Капитан «Неуловимого» - Владимир Геннадьевич Поселягин
– Сейчас минреп зацепим кормой. Главное, чтобы за рули глубины не зацепился.
Тут у кормы с заметным скрежетом прошёл трос, но, к счастью, ход был. Мы отошли, не зацепились и на малом ходу покинули минное поле.
Вернув наушники акустику, я снял микрофон громкой связи и сообщил:
– Отбой боевой тревоги. Вражеское минное поле осталось позади.
После этого я приказал вахтенному командиру держать прежние курс и глубину, идти на малом ходу, при этом каждые полчаса стопорить ход и слушать воды вокруг. Я понимал, что пользуясь плохой погодой, мы могли бы всплыть и, держа на дизелях большой ход, пересечь Балтику куда быстрее. Однако я не хотел уходить из этих вод вот так, была надежда громко хлопнуть дверью. Вот акустик и будет слушать, мало ли кого обнаружит. Атакуем – и рвём когти.
А вообще, ожидается довольно большой поход, и я собирался выполнить приказ, но ничего не случится, если мы тут, на Балтике, используем одну-две торпеды. Я проверил обстановку на борту и проконтролировал вахтенного командира: молодой совсем парень, весной этого года закончил морское училище, опыта мало – всего один безрезультатный боевой поход. Стоит подстраховывать.
А потом направился в каюту. До обеда ещё час, успеем помиловаться. Ха, старпом занимался тем же, передав детей няньке, которой у нас выступал боцман: любил он с детьми возиться. Сейчас он устроил им экскурсию по лодке. Я наблюдать за ними не стал, не особо и любил я подсматривать за чужой жизнью, лучше своей заняться.
* * *К сожалению, непогода вспугнула моряков противника. Мы засекли только одну лодку, но это была наша «эска», возвращалась на базу. Ночью мы шли в надводном положении, двигаясь на предельной скорости. Даже нашу немалую лодку мотало на волнах, появились первые пострадавшие от морской болезни, в основном среди пассажиров, но чуть позже она проявилась и у двух матросов. Подводники. Под водой качки меньше, поэтому раньше они и не знали, что это такое. Днём, когда мы шли под водой, они отходили от качки.
Так как погода становилась всё хуже и хуже, старались больше идти под водой, но теперь и днём иногда шли в надводном положении. Держали большой ход, двигаясь на двадцати узлах, так что через двое суток подошли к Дании. Я решил пройти через пролив Эресунн, который находится между Данией и Швецией, и пусть ширина там всего пять километров, глубины позволяли сделать это незаметно.
На входе в пролив дрейфовал немецкий противолодочный корабль, но мы прошли ближе к берегу, в позиционном положении, а дальше под водой. Когда пролив остался позади и впереди замаячило Северное море, мы всплыли и пошли на дизелях. А тут волны оказались куда больше, мостик захлёстывали только так, вахтенные промокали до нитки. Так что мы снова ушли под воду, пережидая непогоду. Двигались на среднем ходу.
Когда мордатый говорил, что его нужно доставить в Лондон, он имел в виду советское представительство в Лондоне. Ну, это их дело. А у меня в приказе указан город Эдинбург; видимо, там есть топливо, там и встретят нас.
В Северном море, когда до Англии оставалось не так и много, я смог отправить сообщение в штаб флота. Поймали или нет, не в курсе, далеко, но вообще, должны, радиостанция там мощная стоит. Как оказалось позднее, сообщение всё же приняли и передали в Англию, в наше посольство, так что нас встречали.
Из-за непогоды всё как будто вымерло. Только у входа в порт я обнаружил британскую подводную лодку. Тут нас встретил лоцман, подошёл на катере и провёл в порт. Флаг на флагштоке, вахтенные на мостике, мы дали холостой приветственный выстрел, получили такой же салют от эсминца (старая традиция), после чего нас направили к причальной стенке. Там стояла британская субмарина, но и для нас место было. Так аккуратно и причалили.
Вместе с нашими из посольства были два британских офицера, с которыми мы вежливо раскланялись. Пассажиры сошли, груз забрали, и только после этого я, наконец, с облегчением вздохнул: не люблю, когда на лодке присутствуют чужаки, всюду сующие свой нос. Однако после плавания я был уверен в том, что две женщины – точно француженки: они общались между собой на французском, думая, что их никто не понимает, а на русском говорили с акцентом. Один из мужчин тоже был француз, а остальные наши, русские.
Вопрос с топливом решили быстро. И хотя до Мурманска нам и так должно было хватить, запас иметь всё же не помешает. Дизтопливо должны были вскоре подвезти, а пока я велел старпому взять всех наших женщин, включая супругу лейтенанта Озерова и молодую супругу мичмана (я их всё же поженил во время похода, о чём появилась запись в журнале), с тем, чтобы выйти в город и пройтись по магазинам.
– Так у них нет диппаспортов.
– Это без надобности, разрешение от таможни я получил, вот разрешение на разовое посещение города. Женщины нас не поймут, если мы их в город не пустим. Деньги есть, немного, тысяч пять фунтов стерлингов, но на небольшие покупки хватит.
– Пять тысяч – это очень большая сумма.
– Поверь, нашим женщинам и этого не хватит. Вот, держи, раздели поровну на всех. Отчитываться за них не нужно: они трофейные, нигде не числятся. Если что, на меня кивай: мол, я дал. Да, возьми с собой Озерова, за женой проследит, и не забудьте личное оружие, мало ли что. Кортиками, если что, не отмашетесь, а выстрелы в воздух протрезвляют хорошо. Всё, идите, гуляйте, я пока с комиссаром на лодке буду.
– А вы как же?
– Приму топливо да пообщаюсь с британскими подводниками. Похоже, до них дошли газеты с тем нашим походом, пообщаться хотят. Так что я принесу себя в жертву, а вы отдыхайте.
Старпом хмыкнул, но поспешил уйти. Вскоре шумный табор из женщин и детей покинул пристань, укатив на двух такси, поскольку в одно они не поместились. На прогулку и покупки я дал им четыре часа, потому как задерживаться в Англии не планировал и собирался покинуть порт этим же вечером. Эти шесть дней пути были, на мой взгляд, вполне неплохи, и тяжёлым поход я бы не назвал, так что и отдыхать долго смысла не видел, заправимся и отбудем.
А вот, кстати, и первый бензовоз с топливом. Его встречали боцман и старший механик, они же командовали трюмными, которые разматывали шланги. Я в это время на пирсе общался с тремя офицерами-подводниками. Потом начался слив, качество топлива стармеха удовлетворило, одной цистерны в пять тонн хватило, чтобы пополнить наши запасы. Я
