Возвращение к истокам - Денис Старый
И Суникас не собирался прощать склавинам. Что? Они домой идут? Так гунн знает, где склавины обитают. Он узнает, где живет род Андреса. Он вырежет всех родичей этого наглеца-склавина.
* * *
Юго-Восток Понтийского моря.
14 августа 530 года
Драмон лихо рассекал волны Понтийского моря, Чёрного, конечно, но об этом пока ещё никто не знает. Ветер был почти попутный. Два косых и один прямой парус справлялись настолько хорошо, что пока участие двух рядов гребцов и не требовалось.
Лёгкий солоноватый бриз ударял в нос. Лучшей ингаляции и не придумать. А то я уже убедился, что болеть в этом мире я умею. На дворе жара, а у меня насморк, еще и горло побаливает. Странно, конечно. Или это тот родник в Киликийких воротах, возле которого я стоял и почти не прерываясь полчаса жадно глотал ледяную воду. Но… Я умею болеть.
Берег превратился в полоску, а порой и вовсе уходил за горизонт. А мы направлялись к Ольвии. К городу которого, правда, уже нет, но нас обещали высадить на берегу в районе развалин этого древнего городка, уничтоженного не так чтобы сильно давно. Как раз гунны постарались.
Казалось, что можно расслабиться, съесть кусок солёного мяса, заесть всё это солёной же брынзой и закусить, чтобы соль не хрустела на зубах, пресноватым хлебом. Если бы не некоторые обстоятельства, то и вовсе почувствовал бы себя туристом и просто наслаждался бы ситуацией.
Вот только напряжение росло. Есть у человека некий механизм подсознательного восприятия, некоторые называют подобные явления чуйкой или предчувствием. Иные обволакивают чуйку магическим флёром. Но, как я считаю, никакого мистицизма в этом нет.
Наш мозг не успевает осознанно анализировать многие данные, которые ему предоставляют глаза, уши, а может быть, и то место, на котором я сейчас сижу.
И вот моя чуйка, ранее шептавшая, сейчас всё громче и громче начинает вопить, переходя на крики и рёв. А теперь уже подключился и мозг, выдавая вполне логичное объяснение внутренним переживаниям. Нет, я не чертов перестраховщик, который кучу вариантов развития событий нафантазировал. Я имею некоторый опыт оперативной работы, а еще и начинаю чувствовать эпоху, людей ее населяющую.
Так что наши приготовления к неприятностям со все большей вероятностью, не напрасны.
Вот арамейские архонты между собой шепчутся, и один из них косо посматривает в мою сторону. А вот ещё один офицер проходит мимо сложенных в деревянные ящики моих вещей, да всё зыркает, что же в них такое находится. Ну конечно, ведь так громко некоторые говорили, как, например, Даная, что в ящиках персидское золото, серебро и дорогое оружие… А ящики эти только лишь на одном драмоне, на котором я сам и плыву.
Да я сразу, когда мы ещё только грузились на эти драмоны, византийские военные корабли, предположил неладное. И лучшим решением должно было стать — не ступать ногой на корабли. Но…
Это тот случай, когда в ловушку просто необходимо заглянуть. Ведь иных путей, чтобы нам добраться до тех мест, где рукой подать до соплеменников, просто нет. Адекватных, конечно, путей. То есть можно было пойти в обход моря через Кавказские горы и степные долины, где не понять, какой этнический винегрет сейчас созревает, и все воюют со всеми.
Прошёл час, ещё один… семь часов пути. Вышли ночью, под утро. И сейчас, насколько я понимаю, так как не слежу за перевертыванием песочных часов… Около полудня. И спасибо облачности, которая чаще закрывает палящее солнце, чем светило доставляет дискомфорт своими прямыми лучами.
Главный корабельный архонт, или как там звучит его звание, всё чаще начинает посматривать на песочные часы. Потом на небо, прикладывая вертикально палочку к горизонтальной доске.
Этот человек явно не умеет скрывать ни свои эмоции, ни раздражение, ни волнение. И он если и участвует в каких сомнительных делах, то не часто. Не умеет конспирироваться, читаем, как верхние буквы у окулиста.
— Будьте готовы и тихо предупредите наших гребцов, — отвернувшись, чтобы никто не увидел моих слов (мало ли, ещё по губам читать умеют на славянском), сказал я.
По губам не читают. А вот нашу активность могут почувствовать или даже заметить.
Аристобул, этот византийский балабол, по недоразумению, командующий эскадрой, уповал на то, что часть моих воинов должна находиться на местах гребцов, и только так он сможет взять с собой большее количество склавинов. Ну да…
Сама задумка была мне понятна. Достаточно только закрыть люк, ведущий с палубы к двум рядам гребцов, и тем самым будут сразу же выключена из возможного противостояния большая часть моих воинов. Но уже «случайно», Пирогост сломал люк. Он закрывался железным крюком. И… крюк, какая неприятность… Пропал. А ромеи и не заметили местического исчезновения. Он тут, спрятан, прикрыт развернутыми тканями. Тут многое: и оружие, и горшки-зажигалочки.
— До ветру мне сходить надо! — сказал великан Хлавудий. — Ветер нынче добрый.
Нет, ну что за человек! Как только начинает пахнуть жареным, и он сам ещё не понимает, что впереди возможен бой, тут же необходимо сделать так, чтобы пахло не только жаренным, но и… Хловудием.
— Терпи! — сказал я, замечая, что мы приближаемся к мысу. — Не сейчас.
В основном мы шли каботажным способом. Пока далеко от берега не удалялись. И это тоже было странным. Драмоны вполне «маринистые» корабли, даже на мой скромный взгляд. Но приближение мыса не должно было нас хоть как насторожить.
— Молчим! — сказал я, когда увидел, что один из офицеров направился в мою сторону.
Стоящие рядом Пирогост и Хлавудий замолчали, я прямо почувствовал их напряжение.
— Нам нужно пройти рядом с этим мысом. Но там могут быть наблюдатели. Мало ли кто увидит вас. Так что спрячьтесь. А его, — архонт показал на Хлавудия. — Отправь к гребцам.
— Нет, — строго ответил я. — Это мой телохранитель. Дай ему плащ ромейский, и никто не сможет понять, что это не корабельный воин.
Офицер замялся. У него явно не было серьёзных аргументов, чтобы отправить Хлавудия куда подальше. Аргументов нет, а желания много. Но… ну не умеет этот офицер врать.
— Есть у тебя ещё вопросы, архонт? — повелительно спросил я. — Мои спутники и я спать хотим.
А вот это известие его обрадовало. Правда, потом молодой офицер посмотрел по сторонам и понял, что спать нам, если и придётся, то только лишь на палубе. Но наверняка посчитал, что
