Красный вервольф - Рафаэль Дамиров
Я мчался через лес, как лось в период гона. Сшибал по пути кустики и тонкие деревца, прикрываясь рукой от веток, что норовили выцарапать глаза. Пригибался под колючим лапником и перепрыгивал через поваленные гнилушки.
В голове крутилась противная назойливая мыслишка: «Только бы не споткнуться и ногу не подвернуть! А то не успею». Времени впритык. Машинёшка не быстрая, но идет по дороге, а я через чащу ломлюсь. Ноги в траве вязнут. Эх! Уже пожалел, что заранее не прорубил подходящую тропу, но времени на подготовку операции особо не было.
Минут через десять выскочил к условленному месту. Фу-ух! Успел вроде. За поворотом машины еще не слышно. В этом месте дорога делает петлю, огибая овраг, и этот отрезок грунтовки до самого последнего момента не видно. До Пскова километров десять по проселку.
Огляделся, наших нет. Твою ж мать, где они?
— Эй! — крикнул я.
— Не ори Санька, — прошипел на меня откуда-то появившийся лесник. — Не буди лихо, пока оно тихо.
— Я думал, вы смылись, — с облегчение выдохнул я.
— Да мы тут в кустиках притаились, — хохотнул цыган. — Решили проверить, сможешь нас найти или нет.
— Оставить прятки, — приказным тоном сказал я. — Теперь все по-настоящему будет. Так, а у тебя почему руки до сих пор не связаны?
Я гневно зыркнул на Рубина.
— Дык, щас я его спеленаю, — к нему подошел Кузьма с куском пеньковой веревки. — Давай сюды грабли, Одиссей.
— Не Одиссей я, а Евдоксий, — буркнул Рубин. — Дед, неужели трудно запомнить?
— А ты до моих годков доживи, — проворчал лесник, наматывая на запястья парня веревку. — Посмотрю, как помнить все будешь.
— Ой, больно! Кожу прищемил, старый хрыч! Больно, говорю!
— Воешь, как баба, — ворчал старик. — А еще Одиссеем кличешься. Терпи солдат…
— Ты там не переборщи, — вмешался я. — Туго не затягивай, надо чтобы освободиться смог в нужный момент.
— Так ежели не туго будет, фрицы мигом прочухают, и руки ему заново перевяжут. Уже капитально. А я вот хвостик оставил. Вот, за него он зубами потянет и узлы тугие распадутся. Петли растянет и обмотку скинет.
— Хитро, — я одобрительно закивал. — Так, приготовились. Слышите? Машина гудит!
Я нырнул в кусты и уже вещал из укрытия:
— Все. Играем по плану. Садитесь к ним в машину и режете двоих ближних фрицев. Я выскакиваю и ликвидирую третьего. Только все одновременно надо делать, пока они за оружие не схватились. Я посмотрел Рубину в глаза. Тот стиснул зубы и думал о чем-то своем.
— Ты точно сможешь человека убить?
— Они не люди, — процедил цыган. — Смогу… И не одного.
— Ну, ты не хорохорься. Убивать приходилось раньше?
— Нет.
— Надеюсь, не подведешь. Твоя задача ликвидировать одного, который будет ближе к тебе. Бей в область сердца или в шею. Или куда попадешь, ближе к центру корпуса, чтобы органы повредить. Ударил раз, бей еще и еще, пока на сдохнет. Человек — скотина живучая, бывает, что с одного удара ножом не захочет умирать. По сторонам не глазей. Сосредоточься только на одном, будто в целом мире кроме вас двоих больше нет никого. Остальных мы на себя возьмем.
— Да понял я, дядь Саш. Ты мне это уже тыщу раз повторял. Не боись, прорвемся, — парень тряхнул угольной шевелюрой. — Боевая готовность номер р-раз!
Я улыбнулся. Рубин уже разговаривал моими фразами. Хороший он парень. Посмотрим, как себя в бою покажет. Это первая операция моей диверсионной группы, и руки мои непривычно подрагивали.
Не за себя боялся. Уже терял друзей на войне. До сих пор ночью приходят, сядут рядом и молчат. А я вот все думаю, что они предъявить мне хотят, что не уберег их дядя Саша.
Хотя психолог на реабилитации эту хрень, которая со мной во сне творится, какими-то умными словами назвала. Забыл термин. В общем, это когда ты сделать ничего не мог, а потом поедом себя грызешь, и винишь в беде приключившейся. Да и командование мое не усмотрело в моих действиях нарушений. Даже медальку повесили мне на грудь, как единственному выжившему в той операции. А мне не легче. От медальки и от психолога друзья-товарищи не перестали по ночам приходить. Хотя, нет… Как сюда попал, перестали. Точно! Может не зря я здесь очутился. Может, старушка судьба дала мне шанс все исправить?
Я сидел и наблюдал из-за кустов. Лесник, вооруженный старой двустволкой, вышел на дорогу и не спеша побрел в сторону Пскова. Впереди него семенил Рубин со связанными руками. Голова безвольно опущена на грудь, босые ноги цепляют землю. Бредет, как на расстрел. Артист, однако.
Лоханка, больше похожая на бронированного пучеглазого навозного жука, подкатила к ним сзади.
— Хальт! — рявкнул верзила оберштурмфюрер, и машина встала.
Фашисты схватились за автоматы.
Вот блин! Разве не видно, что Кузьма свой в доску. Его же каждая собака знает. И повязка белая на рукаве. Но видно, люди графа лесника видели впервые и взяли его на мушку.
— Ви хто? — бугай резво выскочил из машины тыча стволом в деда. — Хенде хох!
— Герр офицер, — поднял руки Кузьма. — Свой я. Станционный смотритель. Вот, и докУмент у меня имеется. Гляньте!
Старик полез в карман, но тут же получил сильный тычок стволом под дых.
Бл*ть! Не понимают они его. Наверное, подумали, что за пистолетом потянулся.
Кузьма выронил аусвайс и согнулся пополам.
Второй фриц сдернул ружье с его плеча и закинул его в «говновозку». Наш план пошел прахом! Ёпт!
Я переместился в кустах поближе к действу. В одной руке сжимал нож, а в другой трофейный особисткий ТТ. Но стрелять никак нельзя. На станции дежурный наряд. Завяжется бой и вмиг примчатся. Уйти мы, конечно, успеем. Но потом опять начнутся репрессии против мирняка. А хотелось все по-тихому сделать. Эх!
Но не все потеряно. Бугай, не будь дураком, все-таки поднял выпавшую из рук Кузьмы бумажку и внимательно осмотрел ее. Поморщился, сплюнул и с подозрением глянул на Кузьму, который, сидя на карачках, старательно изображал из себя жертву страшных побоев.
— Что же вы братцы делаете? — стенал он. — Покалечили обходчика. Кто же теперь за путями следить будет?
Молодец старик. Играет натурально. Или его вправду покалечили? Блин. Надеюсь, что нет.
Оберштурмфюрер ткнул сапогом Кузьму:
— Ауфштейн! Вистать!
Дед, постанывая выпрямился:
— Цыгана я поймал, — ткнул он пальцем в Рубина. — Джуд, джуд он! Цыган! Нехорошая кровь! В комендатуру веду. Обещались мешок муки за каждого пойманного выдавать. Это уже третий у меня. Забирайте сами
