Афганский рубеж - Михаил Дорин
К приезду начальника тыла и вовсе появилась столовая. Качество еды было не таким, как в полку на Родине, но это лучше сухого пайка. А как представишь, чем питаются парни в полях и горах, то и кормушка уже и рестораном покажется. Но и нам не всегда удавалось соблюдать режим питания, ввиду большого числа вылетов.
Погода уже начинала давать «жару». Всё чаще солдаты раздеваются по пояс во время работ, а на стоянке техники голыми руками стараются к фюзеляжу не прикасаться. Нагрев идёт на открытом воздухе быстрый.
Наша обычная вечерняя постановка задач в палатке заключалась в распределении маршрутов на перевозку грузов и личного состава. Кому-то один раз слетать, но далеко. А кому-то по 3–4 вылета и близко.
Эскадрилья пополнилась ещё несколькими экипажами Ми-8 из Германии. А также прибыли 8 Ми-24 из Центра Армейской Авиации, что находится в Тверской области. Пока она ещё Калининская.
Все прибывшие на усиление лётчики были в подчинении у Енотаева, чья голова теперь разрывалась от столь большого количества людей и проблем.
В один из вечеров комэска пришёл с хмурым лицом. Атмосфера в палатке была уже совсем не рабочая. Чкалов в очередной раз проигрывал Баге партию в нарды. Магомед просто спал. Он сегодня со своим экипажем поставил рекорд — 6 вылетов на разные задачи. Ещё и прилетел крайним. Упал на кровать, и даже кроссовки не снял.
— Присаживаемся, товарищи, — сказал Енотаев.
Мага издал громкий храп. Командир сказал его не будить, поскольку он ещё ночью полетит в Кабул. Там останется на сутки ждать командира дивизии после очередного совещания.
— Сроки операции сдвигаются. Не могут договориться с местными военными о порядке входа в ущелье, — объяснил Ефим Петрович.
Комэска постоянно дёргался то на одно совещание, то на другое. А сколько сюда прилетало проверяющих, можно счёт потерять и у каждого свои требования.
— Чкалов, вот чего ты сегодня сказал начальнику тыла корпуса, когда он тебя за кроссовки спросил? — сурово спросил комэска у Леонида.
У Чкалова глаза на лоб полезли. Мол, это не он был.
— Какой начальник тыла?
Все посмеялись, а Батыров подошёл к Леониду и сел рядом с ним.
— Я тебе говорил, что это начтыла был. А ты его за ветерана принял, — похлопал Димон его по плечу.
— Ну он реально старый. Ещё и медалей как у фронтовика. Я и подумал, что он ещё в Гражданскую, наверное, воевал, потом с немцами на фронте. А тут к нам поддержать приехал, — развёл руками Чкалов.
— Даже если и так, зачем ты ему нагрубил?
— Я ему сказал, что это форма номер 8 — что удобно, то и носим. А он как давай кричать.
В общем, Чкалов как и всегда, отличился. Он ещё не отмазался за свой пролёт над Берёзкиным, а тут получил ещё и от тыловика.
Енотаев спокойно сказал, всем соблюдать форму одежды и тут же завязал шнурки на своих кедах.
— Так, я лечу завтра в Газни. Со мной замполит — майор Кислицын. Везём почту, письма и Берёзкина. Постараемся его там не оставить, — сказал комэска и наш замполит эскадрильи кивнул, стараясь не улыбаться.
Кислицын Сергей Владимирович — замполит, каких мало. Просто он в политической работе не смыслил от слова «вовсе». Пару раз он говорил на постановке задач, что с нами были проведены занятия по определённым темам, и дал их под запись. Никто, конечно, записать не успел, а он и не проверял. На этом политинформирование майора Кислицина и закончилось.
— Кстати, Павел Валерьевич вернул документы, которые вы отправляли в Кабул, — сказал замполит эскадрильи.
— Это какие? Объяснительные что ли? — уточнил комэска.
— Нет. На парней с Ми-24 представления. На погибшего писали, чтобы дали орден Красного Знамени, но тот красным всё перечеркнул и вернул. Приписка: ' — Тут только на медаль «За отвагу»'.
Интересно, а себе на какую награду сделал представление товарищ Берёзкин?
— Ладно. Кувалдин сегодня летит в Кабул. Там и решит этот вопрос. Давай в штаб и снова сделай на погибшего. На остальных потом, — ответил Ефим Петрович.
— Понял.
Замполит вышел из палатки, а комэска продолжил. Когда очередь дошла до Батырова и меня, то Енотаев слегка задумался.
— Так, а что с вами? — спросил командир эскадрильи.
— ПСС? — предположил я.
— Обойдёшься, Клюковкин. Теперь поисковый экипаж — это привилегия, — сказал комэска и определил в ПСС других.
После этого он повернулся к Димону.
— Вспомнил. Бери Клюковкина и пошли со мной. Сопин будет на выходе из городка ждать, — сказал комэска.
С Игорем Геннадьевичем встретились рядом со строящимся ограждением городка. Оно, как и большинство построек в Баграме, возводилось из ящиков и бомботары.
— Здравствуй, командир.
— И тебе привет.
Как обычно, поприветствовали друг друга Сопин и Енотаев. Игорь Геннадьевич сегодня был в полевой форме и тёмных ботинках. Одет он так, будто ходил на совещание к командованию.
— Игорь Геннадич, неужто тебя начальство вызывало? — спросил Енотаев.
— Дозвалось, я бы сказал. Там командир бригады присутствовал. Невежливо было отказываться от приглашения. Я по делу.
— Разумеется. Вот твои лётчики. Я пойду, если не против, — спросил комэска и оставил нас втроём.
Сопин начал издалека. Ему поставлена задача проверить Панджшер до начала операции. Сроки ограниченные.
— Всё ущелье проверять нет смысла. Однако, чтобы найти их главного, нужно шерстить каждый кишлак.
— Есть информация, где именно он находится? — спросил Батыров.
— Предположительно. Вот нам и нужно попасть в определённое место. Желательно незаметно.
— Когда летим? — уточнил я.
— Перед закатом, — сказал Сопин и попрощался с нами.
Следующим вечером мы ждали группу Игоря Геннадьевича на борту. Координаты места назначения он должен нам сказать перед вылетом.
Солнце начало скрываться за вершинами гор, окружавших Баграм. Карим прилёг в грузовой кабине, пока я смотрел на карту. Сложно будет высадить группу и не спалиться. Тем более что одни мы не полетим туда.
Енотаев строго указал, чтоб нас прикрывали Ми-24. Их экипажи тоже ожидали на своих бортах.
— Комэска сказал, чтобы «полосатые» бортача оставляли на аэродроме, — сказал Димон, прохаживаясь передо мной.
— Ага.
Я сидел на стремянке и не отвлекался от изучения карты.
— А ещё, что награды нам с тобой не видать. Пока
