Евгений Токтаев - Неугасимый огонь (СИ)
Александр сидел к Анхнофрет спиной, смотрел на дорогу. Услышав, как подъехала колесница, он обернулся. Посланница, не говоря ни слова, кивнула. Александр перевёл взгляд на выстроившихся позади него воинов, царскую илу "друзей" и агему щитоносцев. Птолемей, который командовал эскортом, коротко распорядился:
-- К встрече!
Гипасписты подхватили опущенные на землю щиты, подобрались, вытянулись. Гетайры заставили коней встать ровнее.
Из-за поворота показалась колесница, потом ещё одна и ещё. Они были запряжены парами лошадей, над головами которых покачивались ярко окрашенные страусиные перья. Каждой колесницей правил возница лёгкой пластинчатой броне[73], а рядом стоял воин в более тяжёлых доспехах. Какое иное облачение может выглядеть торжественнее начищенной чешуи, сверкающей на солнце сотнями крошечных солнц?
-- Это Щитоносцы, телохранители Величайшего, -- подсказала Анхнофрет Александру.
Тот кивнул.
Один из египтян, увидев македонский строй, повернулся назад и взмахнул рукой. Тотчас за холмом торжественно запели трубы. Четыре колесницы Щитоносцев разъехались в стороны, на обочины дороги, кого-то пропуская. Скоро стало ясно -- кого.
Фараон, облачённый в торжественный церемониал, увенчанный синей короной Хепреш, правил сам. Рядом с ним на площадке колесницы стояла стройная женщина в белоснежном платье и пышном чёрном парике. На груди её красовалась тяжёлая пектораль.
За Величайшим следовали упряжки с воинами, которые держали в руках знамёна, незнакомые эллинам символы на перевитых лентами древках. Потом появились колесницы со стражами фараона, Храбрейшими и Хранителями. Триста колесниц. Далее ехали высокородные сановники, шли пешие воины, слуги. Кроме них в свиту Величайшего входили музыканты, художники, поэты, танцовщицы. В хвосте колонны, растянувшейся на два десятка стадий, двигались вереницы навьюченных ослов с поклажей для всей этой огромной массы людей.
Александр пустил Букефала шагом. Свита царя осталась на месте, только колесница посланницы последовала за вороным "фессалийцем", чуть поотстав. Букефал прочувствовал торжественность момента и затанцевал, двигаясь грациозной переступью, что при его немалых размерах выглядело весьма внушительно. Красота и мощь. Его хозяин и друг даже, как будто, выше ростом стал. Прямая спина, гордо вскинутый подбородок.
Колесница Величайшего приблизилась и взгляды царей встретились. На мгновение Александру показалось, что в глазах Тутмоса читается восхищение. Царь перевёл взгляд на Мерит-Ра. Пальцы с силой сжали поводья. Меж бровями пролегла глубокая складка. Глаза супруги фараона лучились синевой, столь необычной среди темноглазых египтян.
"Я же говорила тебе, нет грядущего и ушедшего, есть Река..."
Боги, возможно ли это?
Александру почудилось белое пёрышко, неспешно плывущее в полуденном мареве между ним и спокойно-величественной Мерит-Ра.
"Тебя несут воды, как щепку... Сын бога..."
Александр тряхнул головой, отгоняя морок, и легко поднял Букефала на дыбы.
-- Радуйся и живи вечно, царь Тутмос Менхеперра, владыка Та-Кем!
Фараон смотрел на него снизу вверх. Это плохо. Не следует с такого начинать. Александр спрыгнул на землю. Букефал замер, как вкопанный.
Царь сделал несколько шагов вперёд и остановился. Тутмос последовал его примеру, сошёл с площадки колесницы, приблизился.
Они были одного роста, оба невысокие, но фараон превосходил Александра шириной плеч. Некоторое время два властителя стояли друг напротив друга, оценивающее глядя глаза в глаза. Затем царь сказал:
-- Я счастлив, наконец, приветствовать тебя, Тутмос Менхеперра!
-- Как и я тебя, Александр, -- ответил фараон по-эллински и добавил на языке ремту, -- а-бити, великий царь.
Они одновременно шагнули друг к другу, сцепили предплечья. Македоняне ударили древками копий в щиты, радостно запели серебряные трубы египтян.
-- Будь моим гостем, пар-аа, Величайший!
Эти слова Александр произнёс на языке ремту, а затем продекламировал по-эллински:
-- Все, что осталось у нас, все, что нам боги дают.
Самое лучшее мы принесём.
И если увидишь
Друга, поведай ему, что за друзья у тебя[74]!
Тутмос сдержанно кивнул, не желая признаваться, что понял, хорошо, если половину тирады, оглянулся на Мерит. Она сказала мягко:
-- Великая честь для нас быть гостями в твоём доме, царь.
Александр учтиво поклонился ей.
-- Я рад приветствовать и принимать так же и тебя, царственная Нефер Мерит-Ра Хатшепсут Нармер-Нофрет[75].
Мерит покосилась на Анхнофрет и сказала:
-- Ты удивил меня, великий царь.
-- Тем, что назвал твоё полное имя? Твоя посланница сообщила мне его, как и все титулы.
-- Я предлагаю опустить их, -- улыбнулась Мерит, -- их перечисление займёт слишком много времени. Но ты должен извинить нас, великий царь. Птолемей не назвал нам твоих титулов. Невежливо для гостя должным образом не приветствовать хозяина
-- Как нам называть тебя, а-бити? -- спросил Тутмос.
-- Просто -- Александр.
Царь повернулся и вскочил на Букефала. Величайший взошёл на колесницу.
-- Ромб! -- скомандовал Птолемей.
Гетайры, стоявшие колонной вдоль дороги, шагах в тридцати от неё, быстро перестроились в ромб.
-- Шагом, вперёд!
Царская ила двинулась к дороге, сохраняя идеальность построения, любимого фессалийцами за то, что оно позволяло коннице в бою быстро менять направление атаки, не расстраивая ряды. Это гетайры немедленно и продемонстрировали фараону. Когда они достигли дороги, Птолемей прокричал:
-- Направо!
"Друзья" разом поворотили коней. Тот, кто располагался на правой оконечности ромба, оказался во главе отряда.
-- Рысью, вперёд!
Всадники касались коленями друг друга и, даже когда ускорились, строй не разорвался. Тутмос, хотя изо всех сил старался сохранять царственную невозмутимость, не сдержал восхищения, чуть скривил губы и едва заметно покачал головой. Это не укрылось от Александра, который внимательно следил за выражением лица фараона. Царь улыбнулся. Демонстрация удалась на славу.
-- Да, это тебе не та-неху и не хабиру, -- сказал Тутмос, повернувшись к Мерит-Ра, -- видел бы Аменемхеб... Старик не поверит, что подобное возможно. Интересно, они и в бою на такое способны?
-- Судя по всему, да, -- сказала Мерит, -- Ипи рассказывал.
-- Он не видел, -- возразил фараон, -- видел Нахтра. А теперь и я. Должен признаться, впечатляет. Какие ещё нас ждут сюрпризы?
Тем временем по команде Птолемея вслед за гетайрами двинулись гипасписты. Они шагали в ногу. Впереди шёл флейтист и насвистывал ритм.
Александр пустил "фессалийца" шагом, жестом пригласив фараона продолжить путь. Тутмос легонько стегнул лошадей. Следом за его колесницей пристроила свою Анхнофрет. За ней потянулась вся процессия.
Через некоторое время впереди показались сложенные из дикого камня стены Саламина.
-- Эллины считают, что град сей построил знаменитый лучник Тевкр, сын Теламона, -- сказал Александр, -- он назвал его в честь своей родины, острова у берегов Аттики. По преданию это случилось после Троянской войны, однако мы уже знаем, что до неё ещё далеко, а Саламин, между тем, существует. Критяне зовут его -- Сарамину. Стало быть, наши предания ошибаются. Как выяснилось, не только они. Прежде мои знания о вашей стране ограничивались лишь теми сведениями, которые сообщил Геродот, учёный муж, побывавший в Египте и общавшийся со жрецами. Рассказы Птолемея, а потом и беседы с Тутии и Анфеей вынуждают меня теперь с большим недоверием относиться к книге сего мужа. Слишком много обнаружилось противоречий между тем, что писал он и тем, что я услышал о Египте за последнее время.
-- С Анфеей? -- переспросила Мерит-Ра, -- кто это?
-- Так мы зовём твою посланницу, -- ответил царь, повернувшись к улыбающейся Анхнофрет.
-- В первые дни они называли меня Анферет, -- пояснила она, -- теперь зовут Анфеей.
-- Надо признать, ваши имена довольно сложны для нас, -- добавил Александр, -- ты не представляешь, царственная Мерит-Ра, каких трудов мне стоило запомнить и правильно произнести твоё полное имя.
-- А что означает имя "Анфея"? -- спросил Тутмос.
-- Цветок.
-- Вот как? -- фараон и Мерит-Ра переглянулись.
Фараон посмотрел на Анхнофрет.
-- Это что, совпадение?
Та пожала плечами.
-- Я не называла своё прозвище.
-- Так говоришь, будто они прежде не слышали о Ядовитом Цветке Тростника, -- хмыкнул фараон.
-- Не слышали, Величайший. Ты забываешь, что им неизвестно ещё очень многое из того, что не является секретом для любого простолюдина на всём побережье от Бехдета до Киццувадны.
-- Я смотрю, твою красоту оценили по достоинству, -- сказал фараон странным голосом.
