Евгений Токтаев - Неугасимый огонь (СИ)
Ранефер опустил лук. Колени подломились, он оперся о станину машины. Нахтра помог ему снять щит с левой руки, и передал флягу, которую тот осушил тремя могучими глотками.
-- Нельзя так... -- Коршун покачал головой, -- ты совсем обезумел. На второй суме ты стал промахиваться. Когда такое было, чтобы ты, Дважды Посвящённый, промахивался?
-- Следил? -- Ипи дышал часто и прерывисто.
-- Следил, -- подтвердил Нахтра, -- а как не следить? Ты бил, как одержимый, я гадал, что разорвётся раньше -- тетива или твоё сердце.
Ипи отвечать не стал, сгруппировался и крикнул:
-- Держись!
Надводный таран "Мерит-Ра" врезался в корму "Атропы", буквально отрезав её широким лезвием "лотоса".
Отвлёкшийся Коршун едва удержал равновесие.
Кормовой завиток-афластон отвалился, треснул киль, вздыбленный из-за крена на нос. Через мгновение "Мерит-Ра" врубилась в изуродованную гексеру всей своей тяжёлой "грудью". В нескольких местах полопались доски обшивки гексеры и изувеченный корабль начал быстро погружаться.
Ипи перегнулся через борт. Мачта, весла, доски и трупы. Всплывали все новые обломки и тела.
-- Эллинов ловите, если есть кто живой. Не добивать. Если уцелели в этой бойне -- на то воля Нетеру.
"В этой бойне..."
Ранефер вскочил на борт, держась за канат. Огляделся. Дым кругом, но уцелевших кораблей противника вроде не видно. Но по левую руку явно ещё кипит бой.
-- Раемресут, меняй гребцов, но выжми из "Мерит" невозможное, надо как можно быстрей помочь отряду Нимаатра!
"Гнев Мелькарта" устремился к большой ладье мицри, удачно подставившей борт. Ладья эта носила имя "Амен-Ра Опаляющий", но сейчас её осадные луки уже не метали огонь, слишком сблизились противники, перемешались. Таран ударил по касательной, ободрал днище ладьи. Обшивка треснула, открылась течь. Оба корабля, вздрогнув, остановились. Вот тогда "Гнев Мелькарта" и дорвался до своей добычи.
-- Жри!
Треск ломаемого дерева в это мгновение был для Адар-Мелека лучшей музыкой.
"Гнев Мелькарта" ударил в незащищённую "скулу" египетской ладьи почти на полной скорости. Таран вошёл как нож в баранью тушу, добрался до носовой переборки[69] и сломал её.
Наварху показалось, что земля перемешалась с морем. Моряки и гребцы, не удержавшись на ногах, полетели вперёд, опрокидывались уцелевшие лёгкие метательные машины. Два сцепившихся здоровенных корабля начали разворачиваться. Трещали доски, таран мог отломиться в любой момент. Пробоина становилась все шире.
-- Работать назад! -- закричал Бен-Аштарт.
Начальник гребцов и без него знал, что делать. Брызгая слюной, он орал команды и отбивал деревянной колотушкой темп.
Египетские лучники пришли в себя. Над ухом Адар-Мелека свистнула стрела.
"Второй раз Дева Шеоль губами коснулась".
Высокородный Хнумхотп, командир "Амен-Ра опаляющего" год назад сражался с эллинами на феду-хенти, которую пришельцы назвали бы тетрерой. Тогда он смог снять уцелевших моряков с горящей "Львицы", за что был отличен Ранебом. Старик, которого все флотские очень любили и ценили, вручил Хнумхотпу новейшую ударную ладью. Но по возвращении в Бехдет досталась герою ещё большая награда. Там он вновь встретил ту, которую давно безответно любил. Она была отдана надменному Верховному Хранителю, хотя тот не очень-то и нуждался в ней. Просто высокородному сановнику требовалась супруга, наследники. Любви там не ночевало.
Хнумхотп сгорал от ревности. Он то желал Ранеферу смерти, то стыдился этого чувства. После битвы при Мегиддо Нефрумаат почему-то впала в немилость. Хнумхотп не знал причины, она так и не открыла её. От расспросов на щеках возлюбленной начинали блестеть слезы. Она отговаривалась тем, что во всём виновата сама. Тогда Хнумхотп закрыл ей уста поцелуем. И Нефрумаат ответила. Ответила так, как способна лишь жрица той, кто одаривает смертных искусством любви.
Они были вместе совсем недолго. Однажды Верховный Хранитель застал их вместе, когда пришёл проведать детей. Он церемонно приветствовал уахенти, не выказал никакого возмущения. Ему, неверному мужу, было всё равно, с кем проводит ночи его отвергнутая неверная жена. После Ранефер отправился в дальний поход, но и Хнумхотп был вынужден уехать, последовав за своим командиром Нимаатра.
Кулак касается плеча -- взвести. Два пальца -- разрывная стрела. Левая рука поднята вверх. Трубка зашипела, выплёвывая искры. Скрипят бронзовые плечи Аабу-хеви, "слоновьего лука".
-- Бей!
В этом бою Хнумхотп с самого начала находился на носу, у осадных луков, избивая врага собственной рукой.
-- Берегись!
С ладьи фенех прилетела огненная "паутинка". Один из моряков не заметил опасность и теперь орал, катаясь по палубе: поймал его Апоп в свою страшную сеть. Товарищи подскочили, бросились тушить, но несчастный уже перестал биться в агонии и замер. Да будет сладок путь его в Те-Мери, да не осудит утомлённого Усер, да примет Маат под крыла свои... Но некогда горевать об очередном ушедшем в Землю Возлюбленные. Много уже ремту сегодня ступило на Закатный берег. Пусть же порадуются, что врагов сбежалось к Стражнице Амет гораздо больше.
Египтяне заметались. Некоторые продолжали осыпать финикийцев стрелами, другие тушили пожар. Адар-Мелек бесстрашно стоял во весь рост, не прячась, и выкрикивал язвительные поношения в адрес "напудренных евнухов". Он вскинул руку со сжатым кулаком, хлопнув ладонью другой руки по локтевому сгибу.
-- Шлюхи! Мой отец драл вашего сраного Джедхора, а я драл вашего трусливого Нектанеба[70]! И вашего нарумяненного Тутмоса отдеру! А когда Всеблагой Господин назначит час мой, я и на том свете вас драть буду во все дыры!
Вряд ли кто-то из "шлюх" в грохоте битвы его услышал и, обидевшись, поспешил заткнуть крикуна, но Баал-Хамон почему-то решил, что час Адар-Мелека уже пробил. Громовая стрела, которую мицри зовут "Херу", ударила в палубу между ног наварха, задев подол длиннополого чешуйчатого доспеха. Финикиец вздрогнул от неожиданности, попятился, потерял равновесие и присел на корточки, словно в нужнике. Один из воинов бросился было на помощь, но, заметив, что из-под задницы наварха идёт дым и летят искры, споткнулся на полпути.
-- Да чтоб тебя... -- только и успел вымолвить Адар-Мелек.
Вспышка. Громкий хлопок. Человек пять повалились на палубу. Двое так и не поднялись. Остальные сидели, ошалело вращая безумными глазами, перемазанные с ног до головы кровавыми ошмётками. У одного на коленях лежала оторванная рука. Чужая. На её среднем пальце тускло поблёскивал перстень с большим изумрудом. Все, что осталось от Адар-Мелека, жадного до чужих тронов, метавшегося между Тутмосом и Александром, храброго лишь на пороге смерти, но все же исполнившего свой долг до конца.
Однако, хотя и не защитил Баал-Хамон своего верного раба от знакомства с Девой Шеоль, но позволил спуститься к ней в большой компании. В очень большой.
Израненный, пылающий "Гнев Мелькарта" садясь носом, огрызаясь, отползал прочь от "Амена" и Хнумхотп, избивая ускользающего врага стрелами, совершил непростительную ошибку. Он увлёкся и забыл о "Красе Цидона". Кормчий без приказа не маневрировал и "Красотка" на полной скорости врезалась в почти неподвижную ударную ладью.
"Амен" вздрогнул и накренился. Первая пробоина не была смертельной, но второго тарана не пережить, Хнумхотп понял это сразу. Нет, он не покинет корабль. Он будет бороться до конца и вернётся в Бехдет победителем, снова обнимет возлюбленную Нефрумаат. Вернётся...
Поднятая ладонь замерла. Тускнеющий серый глаз целил в корму ненавистной пентеры фенех, но видел перед собою красное золото Реки, по которому неспешно шла изукрашенная ладья Анпу, чтобы отвезти воина на Западный берег. По лицу Хнумхотпа стекала тонкая струйка, обрываясь на пектораль и чешую...
-- "Священный Хашет" горит! -- крикнул начальник стрелков "Пчелы и Тростника".
Нимаатра взглянул в указанном направлении и содрогнулся.
-- Надо помочь им! -- закричал кто-то из моряков.
-- Не приближаться! -- рявкнул Нимаатра, удивляясь собственному голосу и добавил еле слышно, -- там уже никого не спасти...
Моряки испуганно переглядывались -- посреди бухты разгорался гигантский погребальный костёр для нескольких сотен человек. Уже не первый в этот день, но предыдущие сгоняли на пристань к Харону души эллинов, этот же в одночасье лишил достойного погребения множество ремту, погибающих в пламени.
Губы Знаменосца шевелились, тихо шепча:
-- Да смилуется Усер над погибшими на водах, да узнает Всевладычица лица, съеденные рыбами, огнём и зверем, ибо Маат ведомо все, да будет им уготовано достойное место по ту сторону Заката на Реке...
Нимаатра посмотрел правее и увидел тонущий "Амен", нос которого уже полностью ушёл под воду. Проклятье! Знаменосец уже не шептал, а кричал во весь голос:
