Наследник из прошлого - Дмитрий Чайка
— Никак нет, ваша светлость! — абсолютно уверенно ответил новоиспеченный.
— Что бы ты сказал, княжич, если бы тебе приказали взять Ольвию и удержать до мая, пока по морю не пришлют пополнение?
— Я бы попросился назад, — без тени сомнений ответил Мазовшанский. — Лучше перевалы охранять, чем на верную смерть своих людей повести. Зимой, с налету взять сильнейшую крепость! Да еще и удержать, пока ее болгарский каган отбивать будет. Он же все дела бросит, и под ней сядет. Ольвия по крышу зерном нового урожая забита. Его весной должны в Константинополь везти. Для кагана это потеря половины доходов. В чью больную голову такая мысль могла прийти?
— В мою, — спокойно ответил наследник. — А в том, что каган всей силой эту крепость осаждать придет, даже сомнений нет. И он должен туда прийти. Именно туда, а не на земли империи. Мне нужен год, понимаешь!
— Не удержим, — помотал головой княжич.
— Цена за этот подвиг будет велика, — усмехнулся наследник. — Погоны полковника и подтверждение титула князя. Ну что, согласен или пойдешь перевал охранять?
— Хм, — ответил княжич, который вдруг взглянул на эту проблему немного под другим углом. — Титул… Надо подумать. Есть кое-какие мысли…
— Ваше сиятельство! — вестовой просунул голову в дверь. — Трибунал собран, только вас ждут.
— Осмелюсь спросить, кого судят? — Мазовшанский поднял на наследника тяжелый взгляд. — Если солдат курицу украл, то и без вас справятся.
— Ну, не солдат, а целый полковник, зам по тылу, — усмехнулся наследник, который знал, что длинный язык уже стоил княжичу карьеры. — И он не курицу украл, у него четверть припасов в недостаче. И мука у него с червями, и селедка тухлая. Поставщику уже Орденские братья пятки поджаривают. Наш полковник закупки почему-то мимо государевой компании сделал, а это прямой урон казне. Поставщик уже его превосходительство с потрохами сдал. Думаю, повесим его, и делу конец.
— Осмелюсь посоветовать, ваше сиятельство, — помотал головой Мазовшанский. — Не делайте этого, он же из нобилей. Вой до небес поднимется. Помилуйте его и разжалуйте в солдаты.
— К себе в батальон возьмешь его? — снова усмехнулся наследник.
— Да! — прорычал подполковник и ударил кулаком по столу. — Да! Возьму! Я из него настоящего солдата сделаю! И на Ольвию я тоже пойду! Пропади все пропадом!
* * *
— Ну вот! — с удовлетворением думал я, когда господа офицеры, которых прижали неопровержимыми доказательствами, приговорили пана полковника к смерти. Подсудимый, нобиль в не пойми каком поколении, только сидел и хлопал дурными глазами. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда. Воровство на складах и задержка жалования с прокруткой денег в банкирских домах Константинополя — традиция давняя и почти священная. Об этом знали все, и все молчали. Тут главным было палку не перегнуть, и тогда всем на это плевать.
По обычаю приговор приводят в исполнение немедленно, а потому, пока строили легион, за неимением виселицы веревку набросили на сук, а бывшего полковника поставили на табурет. Воины пожирали вчерашнего небожителя глазами, а тот трясся так, что он, того и гляди, упадет и удавится сам. А это было не по плану. Мне еще одна война в тылу не нужна. И так по лезвию хожу. Раздалась барабанная дробь…
— Панове! — я пошел к трибуналу, в состав которого благополучно входить не стал. — Я своей властью пана полковника милую.
По рядам солдат пронесся понимающий злой гул. Тут никто и не сомневался, что богатенький ворюга выйдет сухим из воды. А я продолжил.
— Он будет лишен чинов и званий, а остаток срока дослужит солдатом в лимитанской роте.
— У-ухх! — разнеслось по рядам, но теперь воины были довольны. Парни, которые искренне считали, что ворон ворону глаз не выклюет, начали верить в справедливость. Одиннадцать лет на границе — это тебе не коржик на меду. Их еще прожить нужно.
— Спасибо, ваше сиятельство! — прорыдал интендант. — Век буду бога за вас молить!
М-да… И это потомок великого Ли Баня, человека, который дал миру мейсенский фарфор. Унылое зрелище.
Я вздохнул, вспоминая бессмертную фразу «Я тебя породил, я тебя и убью», и пошел к коновязи. В двух милях от города располагалось имение Яромира II, которое по совместительству выступало как база Ордена, с которой совершались вылазки в степь. Там-то я и поселил воров, убийц, отравителей и прочих достойных людей, мечтающих выйти на свободу с чистой совестью и толикой денег. Именно там мне делали порох, который, к величайшему моему разочарованию, оказался полнейшим дерьмом. Он мгновенно намокал, впитывая влагу из воздуха, и слеживался в глыбы. Иван Грозный из Персии селитру возил в промышленных масштабах и горя не знал. Я потому-то туда Косту и послал. Не ошибся в парне, он враз решение проблемы нащупал. А я и не подумал о трупах огнепоклонников. Их ведь, действительно, миллионы были.
Мы пока экспериментировали с микродозами, помня, что селитры у меня всего три мешка. И этого было катастрофически мало. Полученная смесь горела, но взрывалась до того уныло, что я даже загрустил. Да и первые выстрелы из отлитой пушечки получались на три с огромным минусом. Я что-то явно забыл, а вот что я забыл… я забыл. Так бывает, когда живешь третью жизнь подряд. Ну хоть без меня разобрались, что уголь нужен березовый, а не сосновый. И мельницу поставили, чтобы дробить и смешивать получившийся порошок. И инструмент бронзовый использовали, который искры не дает… А то первая партия бахнула так, что подмастерью чуть пальцы не оторвало. Благо там пороха всего щепотка была. Крутится в голове… Натрий… Калий… Кальций… Что-то из них хорошо, а что-то плохо… Поташ… При чем тут поташ? Поташ — это точно калий. Его издревле делали из белой золы… Да и сейчас делают. Мыло как иначе получить? Да! С поташом делали раствор, а потом осаждали какие-то лишние соли. Калиевая селитра так получалась. А еще зернение! Зерненый порох не намокает так! Точно. Значит, делаем лепешки, дробим, просеиваем, убираем пыль… Вроде бы так… Не тротил, конечно, но для наших целей пока сойдет. Если не получится
