Капитан «Неуловимого» - Владимир Геннадьевич Поселягин
А тут пассажиры появились. Мы совместно подумали, планы менять не стали, просто освободили ещё одну двухместную каюту и туда поселили женщин, а мужиков – в старшинский кубрик. Будут спать на местах тех, кто на дежурстве, и менять на свободные. Ничего, освоятся, дело привычки. У меня было три трофейных гамака, и я отдал их старшинам, чтобы они могли подвешивать их в носовом отсеке и спать. Чуть до драки не дошло: так много было добровольцев на гамаки.
А так как размещением пассажиров занимался старпом, я хотел выслушать его мнение. С пассажирами я контактировал мало: представился, передал старпому, и дальше он с ними работал.
– Возмущались. Особенно этот, мордатый. Требовал себе отдельную каюту: мол, он большой чиновник из Москвы.
– У нас не пассажирский лайнер.
– Я им так и сказал. Трое ещё ничего, приняли как есть, а этот долго разорялся.
– Люди разные. Будет мешать выполнять задание – отправим за борт. – Увидев, как посмотрел на меня старпом, я усмехнулся: – Шучу… Или нет.
Последние слова я едва слышно добавил себе под нос. А потом, ещё раз осмотревшись, скомандовал:
– Покинуть мостик. Приготовиться к погружению.
Это не первое наше погружение: два дня назад мы покидали пирс и в заливе совершили два учебных погружения. И пусть глубина там небольшая, едва тридцать метров, но всё прошло удачно. Я быстро спустился вниз, проследил, как матросы закрывают люки, и в центральном отсеке управления стал командовать погружением.
Вокруг лодки забурлила вода, и мы ушли пока на перископную глубину. Я проверил, как он работает – хорошо заводские мастера поработали. Осмотрелся и приказал уйти на двадцать метров, глубина тут была тридцать пять. Глубины здесь малые, с самолёта лодку рассмотрят, но погода сейчас нелётная. А когда будет лётной, мы уже будем на больших глубинах, и там нас будет не достать.
– Я требую, чтобы мне предоставили отдельную каюту! – вдруг раздалось прямо у меня за спиной, да так громко, что я от неожиданности подпрыгнул.
Повернувшись, я посмотрел на этого борова, которого старпом вполне справедливо назвал мордатым.
– Отдельных кают у нас нет, это боевой корабль. Вернитесь в старшинский кубрик и не шумите.
– У вас полно лишних пассажиров, отдайте их каюту мне.
– Вы меня не поняли? Кают свободных нет и не будет.
– Или вы даёте мне каюту, или я устрою вам большие проблемы.
– Что ж, это ваш выбор, – согласился я и стал командовать: – Всплываем. Поднять антенну. Радисту зашифровать и отправить тральщику сообщение с просьбой о встрече в месте расставания. Он ещё должен быть там, проводить дополнительное минирование. Скажите ему, что у нас один лишний пассажир.
Команда сразу начала выполнять приказы, а мордатый, сообразив, кого назвали лишним пассажиром, занервничал.
– Я старший миссии, без меня ничего не решат.
– Не мои проблемы.
– У меня же проблемы будут, если я не появлюсь в Англии.
– Не мои проблемы, – повторил я. – Сейчас вам каюту подай, потом блюда из отдельного меню. Я не собираюсь с вами спорить или угождать, я не халдей. Проще убрать проблему с борта лодки и выполнить приказ.
– Ваш приказ – это доставить меня в Лондон.
– У меня другой приказ, а вас дали в нагрузку, вроде как по пути.
Он начал меня уговаривать, обещая быть паинькой, но я стоял на своём. Возвращение не займёт много времени. Мы вернулись и передали мордатого на тральщик. Он цеплялся за всё, что попадалось, приходилось каждый палец отгибать. В конце концов нам это надоело. Завернули его в простыню и передали в таком виде на борт тральщика, вместе с двумя кожаными чемоданами. После этого ещё раз простились и ушли.
А на хрен такие проблемы? Что, нет нормальных компетентных специалистов? Зачем такую борзоту слать за границу? Он с нами себя так ведёт, а как с англичанами? Такие только и умеют орать на тех, кто ниже их по статусу, и лебезить перед начальством. Перед англичанами он как раз и стал бы лебезить. Нашли, кого посылать. Ну а возмездия я не боялся, как-то наплевать.
Эх, мечты-мечты! Это я размечтался, как в реале представив всё вышеописанное. Нет, мордатый смог-таки уговорить меня оставить его: пообещал быть паинькой и, действительно, сразу присмирел. Так что я отменил приказы на всплытие и подготовку радиограммы, и мы направились дальше. Мордатого и в самом деле сильно напугала возможность его возвращения; видимо, за срыв задания кары его ждали страшные. А его подчинённые, к слову, молчали, с одобрением наблюдая за моими действиями.
Мы дошли до границ минных полей, выставленных немцами и финнами. Здесь я не нашёл с ходу лазейку, чтобы провести свою лодку. На «семёрке» бы прошёл, да и проходил ранее дважды, а на «К» нет, нужно побольше проход. Так и пошли вдоль минных полей, выискивая проход.
Приметив более-менее проходимое место, я сыграл боевую тревогу и, включив громкую связь по лодке, сообщил:
– Всем находиться на своих местах, проходим вражеское минное поле.
Конечно, пугать пассажиров не стоит, но лучше бы им сидеть на месте, а не носиться по отсекам, как малые старпома, мешая довольно сложному управлению. Да и наши дамы, познакомившись, помогали в кают-компании и коку на камбузе. Сейчас все пассажиры разошлись по своим местам.
Я стоял у поста акустика, надев на голову наушники: раньше такой стиль управления сработал, не буду изменять привычкам. Только надеюсь, никто не будет повторять за мной: вряд ли получится. Пусть думают, что у меня настолько идеальный слух и объёмное воображение, чтобы на звук и по гирокомпасу не только вести бой, но и проводить лодку через минное поле.
А это, кстати, непростое дело. Прямого прохода нет, только с поворотом, но я видел: лодка вписывается в него. Штурман стоял у гирокомпаса и каждые три секунды сообщал мне его данные.
Перед тем как войти в минное поле, я сообщил старшинам за рулями управления:
– Проход не прямой. Пройдём чуть наискосок, сдадим назад с поворотом вправо по курсу движения, и потом прямо на выход.
Мы вошли в минное поле, и всё шло нормально, но когда сдавали назад, течение сыграло с нами злую шутку: разворот оказался больше, чем я рассчитал. У рулевых рубашки сразу промокли от пота.
Это
