Русь. Строительство империи 6 - Виктор Гросов

Я отошел от погорельцев, подозвал Ратибора и Такшоня. Кратко пересказал им то, что услышал о византийцах.

— Значит, греки…— протянул Ратибор.

Не зря они столько лет с печенегами заигрывали, теперь вот древлян натравили. Хотят Русь ослабить, под себя подмять.

— И что будем делать, княже? — спросил Такшонь. — Идти на Царьград? Но сил у нас…

— На Царьград пока рано, — остановил я его. — Сил действительно не хватит тягаться с империей напрямую. Но и оставлять это без ответа нельзя. Сначала — Искоростень. Уничтожим древлян, инструмент Византии. Покажем и грекам, и всем остальным, что такие удары не останутся безнаказанными. А потом будем думать. Нам нужно укрепляться, собирать силы. И искать союзников. Возможно, там, где греки их не ждут.

Я посмотрел на запад, туда, где за дремучими лесами лежали земли полян, волынян, а дальше — Польша, Империя Оттона… Мир был большим, и игра велась не только на Руси.

— Ратибор, — я повернулся к воеводе. — Выживших киевлян нужно отправить в безопасное место. В Переяславец, к примеру. Дать им охрану, немного припасов. Пусть доберутся. А нам нужно двигаться дальше. Но перед этим — разведка.

Я подозвал Веславу. Она держалась в стороне. Потеря Киева и гибель многих наших людей, включая, возможно, Добрыню, ударили и по ней.

— Веслава, — я посмотрел ей в глаза. — Твой выход. Нужна глубокая разведка Искоростеня. Самые лучшие твои люди. Мне нужно знать все: численность гарнизона, состояние стен, укрепления, запасы продовольствия, кто у них главный, какие настроения. Есть ли там сейчас эти… византийцы или другие чужаки. И самое главное — как к нему лучше подойти, где слабые места. Задача опасная, но никто лучше тебя не справится.

Веслава слушала молча, ее серые глаза внимательно изучали мое лицо.

— Поняла, княже. Сколько у меня времени?

— Сколько потребуется, но чем быстрее, тем лучше. Мы выступаем в любом случае.

— Будет сделано, — Веслава коротко кивнула, развернулась и пошла собирать свой отряд.

Я знал, что могу на нее положиться. Ее навыки лазутчика, отточенные еще в Новгороде были бесценны.

Пока Веслава готовилась к вылазке, я решил не терять времени даром. Армия, особенно новобранцы, нуждалась в постоянной тренировке.

— Такшонь! Ратибор! Поднять всех! Муштра! — приказал я. — Отрабатывать штурм стен! Использовать это… — я обвел рукой руины, — как полигон. Пусть учатся лезть на завалы, прикрываться щитами, работать в связках! Новобранцев гонять без пощады! Пусть пот льется здесь, чтобы меньше крови пролилось под Искоростенем! Выступаем через три дня, дадим Веславе немного времени.

Поляна на холмах снова ожила. Планировалось, что мы сразу рванем к древлянам, но я все же остудил голову и по здравому измышлению, решил сначала разведать обстановку.

Десятники гоняли свои отряды, заставляя их атаковать воображаемые стены, перестраиваться, обороняться. Крики командиров, лязг оружия, тяжелое дыхание тысяч людей — все это было лучше, чем гнетущая тишина и созерцание руин. Войско должно было двигаться, работать, чувствовать приближение битвы.

Я сам прошелся по рядам, наблюдая за учениями. Подбадривал своих ветеранов, поправлял новобранцев, следил за выполнением команд.

Дни ожидания тянулись медленно, но не бесцельно. Пока Веслава и ее лазутчики пробирались сквозь древлянские дебри к Искоростеню, наш лагерь на холмах над Киевом превратился в суровый учебный полигон. Я не давал людям раскисать. Солдат должен быть занят делом — либо воевать, либо готовиться к войне.

— Быстрее! Выше! Щиты сомкнуть! — гремели команды моих десятников.

Мы использовали сами руины как тренажер. Развалины стен, груды камней, завалы из бревен — все это имитировало препятствия, которые ждали нас под стенами Искоростеня. Я гонял отряды, заставляя их снова и снова штурмовать эти импровизированные укрепления. Учил прикрывать друг друга щитами при подъеме, сбрасывать воображаемых защитников, работать копьями в узких проходах.

Особое внимание уделялось новобранцам из Мурома и Вятичей. Их нужно было научить хотя бы элементарным приемам боя в толпе, чтобы они не погибли в первой же свалке и не создали панику. Мои ветераны, матерые северяне и галичане, выступали в роли инструкторов. Где словом, где делом, а где и крепким пинком они вбивали в головы этих лесных мужиков азы воинской науки. Получалось со скрипом, но прогресс был заметен. Страх перед древлянами и неотвратимость грядущей битвы оказались неплохими учителями.

Стрелки тоже не сидели без дела. Те самострелы, что прибыли с первым конвоем из Ростова, были немедленно пущены в дело. Мы расставили мишени — старые щиты, обломки бревен — и лучшие лучники из моей дружины под руководством опытных командиров осваивали новое оружие. Отдача у самострела была непривычной, заряжался он дольше лука, но убойная сила болта впечатляла. Короткая толстая стрела с тяжелым наконечником пробивала дощатый щит навылет с пятидесяти шагов. Это было то, что нужно для выбивания защитников со стен.

На третий день ожидания, когда солнце уже клонилось к закату, дозорные на южной дороге подняли тревогу. К лагерю приближался большой отряд, шедший под моими знаменами. Я поспешил на гребень холма.

Из-за поворота дороги показалась длинная колонна воинов, а за ними — вереница тяжело груженных телег. Во главе отряда на крепком коне ехал знакомый человек — Степан, наместник Переяславца.

Степан спешился, подошел ко мне. Лицо его было покрыто пылью долгого пути, но глаза горели удовлетворением.

— Княже Антон! Привел, как ты велел! — он указал рукой на подошедшие отряды. — Семь сотен арбалетчиков, обученных, со своим оружием! И десять катапульт! Разобранные, конечно, на телегах везем. И ядер каменных запас изрядный прихватили!

Я тепло обнял Степана и посмотрел на его людей. Семь сотен! Это были не просто воины, это были специалисты, обученные обращению с самым мощным ручным метательным оружием этого времени. Одеты они были в добротные кожаные доспехи, за спиной у каждого — тяжелый арбалет. Выглядели они куда увереннее и профессиональнее моих самострельщиков, только начавших осваивать новое оружие.

А потом я увидел телеги с катапультами. Вернее, с их частями — огромными деревянными брусьями, рычагами, колесами, мотками толстых канатов. Десять осадных машин! Это была сила, способная сокрушать стены! У меня было всего два таких орудия, остальные я оставил в гарнизонах северных владений. Теперь же у меня появился инструмент, способный проломить любую оборону.

— Степка! Молодец! — я крепко пожал ему руку. — Золотой ты человек! Как раз вовремя! Просто как чувствовал!