Юрий Корчевский - Залп! Пушечный наряд
Вся команда в поте лица разгружала телеги, в первую очередь порох – не дай бог, кто-то закурит рядом. Каждое ядро носили вдвоём на носилках. Закончили почти ночью и без сил повалились на палубу. Я не пошёл в дом к Михаилу, улёгся спать в своей каюте. Утром меня разбудил боцман с докладом о работе. Приобрёл и сложил в трюм почти все из списка, купил бы все, да деньги кончились. Я дал ещё мешочек серебра, сразу выплатил команде жалование, не забыв добавить боцману за хлопоты. Я знал, что жена умерла у него несколько лет назад, все хлопоты по семье лежали на старшем сыне, и боцман был рад каждой копейке. По местным меркам я и так платил команде очень прилично, по приходу в Москву никто даже не заикнулся об уходе, но и работу спрашивал строго. Да, гонял команду, особенно первоначально, до седьмого пота, так не по дури, а чтобы обучить стрельбе из пушек и штуцеров, обращению с судном.
Все это пригодилось в походе, люди осознавали и не роптали. Мало-помалу через неделю после моего возвращения из Тулы все припасы были куплены, корабль был почти готов. Я отпустил в краткосрочный отпуск половину команды, в первую очередь тех, у кого недалеко были семьи. Пока особенно делать было нечего, с оставшейся командой решил сплавать к месту, где был спрятан сундучок пиратского капитана, и закопать оставшиеся ценности, отложив себе на жизнь.
Поутру, только начало вставать солнце, как мы втянули сходни, бросили швартов и вниз по реке, подгоняемые попутным ветерком, поплыли. После обеда уже были на месте, ещё с воды я узнал облюбованный мною раньше камень. Нос судна ткнулся в берег, сбросили сходни, один из матросов привязал кораблик к дереву, а я поднялся на кручу. Ничего подозрительного не обнаружил, дёрн был цел, травка зеленела. Закапывать туда же не стоит, решил я, и, отойдя от камня в другую сторону пять шагов, воткнул палку. Спустившись вниз, взял лопаты и прихватил боцмана. Вдвоём мы выкопали яму подходящих размеров, сообща перенесли ценный груз из трюма. Запыхались таскать тяжесть в гору, но посвящать ещё кого-то в место хранения ценностей я опасался. Слаб человек, не сам соблазнится, так по пьяной голове проболтается.
Опустили узлы, закидали землёй, уложили дёрн. Я придирчиво осмотрел место – ничего не указывало на то, что здесь что-то лежит или недавно копали, только трава примята – да через пару дней поднимется, тогда и вовсе ничего не заподозришь.
Отдохнув на взгорке и полюбовавшись видами лесов и реки, спустились к кораблю. Матросы на костре уже приготовили знатный ужин, наловив рыбы и сделав уху; часть рыбы пожарили целиком на прутиках. Был даже большой кувшин пива. Перекрестившись и прочитав скороговоркой «Отче наш», сели ужинать. Аппетит нагуляли отменный и вскоре уже стучали ложками по дну котелка.
Наевшись, улеглись спать. Плыть ночью против течения да ещё без штурмана не хотелось. Фарватера я не знал, хотя проплывал эти места не раз. К вечеру следующего дня вернулись в Москву к своему причалу. Нас радостно встретили два вернувшихся матроса и Георгий. Все были рады увидеть свой корабль. Оказывается, они вернулись вчера вечером; не найдя судна, решили, что мы перегнали судно к другому причалу, и весь сегодняшний день бегали по берегам, высматривали корабль. У Георгия, грешным делом, мелькнула мысль, что мы ушли в новый поход без них.
– Ну что ты, Георгий, как можно. Куда я без штурмана, к тому же мы с тобой добрые приятели, а между порядочными людьми такого не случается.
Мы хорошо посидели в каюте за кувшином вина и жареным поросёнком, что купили в ближайшем трактире. Матросы обгладывали кости второго поросёнка, хотя у них он был изрядно больше. Георгий рассказал о семье, о детях, куда решил определить свои деньги. Не мудрствуя лукаво, купил себе хороший дом и верфь. Пока на верфи распоряжался его младший брат, но Георгий со временем планировал осесть дома и заниматься постройкой кораблей сам.
Поскольку к выходу корабль был готов и команда на месте, решили отплывать. Впереди осень – дожди, слякоть, дороги могут стать непроезжими. Насколько я помнил дорогу, до самого конца пути на корабле не пробиться. Помолясь, отчалили.
Снова потянулись знакомые берега. Ввечеру пристали к суше, на костре приготовили немудрящий ужин и легли спать. Утром пришлось немного задержаться, пока кашевары приготовят на костре кулеш, ведь в следующий раз горяченького придётся покушать только вечером.
Но мы с Георгием времени не теряли, я разложил на столе купленные правдами и неправдами карты. Мы стали обсуждать маршрут.
До Перми никаких проблем не намечалось: Ока, Волга и Кама полноводны, и наш корабль пройдёт везде. А дальше – будем смотреть по погоде и рекам. Коли настанет зима и реки покроются льдом, придётся оставлять в Перми или Чусовом корабль, оставив несколько матросов для охраны – пушки ведь с собой не повезёшь. Самим дальше по замёрзшей реке ехать на санях. Если повезёт, и реки не встанут, можно нанять пару речных баркасов, но здесь есть минус – все равно по реке мы не дойдём до изумрудных копей, а достанем ли за Уралом лошадей – вопрос.
Решили после некоторых споров выяснить на месте. Через несколько дней прошли Рязань. Вспомнилось, как я оборонял город, лечил людей. Нахлынули воспоминания: здесь я начал заниматься делом, открыл сахарный завод и много чего другого. Неожиданно мелькнула мысль – а ведь князь в своё время наградил меня в окрестностях Рязани деревенькой; до боярина вот только я не дорос – в Москву уехал. Цел ли заводик, жива ли та деревенька? В Рязани я прожил счастливые годы в любви с Настенькой, наверное, лучшие годы своей жизни. Смахнув набежавшую слезу, я прошёл в свою каюту, упал на койку.
Тяжело, очень тяжело вспоминать потери.
Это как в древней восточной притче – падишаху волшебник обещал бессмертие.
– Зачем мне оно, – спросил падишах, – видеть, как умирают твои друзья и жёны, за ними уходят дети. – И отказался.
Наверное, он был прав. У меня ситуация даже хуже – я не знаю, вернусь ли я в свой двадцать первый век, или мне суждено остаться здесь, доживая свои годы. В своём первом появлении за три с лишним века до моего рождения я вёл более активную жизнь, чем сейчас. Моложе был, что ли? Или любовь так повлияла?
Через сутки оставили по правому борту Касимов – место моего появления в средние века. Тут я впервые увидел в лицо врага и убил его. Отсюда началось моё восхождение.
И больно вспоминать и сладко. Сделав короткую остановку в Муроме, через несколько дней пришли в Нижний Новгород. Решили с Георгием встать на пару дней, сходить на знаменитую ярмарку. Когда-то у меня здесь был хороший знакомый – купец Демидов, с которым я вёл совместные дела, да все это уже кануло в лету. Целый день мы бродили по ярмарке, разглядывая диковинные товары. Я купил часы – с секундомером, карманные. В том, что это не китайская подделка, можно было не сомневаться, не додумались ещё до воровства торговых знаков. Случайно забрели в ряд, где продавали лечебные травы, тут же знахари заговаривали желающим зубы. Я уже было развернулся уходить, как Георгий потянул меня за руку. Под пологом сидел старый седой дед, вокруг него стояли несколько человек.
– Пойдём, Юрий, говорят дед судьбу предсказывает.
– И ты в это веришь?
– Верю – не верю, тебе что – алтына жалко?
И впрямь. Мы подошли, дед весело делал предсказания – у кого корова удачно отелится, кому счастье привалит – золотую монету вскорости найдёт, девкам суженого-ряженого обещал. Так, обычная балаганная трепотня.
Когда очередь дошла до нас, дедок взял за руку Георгия:
– Будешь жить долго и счастливо; – взявшись за мою руку, дед вдруг как-то смешался, отдёрнул руку, брякнул:
– Нйжить!
– Это как? – удивился я.
– Ты здесь не родился и не здесь умрёшь.
– Объясни!
Но дед схватил свою котомку и, крестясь на ходу, быстро исчез в толпе.
– Чего-то чудно дед наговорил. Ну ладно, про меня все понятно, но тебе-то, Юрий, – околесицу нёс, хорошо хоть деньги отдать не успели.
А я шёл к кораблю и поражался. Никто и никогда не говорил мне, что я нйжить, то есть человек не этого мира. Дед как-то вмиг просёк, одно хорошо: по его предсказанию – и не здесь мне умереть, наверное – вернусь к себе. Меня это как-то успокоило, почему – не знаю.
К вечеру на корабль собралась вся команда, которая тоже была на ярмарке. Матросы хвастались перед товарищами своими покупками – кто рубашку купил, кто нож новый, кто сапоги, кто подарки семье – материал, серёжки.
Ну что же, переночевав, снова двинулись в путь. Почему-то из головы не выходила фраза деда-предсказателя, впилась в мозг, как заноза. Если я не здесь умру, значит, мне снова предстоит вернуться в своё время? Надо было не стоять, догнать деда, дать денег, пусть объяснил бы, коли он такой ясновидящий, когда судьба или Господь Бог вернут меня обратно. Как-то неуютно чувствовать себя временщиком, вроде как в гостях, но с неизвестной датой отъезда.
