосной. Заранее на печке натопили снега, и первая партия пошла мыться: банька была невелика и от силы вместила десять человек. Распаренные после баньки мужики голышом кидались в снег, кричали и баловались как дети.
– Сейчас хорошо бы пивка! – весело отдуваясь, сказал один из уже помывшихся.
– Размечтался, а бабу не хочешь?
Матросы дружно засмеялись. Женщин никто давно не видел. Потом помылась вторая очередь и я тоже. Какое же это блаженство – помыться в бане, когда два месяца не снимал одежды на морозе, работал физически и не мог смыть пот. Такое ощущение, что снял грязную кожу, как змея после линьки. Никто теперь не жалел, что потеряли день на постройку бани.
Неделя летела за неделей, уже наполнили второй мешочек; правда, и мешочки были невелики, так и не картошка же в мешочках.
Настал день, когда под яркими лучами солнца с крыши закапала капель. После завтрака я объявил:
– Все, ребята, пора сворачиваться – можем до ледохода не успеть; сегодня последний рабочий день, завтра сборы и уходим.
Встретили сообщение по-разному. Кто-то хотел еще поработать, но наиболее здравомыслящие поддержали меня. Хоть сани будут значительно легче – почти не осталось продовольствия, да и инструменты можно оставить, не пригодятся, а весу в них много, но и путь не близкий. А за Уралом может быть теплее. День выдался удачный – люди приноровились, набили руку, появился опыт. К вечеру более тридцати неплохих камней пополнили мешочек. Жила была ещё далека от выработки, здесь бы добывать да добывать. Но что поделаешь – обстоятельства. Следующим днём мы вывели застоявшихся лошадей, запрягли их в сани, сложили остаток продуктов, оружие. Несколько саней оказались пустыми, и Георгий дал совет – бросить сани и ехать верхом. Без седел это было не совсем удобно, но мы нашли выход – бросили на спины лошадей шкуры добытых животных.
Почти у каждого из нас были трофейные шкуры – косули, зайцев, даже две медвежьих. Спать на них было мягче и теплей, а теперь и в качестве сёдел пригодились. Бодро тронулись в путь. Двигались быстро, снег к весне просел, стал более плотным, лёд на реке был толстым, но отливал синевой. Надо поторапливаться. Ехали с восхода и до темноты, позволяя себе лишь небольшой отдых. Люди-то могли днём отоспаться в санях, а лошадям приходилось тяжело.
Вышли на Чусовую, здесь было полегче, но у берегов уже проступала вода. С каждым днём становилось теплее, кое-где на льду появились полыньи. Я распорядился увеличить дистанцию между лошадьми: если первые сани угодят в промоину, то другие успеют остановиться или объехать.
Передние сани на всякий случай разгрузили, возница был в лёгком кожушке и без оружия, чтобы, случись неприятность, успеть выбраться. На льду стали встречаться санные следы и лошадиные катышки – явные призраки того, что жильё уже недалеко. Остановились на ночь на ночёвку, всегда делали это на берегу.
Наша предосторожность оказалась не лишней. Этой ночью раздался сильный треск, даже грохот, и утром мы увидели, что река вскрылась, лёд покрылся трещинами. Ехать по реке стало невозможно. На земле снег ещё был, но дорогу то и дело преграждали упавшие деревья, ямы, овраги. Приходилось искать обходные пути, тратя драгоценное время. Каждый день работал против нас.
После некоторого размышления я решил днём отдыхать, а ехать ночью, когда снег подмерзал. Впереди, сменяясь, шёл человек с фонарём, выбирая дорогу. Но все равно наступило время, когда снег подтаял настолько, что лошади выбивались из сил, не в состоянии тянуть сани по грязи. Посовещавшись, сани решили бросить и ехать верхом. Остатки продуктов распределили по лошадям, оружие было у каждого. Мешочки с самоцветами были у меня и у Георгия. Так стало двигаться лучше, и мы за день прошли вдвое больше, чем на санях.
