Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — король

Я отмахнулся.

— Да я так просто, мимо еду. Канцелярия сэра Гордона где-то поблизости?.. Или на его месте теперь кто-то другой?

Он ответил с поклоном:

— По вашему мудрому указанию все оставлено как есть, вплоть до взросления принца Теодориха.

— У меня все указания мудрые, — сказал я с удовлетворением. — Вижу, Совет Лордов правит так, как я бы желал...

— Изволите вызвать сэра Гордона?

— Куда, — спросил я, — сюды в коридор? Нет уж, лучше зайду к нему лично. Посмотрю, как устроены в быту мои королевские секретари.

— Тогда вам дальше, а затем налево... Сэр Гордон всегда находится вблизи королевских покоев, потому что покойный король мог его потребовать к себе и среди ночи.

— Хорошо, — сказал я и добавил милостиво-строго: — Идите отдыхайте. Позову, если что и где когда почему-то.

Он остановился, кланяясь мне в спину, а я прошел дальше по коридору, налево дверь с королевским гербом и геральдическими знаками, я толкнул ее ногой, утверждая свой статус милостивого короля.

В просторной комнате, заполненной мебелью делового деятеля королевского масштаба, за столом сгорбился человек с длинным гусиным пером в руке, выводя на длинном листе сложные каракули.

На стук двери вскинул голову, узнал мигом, вскочил и склонился в почтительнейшем поклоне. Я прошел к столу, сел в кресло и, развернувшись в сторону бывшего личного секретаря короля Стокбриджа, некоторое время рассматривал его молча и пристально.

— Итак, — проговорил я с расстановкой, — сэр Гордон... если не ошибаюсь, Сангстер, вы же Сангстер?...

Он ответил, не поднимая глаз и не разгибаясь из полупоклона:

— У вашего высочества отличная память.

— И как вы, барон Сангстер, работаете сейчас, когда вы были секретарем короля, а теперь... всего лишь секретарь принца?

Он ответил, не меняясь в лице:

— Ваше высочество может сменить меня прямо сейчас.

Я поинтересовался:

— А нужно?

Он ответил тем же тоном из полупоклона:

— Вам виднее.

— Хороший ответ, — одобрил я. — Почтительный! Хотя и неверный. Как мне может быть виднее?.. Когда мне виднее, я просто вешаю.

Он ответил кротко:

— Ввиду свойственной вам мудрости.

— Спасибо на добром слове, — сказал я. — Я, конечно, мудер, чтобы вот так издали и не глядя... Нет, сперва допрошу с пристрастием. Могу и пальцы по-прижимать дверью, а могу и не только пальцы... Итак, признавайтесь! Во всем и сразу.

Он развел руками, ответил так же ровно и почтительно:

— Совет Лордов решил, что я должен выполнять ту же работу, что и раньше. Разумеется, до вашего прибытия.

— Ага, — сказал я, — а с моим прибытием эту работу должен выполнять я?.. Не дождетесь!

Он наконец разогнулся полностью, взглянул в мое лицо с тревожным ожиданием.

— Ваше высочество...

— Ну?

— Позвольте поинтересоваться...

Я сказал милостиво:

— Ну что за долгие вступления? Давай интересуйся сразу. Без формальностей.

— Вы примете на себя управление королевством?

Я изумился.

— С какой стати? Ты же сам сказал, что я мудер? Или не сказал?.. Почему не сказал, когда это сразу видно издали?.. В общем, нельзя вмешиваться в то, что уже работает. Как я понял, гражданская война затихла... когда уже нечего было жечь и некого убивать?

Он кивнул.

— Отчасти. Но еще больше способствовало окончанию распрей несколько запоздалое, если говорить правду, решение собрания лордов принять присягу младшему сыну короля, а регентом назначить вас. Умиротворению способствовала и ваша грозная слава тирана с длинным мечом в длинной руке, и то, что трон не достанется никому из претендующих, а только законному наследному принцу, сыну короля Стокбриджа...

— Ну вот, — сказал я, — ключевое слово «умиротворение». Думаю, ты неплохо справляешься с делами, если все еще на том же месте и в тех же сапогах.

Он ответил ровно:

— Потому что я не служил королю, не служил принцу Себастиану, а служил и продолжаю служить королевству и той власти, что в данный момент имеется.

— Самая разумная позиция, — согласился я. — Кроме того, еще правильная. Что люди? Они меняются, а королевство остается. С его вечными интересами и запросами.

— Спасибо, ваше высочество.

— А теперь, — сказал я, — пока народ собирается, введите меня, сэр Гордон, по-быстрому в курс дел.

— Ваше высочество, — спросил он с настороженностью, — что вам угодно узнать в первую очередь?

Я взглянул остро и с тем выражением, чтобы он сразу понял, меня не проведешь, я мигом улавливаю эти нюансы и акценты.

— Сэр Гордон, — отрезал я, — меня не интересует длина платьев придворных дам, как вы должны понимать. Хотя, конечно, интересует, но как государственного деятеля, а не самца, это же моральный облик всей страны, но не настолько, чтобы начинать с него. Начинайте с главного!.. Нет-нет, наливать не нужно.

— Ваше величество?

— Для меня это не всегда главное, — сказал я.

Он ответил поспешно:

— Просто я хотел определить, простите... Вы же Завоеватель, а из нас какие завоеватели?.. О том, что гражданская война за трон опустошила королевство больше, чем орда Мунтвига, вы уже знаете?

— Знаю, — подтвердил я. — К сожалению, ведают об этом и соседние королевства. Даже не понимаю, что им мешает напасть на ослабленную раздорами добычу.

Он тяжело вздохнул, развел руками.

— Положение выправилось, ваше высочество, когда было решено отдать корону принца-регента вам.

Я проговорил так же неспешно, словно не слыша:

— Хотя вообще-то знаю...

— Ваше высочество?

— В землях Варт Генца, — объяснил я, — вашего основного соперника, тоже бушует гражданская война. Иначе бы вам пришлось плохо. Ладно, каково положение дел сейчас?

— Сравнительно устойчивое, — доложил он с готовностью. — Принц Себастиан, как вы, наверное, знаете тоже, не согласился с решением лордов и, отступив с небольшим отрядом сторонников, делал набеги на земли лордов, признавших вас принцем-регентом.

— Делал, — повторил я, — это прошедшее время. А что сейчас?

Он развел руками в жесте сожаления, искреннем или притворном, не угадать, ибо голову опустил, пряча глаза.

— Два месяца назад он был тяжело ранен, долго болел, но оправиться так и не сумел. С его смертью сопротивление практически прекратилось, многие лорды ушли из его лагеря, а дружины распустили по домам.

Я поинтересовался:

— А бароны Малькольм Маунтбетген, который владетельный хозяин земель Кленрольда и Таутбента, и барон Аманар Камберленд, лорд Гритстокса?

Он сказал уважительно:

— У вас хорошая память, ваше высочество.

— Вынужден, — ответил я сухо.

— Эти двое, — сказал он, — самых верных соратников принца Себастиана сложили оружие и признали своим сюзереном принца Теодориха, которому сейчас семь лет.

Он замер, ожидая вспышки сюзеренного гнева, но я подумал, кивнул.

— Все верно.

— Ваше высочество?

— Они, — пояснил я, — сохранили свою честь. Я не собираюсь гневаться, оба молча признали мое регентство на то время, когда будет подрастать Теодорих.

— Вы поняли мотивы их поступков верно, ваше высочество.

— Как остальные?

— Если учесть, — ответил он с поклоном, — что барон Маунтбеттен и барон Камберленд были главной опорой сопротивления, а теперь они на вашей стороне...

— Нейтральны, — уточнил я, — но это меня устраивает. Судя по вашему виду, бунтующей мелочи много?

— Открытых выступлений нет, — заверил он. — Разрушений было слишком много, королевство отстраивается, и все думают только о том, как выжить.

Я хлопнул ладонью по столу.

— Ладно, сделаем так. Пока еще зима, вся знать сидит в своих домах в столице, потому созвать Малый Совет будет нетрудно.

Он сказал с подобострастием:

— Даже Большой!

— Большой не надо, — оборвал я. — Его не годится собирать в спешке. Для Большого необходима величавость и эпическая неторопливость в подготовке, а мне пора ехать дальше. К тому же оба понимаем, Большой — всего лишь дань уважения древнейшим традициям и жест для народа, якобы с ним считаются, ну да, еще бы, на самом же деле решает все Малый.

Он возразил торопливо:

— Решаете все вы, ваше высочество!

Я усмехнулся.

— Вот вы какие громкие заявления начали делать, когда поняли, что ничего решать не собираюсь?..

Он воскликнул, все же смутившись:

— Ваше высочество!

Я сказал успокаивающе:

— Правильно, барон. Учтивость должна присутствовать во всем. Тогда сделаем так: срочно разошлите всем приглашение явиться во дворец, где я проведу беседу и познакомлюсь с народом. Заодно скажите, что утром планирую отбыть, так что, если кто закапризничает и восхочет отложить визит на позднее время, тот меня не узрит.

Он открыл рот в изумлении, но спохватился, ответил с поклоном: