Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — король

Она поднялась, я поклонился, отпуская ее, она повернулась и торопливо заспешила к двери, но там обернулась, я увидел на ее лице сильнейшее смущение.

— Ваше высочество...

— Да, леди Сильвия?

— У меня подруги... фрейлины ее величества...

Она запнулась, я сказал, уже зная, что последует:

— Да-да, слушаю.

— Они будут счастливы, — договорила она с трудом, — если вы... если вы... Сказать им?

Я покачал головой и сказал горделиво, наслаждаясь своей стойкостью перед примитивными соблазнами:

— Не стоит, леди Сильвия. Это была минутная слабость, рожденная понятным зовом мужской плоти. Увы, но Господь создал нас именно такими, так что часть вины и на нем, потому он понимает нас и достаточно снисходителен в такие моменты. Я в самом деле сожалею... Спокойной ночи, леди Сильвия.

Она прошелестела едва слышно:

— Спокойной ночи, ваше высочество...

Я поспешно отступил и вернулся во дворец, чтобы не заорать вслед, что я передумал, да пошла она эта гордость, Господь в самом деле создал нас такими, с гениталиями, а еще и дал самый первый и самый важный завет «плодитесь и размножайтесь!», так что я не должен так уж смирять себя постоянно, а лишь в тех случаях, когда размножение мешает работе...

Во сне снова был в Храме Истины, но монахи там не живые люди, а лишь тени тех бывших, существуют бессмертно, но сейчас лишь пытаются передать крупицы знаний местным дикарям... Или живые, но только в границах монастыря, а то и вовсе что-то еще чуднее...

Я попытался проникнуть в их тайны, но провалился в чудовищную временную или пространственную воронку, а то и вовсе в черную дыру. Ужас захлестнул меня такой дикий, какой бывает только во сне, но все же я не орал дико «А-а-а-а-а!», как орут все герои в демократическом будущем, я из героев этого времени, а они любые испытания встречают молча, лишь стискивают челюсти и кулаки.

Когда я видел, как они молча и без стонов сами зашивают себе глубокие раны толстой иглой с леской для ловли рыбы, я острее всего ощущал пропасть между миром чести и миром облегченной жизни, но обычно списывал на то, что у нас отросло больше нервных окончаний, потому мы такие, ну, нервные и ранимые.

Проснулся, побывал еще в каких-то подземельях, достали уже, я человек благополучного времени, когда и на поверхности ничего не грозит, а дома и жилища никакая война не стирает с лица земли каждые несколько лет.

Бобик посмотрел на меня мутным взглядом, глаза из багровых стали тепло-коричневыми, значит, ночью со мной в самом деле что-то происходило, повернулся на другой бок и лег, вытянув лапы в сторону.

Надо было, мелькнула мысль, либо затащить ту леди Сильвию в постель, либо согласиться на ее подругу. Или подруг, как она говорила... А то приснится что-то вроде периодической системы элементов, с ума можно рехнуться неподготовленному.

Бобик вскочил, посмотрел на дверь.

Я сказал громко:

— Сэр Гордон, заходите!

Дверь осторожно приоткрылась, он заглянул вполглаза, приятно изумился:

— Вы уже встали?.. Доброе утро, ваше высочество!

— Доброе, — буркнул я.

Он спросил с настороженным изумлением:

— Как вы ощутили, что это я?

— Правитель должен быть толстокожим и чувствительным, — ответил я строго. — И всех вас видеть насквозь!..

Он заулыбался.

— Зачем? А то такое увидите...

Я сказал сурово:

— Улыбайтесь, улыбайтесь!.. Шире всех улыбается, кстати, череп.

Его улыбка тут же погасла, сказал деловито:

— Лорды съезжаются, ваше высочество. К сожалению, большинство все же оказались за городом, приводят загородные дома в порядок, надо готовить к весне, обещают паводок... Но к вечеру все съедутся.

Я сказал с досадой:

— Еще день потерян...

— Ваше высочество, — спросил он с изумлением, — люди годы теряют, не замечая, а вы день потеряли... что день?.. Кстати, вы после Храма Истины еще не ощутили тяги к женщинам? Да, это достойно великого деятеля...

— Барон, — сказал я раздраженно, — не напоминайте. Вчера сдуру отказался, а ночью всякие кошмары из-за этого воздержания. Не представляю, как живут отшельники. Это сперва по ночам снятся голые бабы, а потом начинается вообще...

Он покосился на мое ложе.

— Если вам придется остаться еще на несколько дней, то я, ваше высочество, если правильно понял, посоветовал бы вам обратить свое высокое внимание на леди Туснельду.

— А это кто?

— Фаворитка покойного короля, — ответил он с поклоном.

Я поморщился.

— А что, нет чего-то посвежее?

Он сделал непонимающее лицо.

— В каком смысле?

— Ну, зачем мне поношенную одежду?

Он кивнул.

— Резонно. Вот только если искать среди девственниц...

Я запротестовал:

— Только не среди девственниц!

— Тогда все недевственницы были чьими-то фаворитками, — сказал он рассудительно. — Так лучше же фаворитку короля, чем фаворитку безвестного виконта... У короля выбор все-таки шире, берет лучшее.

— Понятно, — сказал я, но сделал последнюю попытку: — А что насчет леди Сильвии? Она показалась весьма... и у нее все на месте...

— Да, ваше высочество, — сказал он, — вполне одобряю ваш изысканный и нетребовательный вкус. Леди Сильвия очень хороша! И еще не побывала при дворе ни в чьих руках, насколько мне известно...

Я потер ладони.

— Тогда самое то!

— Но она явно побывала в руках, — сказал он трезво, — там, в своей провинции. Но не это важно...

— Ну-ну?

— Леди Туснельда, — сказал он, и я ощутил, что он говорит вполне откровенно, — была фавориткой короля почти год.

— Это много, — согласился я.

— Да, — подтвердил он, — и потому успела нахапать от короля всего-всего. И земель, и титулов для себя и многочисленной родни, многих пристроила ко двору... В общем, ей ничего от вас не понадобится.

— Ага, — сказал я, — это хорошо, не люблю отказывать.

— А вы отказываете?

— Всегда, — признался я. — Я не собираюсь давать титул или землю за то же самое, за что служанке брошу мелкую монету. Это нечестно. А я всегда честный, если это не касается меня.

— Вы настоящий король, — сказал он с уважением. — Очень расчетливый. Это не скупость, это просто понимание вещей.

— Вот-вот.

— И как они это воспринимают? — спросил он и, увидев непонимание на моем лице, уточнил: — Нежелание дарить имения за услуги в постели?

— Я просто избегаю таких, — ответил я. — Выглядеть скупцом не хочу, а давать титулы за такое... В общем, убедили. Поговорю с леди Туснельдой.

Он поклонился.

— Если хотите, ей передадут. И она явится в ваши покои, готовая ко всем услугам хоть сейчас.

— Сейчас не надо, — ответил я сварливо. — Я государственный деятель, а не хто-то. Крупный государственный деятель!

Он уважительно смерил взглядом мой немалый рост и ширину плеч.

— Это точно.

— И вообще, — сказал я с твердостью, — сперва взгляну на нее.

Он посмотрел с изумлением.

— Ваше высочество, а разве не все женщины одинаковы? Да еще в постели? И вы сказали абсолютно верно, что эти их услуги стоят не дороже мелкой серебряной монеты. Неважно, герцогиня в постели или служанка. По мне, так молоденькая румянощекая служанка из деревни слаще старой надменной герцогини, у которой кости стучат, как колеса рассохшейся телеги!

— Давайте бумаги, — прервал я. — О бабах можно говорить до бесконечности, тема неисчерпаемая.

Глава 11

Сэр Генри Кевилшир, государственный казначей, учтиво поклонился, по моему жесту осторожно положил на стол пухлую книгу.

Держится со скромным достоинством, и вообще у него настолько благородное и величественное лицо, исполненное силы и понимания, что ему бы не сыном мясника родиться, а в семье герцога или хотя бы графа.

Однако не все герцоги и графы приближены ко двору, а он, как знающий и умелый, точный в расчетах и всегда предельно исполнительный, быстро поднялся по служебной лестнице и получил почетнейшую и ответственную должность королевского казначея.

— Мелочи меня не интересуют, — предупредил я. — Я человек не мелочный. Сперва общий приход, потом основные статьи расходов. Куда, сколько и зачем. Все понятно?

Он поклонился, поглядывая на меня искоса с великой осторожностью.

— Абсолютно, — ответил он. — У меня это на отдельном листке, что составил перед визитом к вам. А в этой книге все подробно...

— Король, — отрезал я, — должен видеть всю картину, не вдаваясь в мелочи. А я король, хоть и принц-регент. Давайте вашу докладную...

Он опустил передо мной довольно большой лист, исписанный убористым почерком.

— Здесь куда и сколько, — предупредил он, — а зачем... это к Совету Лордов. Я могу только предполагать, я же исполнитель, ваше высочество. Хотя, король говорил, что хороший.

— Не сомневаюсь, — ответил я, быстро пробегая взглядом аккуратно выписанные столбики цифр с краткими пояснениями. — По крайней мере, записка составлена толково...