Александр Богатырёв - Самолет для валькирии
А вот это уже "бабка надвое сказала". Зависит от масштабов бузы, которая может разгореться на том континенте. А запалом к этой "бузе" может послужить как раз Парагвай. И его патриоты, мечтающие вернуть независимость своей Родине.
Также Григорий знал, что в это время, где-то в Париже, сидит некий знатный парагваец. И цели у него…
Когда Григорий увидел индейца на Елисейских полях, во время запуска дельтаплана, вся картинка того, что можно сделать, сложилась мгновенно. Но идея была не просто сырая, требующая проработки. Было чёткое понимание, что если пытаться тянуть всё самим – "пупок развяжется". Необходимо было найти людей, которые бы "потянули". А опираться на "мутные личности" и "тёмные лошадки" – это кидать деньги лопатой в окно на улицу. На удачу. В надежде, что что-то попадёт тем, кто нужен.
Смешно!
Но…
Поэтому, когда он "раскрыл невольно" своё инкогнито, никакой уверенности в том, что сработает у него не было. Да и у друзей, с которыми он поделился своими соображениями тоже.
Натин просто посмотрела на Григория и загадочно улыбнулась.
Кстати она чем больше отходила от "заряда" полученного "на Атталу", тем больше становилась похожей по повадкам на Багиру, из советского мультика "Маугли". Багира в мультике сильная и опасная и при этом грациозная и нежная, игривая и спонтанная, но в то же время смекалистая и мудрая.
Сознательно или как Натин в себе это культивировала, но многие из черт той, мультяшной пантеры в ней проявлялись заметно.
Сверкнув лукаво своими глазищами, она посетовала на то, что "не слишком ли за многое хватаемся". Но уже через несколько секунд размышления, тоже вероятно прикинув последствия, заинтересовалась.
– А ведь идея книги про Мэри Сью этого не предполагала? Изначально… – заметила она.
Да. Изначально не предполагала. Но предпосылки, как водится, для дальнейшего развития "сюжета" – создала.
Впрочем, ст?ящей сия идея стала бы только в случае подключения сил из самого Парагвая. А тут была полная неопределённость.
Григорий об этой идее уже несколько раз успел забыть и вспомнить, за всеми событиями происходящими в Париже. Но однажды, к ним в номер отеля постучались.
Вошедший служка объявил, что некто просит аудиенции по важному делу.
Григорий, уже привыкший к посыльным от разных "господ" лениво и со скукой махнул рукой. "Пущай заходит".
Но когда увидел кто вошёл…
Чисто европейское одеяние по последней моде никак не могло укрыть откровенно индейской внешности. И тем более повадок. Вошедший, отрекомендовавшийся как Хосе, больше походил на эдакого ягуара на прогулке. Гордая осанка и мягкая поступь создавали целый ореол вокруг него. Ореол большого и умного хищника. Из рода кошачьих.
Григорий тем же "кошачьим" движением выскользнул из кресла, в котором до сих пор сидел развалившись и заинтересованно воззрился на посланца. А он не сомневался что это посланец и именно того, кого они без особой надежды ждали.
Индеец явно оценил повадки Григория и в глазах его резко прибавилось и уважения и чего-то, что было похоже на узнавание. Одет он был по парижской моде безупречно, чего не скажешь о его акценте и знании французского.
Поэтому, когда он заговорил, Григорий лишь поморщился. Ведь привык он к совершенно иному уровню общения и, естественно, смыслов. Так что выслушав необходимые вступления мягким жестом остановил посланца.
– Да вы не стесняйтесь! – сказал Григорий внезапно на гуарани. Он только-только обнаружил сей язык загруженным на свой переводчик. – Говорите как привыкли.
Знаете как обездвижить кота? (А ягуар, разве не большой кошак?).
Никогда не задавались таким вопросом?
Для кошатников ответ достаточно хорошо известен: Мяукнуть ему в ответ.
При этом на харе кота нарисуется такое изумление, что он будет пялиться на вас очень долго. Наверняка будет переваривать мысль типа: "ОН! Мяукнул! ОН Заговорил!!! На НАШЕМ ЯЗЫКЕ!!!".
Примерно то же было и на лице пришедшего. Глаза округлились и на пару мгновений остекленели. Но, он пришёл в себя довольно быстро. И заговорил уже вполне свободно. На своём родном.
– Большое спасибо, дон Эстор, что разрешили мне говорить на языке предков. – отвесив почтительный полупоклон начал индеец. – Я рад, что вы хорошо его знаете и владеете им. Это честь для меня!
Григорий лишь кивнул ожидая продолжения.
– Глубокоуважаемый колонель, дон Диего Мартинес, просит Вас об аудиенции.
– На тему? – поднял бровь Григорий.
– Он хотел бы обсудить с Вами некоторые проблемы могущие представлять обоюдный интерес. И как мне сейчас представляется, несомненный интерес, так как вероятно у нас общая Родина.
– В частности?
– Он предполагает, в частности, что вы знакомы с одной донной, по имени Мари… Уже достаточно известной в европейских кругах.
– Он хочет сказать, что тоже знаком с этой уважаемой донной? Сью?
– Нет, уважаемый дон! Он, к великому сожалению, не знаком с этой героической донной. Но он такой же патриот своей Родины как и она.
– Уж не хотите ли вы сказать, что уважаемый дон Диего представляет здесь интересы своей страны, подвергшейся великому бедствию и завоеванию?
– Да, уважаемый дон Эстор.
– Хорошо! – с готовностью согласился Григорий, но тут же нахмурился. – Но хотелось бы всё-таки взглянуть на его верительные грамоты и бумаги. И пусть он не сочтёт мою просьбу за оскорбление. В наше время это, к сожалению, крайне необходимо. А в нашем положении тем более.
– Мы прекрасно понимаем Ваше беспокойство! – завершил свои речи на том же гуарани индеец отвесив поклон. – Все грамоты будут вам предоставлены.
Кстати, заговорив на гуарани, Григорий удивил не только посланца загадочного "колонеля дона Диего". Но и подслушивающих. То, что они ни слова из последующего разговора не поняли их серьёзно огорчило.
Ведь "эти проклятые русские" всё время болтали на "совершенно диких языках". Ни разу, не сказав между собой ни слова ни на одном цивилизованном.
* * *
Несколько дней после визита представителя "полковника Диего", вся русская делегация была плотно занята разнообразными раутами, приёмами. Также приходилось выступать и на экспозициях. Тщательно подобранные и подготовленные лекции, по разнообразной тематике, тоже занимали много времени.
Тем временем, в пригородах Парижа искали достаточно большое поле, чтобы с него можно было запустить привезённый аэроплан. Так что "демонстрация мод лётного сезона" несколько задерживалась.
Болтовня ни о чём на раутах утомляла. А собственно "вбросы", что планировали сделать братья, пока ограничились тем самым единственным случаем на салоне суфражисток.
Аудиенцию неизвестному полковнику из далёкой Южной Америки, назначили в том же номере гостиницы, что и проживали братья. Где-то как-то они к ней притерпелись. И даже обжили. Так что можно сказать, что принимали на своей территории.
Перед этим, под благовидным предлогом осмотра достопримечательностей Парижа, отослали Ольгу и Паолу погулять в компании русских офицеров из делегации. Те были только рады. Особенно господа офицеры.
Полковник был староват. Но продолжал держаться прямо, гордо. Даже пробивающаяся седина как-то по особому гармонировала с его поджарой фигурой.
Представился он со всеми полагающимися церемониями. И каждый раз, когда ему самому представлялся очередной член противоположной стороны, очень внимательно вглядывался тому в лицо. Особенно долго он всматривался в лицо Натин, тут же оценив её властную осанку и независимый взгляд. Но всё равно, привычки мачо взяли над ним верх, и он изысканно перед ней расшаркался. Тем не менее, было заметно, что явно восточный вид, да ещё совершенно неевропейские имя и фамилия, его изрядно напрягли и заинтриговали.
Как и предполагалось, на встречу он пришёл вместе со своим то ли слугой, то ли компаньоном – индейцем. Индеец был тот же. И держался так же. Только помалкивал.
Прошли к столу. Круглому. И как тут же оценил полковник, оказалось, что ближайшей соседкой из хозяев у него оказалась именно донна Юсейхиме, а не кто-то из братьев. Те оказались точно напротив него самого.
Бумаги, кстати, были предоставлены. И из них явствовало, что перед ними не какой-то мелкий проходимец, а вполне себе респектабельный представитель неких кругов Парагвая.
Полковник, сразу подал эти бумаги Григорию, влёт определив его за старшего.
– Как я понимаю, – осторожно заметил Григорий, когда представления были окончены, – Ваше нынешнее имя – псевдоним только для широкой публики?
– Да, вы абсолютно правы, дон Румата. И, надеюсь, что вы сохраните тайну моего имени. – последовал краткий и прямолинейный ответ.
– Я в Париже инкогнито. Но, необходимые рекомендательные письма и грамоты как видите, имею. – закончил он после небольшой паузы.
– Да, можете не сомневаться что тайна имени будет соблюдена. – подтвердил Григорий. – Тем паче, что, как я подозреваю, речь пойдёт у нас о более серьёзных вещах, нежели парижские тайны.
