Возвращение к истокам - Денис Старый
При этом от внимательного Велизария не укрылось, что Суникас то и дело стучит себя по бедру, там, где должна быть сабля. И, возможно, если бы на входе не были отобраны клинки, то гунн им бы воспользовался.
— Мы можем уладить это положение, — сказал сквозь зубы гунн.
Суникас внимательно посмотрел в глаза Велизарию, оценивая, как отреагирует молодой полководец на заявление, что можно всё решить миром. Велизарий был готов к разговору, правда, пока многозначительно молчал.
А вот Суникас уже прокрутил у себя в голове очень много различных идей. Конечно, сперва он вспылил, когда узнал все же о интриге командующего. Хотел было даже направиться к покоям правителя фемы с отрядом своих воинов.
Но эту идею он достаточно быстро отринул. Конечно, предводитель гуннов вспыльчивый, вот только он уже не первый год находится на службе у византийского императора, поэтому немного привык и к тем методам, которыми пользуются ромеи для достижения своих целей, и к их коварству. А еще Суникас рассчитывал на новое назначение, может и дукой. А на таких местах очень сытно и много женщин.
— Ты ведь отправлялся в погоню за Андреем-склавином? А до того отправлял неугодного тебе сотника? Того своего соплеменника, который подговаривал других гуннов сместить тебя? Так отчего ты негодуешь? Разве не так получилось, как ты хотел? — задал вопрос Велизарий.
Предводитель гуннов ещё раз задумался. Он уже понял, что недооценил молодого военачальника, причём, как минимум дважды. Первый раз — когда был уверен, что тот не способен командовать войсками и придумать хоть какую-то тактику, с помощью которой можно было бы победить почти вдвое превосходящее войско персов.
Второй раз — когда подумал, что ничего, кроме поддержки коварной жены византийского императора, Феодоры, у Велизария нет, и что если он вдруг и проявит талант полководца, то абсолютно не способен будет к управлению такой большой и важной темой, как Месопотамия.
Во всех смыслах Велизарий оказался талантливым человеком.
— Почему ты не пришёл ко мне и не поговорил со мной напрямую? Зачем против меня игры ведешь? Почему не спросил меня о том, что я собираюсь сделать? Мои воины устали находиться здесь, в этих песках и глинах Евфрата. Они хотят в степь. И я уже пресытился службой в Византии, — словно бы сокрушаясь, говорил предводитель гуннов.
Конечно, кривил душой. Степь? Суникас уже забыл, что это такое. Он хочет теплый дом с большой кроватью. Гунн, действительно, не знал, что ему делать и как поступать. Пока он просто скрыл тот факт, что большой отряд, под предводительством молодого и строптивого старшего сотника, был разгромлен склавинами. Видимо, не ото всех удалось утаить.
Те несколько десятков воинов, из разгромленного отряда, которые всё-таки добрались до крепости Дара и рассказали, что до этого были разгромлены Андреем, тайком были убиты по приказу предводителя гуннов.
В какой-то степени он решил свои вопросы. И теперь в гуннском войске нет той силы, которая могла бы указать на несоответствие поступков и решений Суникаса. Но и никто не должен знать, что славных гуннов смогли разбить какие-то варвары. Сам-то себя к варварам Суникас уже не причислял.
— Если ты считаешь, что выполнил договор с василевсом и со мной, то можешь беспрепятственно уходить, — сказал Велизарий. — Но ты давал клятву служить еще два года.
Суникас сжал зубы…
— Объяви вне закона этот отряд склавинов! — потребовал Суникас.
— Я уже это сделал. Посылал в след за тобой, мстителем, приказы. Видишь… Я оставлял тебе шансы не быть вне закона. Иначе твои действия — это предательтво, — говорл Велизарий и сам был в восторге от того, как складывается разговор.
Паутина, что обвилась вокруг Суникаса прочная. Вот гунн уже и должным становится Велизарию. Но дука может как покарать, так и закрыть глаза на долгую отлучку гуннов. Полководец, отрепетировавший разговор с гунном, был уверенный.
— Я даже направил своего посыльного в Синоп, чтобы, если вдруг там появится этот варвар со своим отрядом, его взяли под стражу и в цепях привезли ко мне. Он ответит за то, что разбил твой отряд, — спокойным тоном, понимая, что загнал своего собеседника в угол, говорил Велизарий. — Ведь я друг тебе. Но ты мой архонт.
— Никто не должен знать, что отряд гуннов пал в бою от каких-то склавинов, — жёстко припечатал предводитель гуннов. — И я продолжу служить тебе и быть тебе младшим.
— Хорошо, — спокойно и сразу же согласился дука. — Но тогда мы заканчиваем этот разговор.
Суникас вышел из покоев Велизария. Тут же в комнату вошла Антонина, которая, прячась за ширмой, слушала этот разговор.
— Ты ему веришь? — спросила коварная женщина у своего мужа.
— Нет.
— Он не в степь пойдёт. Он будет мстить. Иначе его не поймут, он потеряет власть у этого дикого народа, который костью стал в горле нового Рима. Я не хотела бы, чтобы Андрей был убит. Но не всё зависит от наших желаний, — сказала женщина, начиная ластиться к своему мужу.
— Не сейчас! — жёстко припечатал Велизарий, силой оттолкнув Антонину.
Женщина опешила: ещё никогда она не видела такого обращения к себе.
— Что с тобой? — решительно спросила Антонина. — Или забыл ты о том, кому обязан своим назначением?
— Почему всё так сложно? Я и без того, чтобы стравливать склавинов и гуннов, остался бы управителем фемы. И разве это предел мечтаний? Разве ты сама не хочешь отправиться в Константинополь и принять благодарность императора? — сокрушался Велизарий.
Конечно, он был не против интриг, но сейчас чувствовал себя трусом. Разве не смог бы он урезонить этого Суникаса, если бы тот даже и попытался перехватить власть? Предводитель гуннов казался умным, изворотливым, решительным человеком. Но Велизарий почувствовал слабость этого гунна.
— И мне не нравится, что ты часто вспоминаешь того склавина. Я послал в Синоп, к Геллеспонту, в Антиохию и другие города посыльных, чтобы объявили вне закона склавинов. Даже представить себе не могу, сколько эти варвары тащат с собой золота и серебра. Они же ограбили еще и гуннов.
— Ты в Трапез посылал? — задумчиво спросила Антонина.
— Туда не посылал. Ты же знаешь, что у меня не лучшие отношения с дукой фемы Первая Армения. Никифор не прислал мне в помощь даже тысячи воинов. Он не прислал мне в помощь даже сто телег с едой и оружием. И я хочу сказать об этом моему императору, — задумчиво говорил молодой военачальник.
— Тебя никто слушать не станет. Говорить нужно императрице. И ты на сегодня лишаешься меня. За грубость свою, — сказала Антонина, одёрнула своё платье, бросила уничижительный взгляд на мужа и ушла.
