Доктор Крюк 4 - Виктор Гросов
Времени до рассвета оставалось все меньше. Морган что-то придумал. И это «что-то», скорее всего, не понравится ни англичанам, ни, возможно, даже его собственной команде.
Конец интерлюдии.
Глава 2
Тьма. Непроглядная, абсолютная.
И тишина, наступившая после последнего хрипа на виселице. Но это была уже другая тишина. Не просто отсутствие звука, а нечто плотное, обволакивающее, небытие само по себе. Я растворился в нем, перестал быть. Не было боли, не было страха, не было даже мыслей.
Просто пустота.
Конец.
Сколько это длилось? Мгновение? Вечность? В этой пустоте время отсутствовало как категория. Но потом что-то изменилось. Тьма начала рассеиваться. Не так, чтобы появился свет, скорее, сама чернота стала менее плотной, прозрачной. И возникло ощущение. Не физическое, но появилось осознание себя.
Я есть. Я существую не как тело, не как личность с прошлым и именем, а как некая точка сознания, наблюдающая за происходящим.
Пространство вокруг обрело форму. Вернее, бесформенность. Оно было бесконечным, без стен, без пола, без потолка. Залитое ровным, мягким, молочно-белым светом, источник которого был неясен. Он просто был, исходил отовсюду и ниоткуда одновременно. Не слепил, не грел, просто освещал эту странную пустоту.
Где я? Что это за место? Загробный мир? Чистилище? Какой-то зал ожидания перед распределением? Мысли были вязкими. Память возвращалась обрывками: эшафот, толпа, веревка, боль, удушье…
Я умер. Это точно.
Тогда что дальше?
И тут я увидел фигуру, которая возникла из ничего, просто появилась в нескольких шагах передо мной, материализовалась из этого белесого света.
Фигура. Женская. Высокая, стройная, с такой идеальной, почти кукольной красотой. Но не это поразило меня больше всего.
Ее наряд.
На голове красовался высокий, расшитый жемчугом и цветными каменьями кокошник — старинный русский головной убор, который я видел только на картинках в исторических книгах или в музеях. Из-под него выбивались густые волосы, заплетенные в толстую косу, перекинутую через плечо. На ней был длинный, до пят, сарафан из дорогой, переливчатой ткани, тоже богато украшенный вышивкой. Узкий в талии, он выгодно подчеркивал высокую, пышную грудь и плавно расширялся книзу. Из-под подола виднелись кончики изящных голых ножек. Точеные черты лица — прямой нос, высокие скулы, пухлые губы, огромные, бездонные серые глаза под соболиными бровями. Красота была холодной и какой-то неживой.
Кукла. Идеальная русская красавица с лубочной картинки.
Что за маскарад? Кто она? Ангел? Валькирия? Мое воспаленное предсмертное сознание рисует такие странные образы?
Она смотрела на меня спокойно, без тени удивления или какого-либо другого чувства. Просто смотрела, в этом взгляде не было ничего человеческого. Это был взгляд механизма, программы, оценивающей объект.
И тут я понял. Эта аура. Эта холодная отстраненность. Этот всевидящий, бесчувственный взгляд. Я знал его. Вернее, чувствовал его раньше.
— Вежа? — вопрос сформировался в моем сознании сам собой, беззвучно.
Фигура слегка наклонила голову. Уголки ее идеальных губ дрогнули в подобии улыбки, но глаза остались холодными.
— Верно, носитель Крюков, — ее голос прозвучал не снаружи, а внутри моей головы.
Чистый, мелодичный, без интонаций. Голос Вежи, который я слышал сотни раз, но теперь он исходил от этого аватара.
Я пытался осмыслить происходящее. Вежа. В таком виде. Здесь. Но где это — «здесь»?
— Где я? Что это за место? — снова мысленный вопрос.
Я не знал, как общаться иначе в этом бесплотном состоянии.
— Ты находишься в Хранилище Системы, — ответила Вежа тем же ровным голосом. — Специализированный сектор, предназначенный для временного содержания нематериальных копий сознания носителей в критических ситуациях.
Хранилище Системы, нематериальные копии сознания, критические ситуации. Звучало все это как научная фантастика самого забористого пошиба. Но я видел эшафот, чувствовал веревку. Это не было фантастикой.
— Что значит «критическая ситуация»? Я умер?
— Твоя биологическая оболочка достигла точки необратимых повреждений, приведших к полному прекращению жизненных функций, — подтвердила Вежа. — Сердечная и мозговая активность остановлены.
Значит, все-таки умер. Тогда что я здесь делаю? В каком-то «хранилище»?
— Зачем я здесь? Это… загробная жизнь по версии Вежи?
Снова тень улыбки на ее лице.
— Не совсем. Хранилище — это интерфейс. Буферная зона. Доступ сюда строго ограничен. Носители попадают в этот сектор только один раз за все время взаимодействия с Системой.
— Один раз? Когда?
— В момент, когда физическая смерть носителя зафиксирована Системой как неизбежная или уже свершившаяся, — пояснила Вежа, — но при этом сохраняется потенциальная возможность восстановления биологической оболочки при определенных условиях и затратах ресурсов Системы. Это точка бифуркации, носитель. Момент принятия решения.
Я — бесплотное сознание в цифровом хранилище. Мое тело мертво. Но есть шанс на восстановление. И я здесь только один раз. Это значит, что если я умру снова, этого шанса уже не будет? Вежа говорила загадками, выдавая информацию дозированно, создавая больше вопросов, чем ответов.
— Решения о чем? — спросил я мысленно, пытаясь уловить логику в ее словах. — И что сейчас происходит с моим телом? Если оно мертво, о каком восстановлении может идти речь?
Аватар Вежи оставался бесстрастным. Ее красота была настолько совершенной, что казалась лишенной жизни.
— Решение о целесообразности продолжения твоего участия в Проекте, носитель Крюков, — пояснила она. — Система анализирует множество факторов: твою эффективность, потенциал, соответствие текущим задачам, наличие необходимых ресурсов для восстановления и, разумеется, твою последнюю зафиксированную активность перед терминальным событием.
Проект. Я был всего лишь пешкой в каком-то неведомом «Проекте». Моя жизнь, смерть, возможное воскрешение — все это лишь переменные в уравнении, которое решала Система.
— Что касается твоей биологической оболочки, — продолжила Вежа, игнорируя мое внутреннее возмущение, — то в данный момент она находится в процессе транспортировки.
— Транспортировки куда?
— Согласно полученным Системой данным из внешних источников наблюдения, твое тело было снято с виселицы по приказу губернатора Барбадоса, сэра Уильяма Кортни, вскоре после официальной констатации смерти. Медицинское освидетельствование было формальным. Затем тело погрузили на простую двухколесную телегу, используемую обычно для перевозки мусора или тел бродяг.
Я слушал этот бесстрастный отчет, и внутри все сжималось от унижения. Никаких официальных похорон, никакой могилы с именем. Просто закопать где-нибудь на задворках кладбища и забыть. Пират Крюк исчез, проблема решена.
— В настоящее время телега движется по направлению к городскому кладбищу Бриджтауна, — продолжала Вежа, словно зачитывая сводку погоды. — Вероятнее всего, захоронение будет произведено в общей могиле для неопознанных или неимущих, без
