Альтерверс - Анатолий Мухин
— Я очень удивился. Это же Марченко! Хотя, думаю, что Кашалотов не просто так поставил меня к нему.
— Старый охламон, — улыбнулся отец. — Сколько же он у наших крови выпил. Звонил мне. Доложил, что ты заходил. Ты, кстати говоря, оставил приятное впечатление. Молодец.
— Да что я? Не высовывался и отвечал на вопросы, когда спрашивают. Всё как ты советовал.
— Это ты молодец, сынок. Кашалотов не сказал мне, куда тебя отправляют, но, так как твой напарник — Марченко, могу предположить, что в седьмую?
— К7-217. Контрабанда людей.
— Внедрение? Хорошо. В банду или жертвой?
— Будем с Егором отыгрывать братьев. Деталей пока не знаю, но из того, что есть, — будем прибиваться к одному из поселений.
— Егор — толковый парень. Много повидал.
— У нас двадцать шесть сценариев.
— Двадцать шесть? — удивился Евгений Николаевич. — Кашалотов совсем рехнулся.
— Вот и Марченко то же самое сказал.
— В мои годы сценариев было максимум четыре. А дальше — импровизация. Была важна конечная цель. Хотя, может, это и к лучшему, — отставной оперативник перевёл взгляд на свой сад, — времена поменялись. Страна, в которой работали мы, — уже прошлое. Сейчас технический прогресс устанавливает правила. В нашем мире.Фёдоров подмигнул сыну. Лиза принесла с кухни большой керамический чайник, украшенный золотой каёмкой и орнаментом из цветов. Она поцеловала пасынка в темя, её длинные русые волосы упали ему на нос. Матвей скорчил шутливую недовольную гримасу. Женщина поставила чашки с чайником на небольшой столик и ушла обратно в дом.
— Спасибо, дорогая, — поблагодарил Лизу Фёдоров-старший.
— Волнуюсь, — Матвей опустил глаза, пока отец разливал чай. — Не знаю, чего ждать, и мне немного страшно. А ещё каждый не забывает упомянуть, что я — твой сын.
— Ну, это ж хорошо, — Евгений Николаевич улыбнулся, — пусть знают, кто ты и из чьей семьи. А то, что тебе страшно, — это тоже хорошо.
— Немного страшно.
— Немного страшно. Было бы хуже, если бы ты бросался на амбразуру. Страх — это союзник. Страх говорит о том, что ты будешь тщательно взвешивать каждый свой шаг. Сценарий сценарием, но никто не застрахован от форс-мажоров. И ты это знаешь, помнишь об этом. А Марченко тебя прикроет. Так что не переживай.
— Спасибо, пап, — Матвей сделал аккуратный глоток свежезаваренного чая с корицей. — Ты бывал там?
— В самой К7-217 — нет. Заглядывал по соседству. Но это было аж в 89-м. Думаю, многое изменилось с тех пор.
— Вот и узнаем, — улыбнулся Матвей.
— Седьмая классификация меня всегда пугала, — признался отец, — как и шестнадцатая. Потому я старался держаться от них подальше. Забавное совпадение, да, сынок?
— Какое?
— Твоё первое задание — там, куда я бы не хотел тебя отправлять ни при каких обстоятельствах.
Матвей пожал плечами.
— Стечение обстоятельств.
— Или приказ свыше. Чёрт его знает. Они могут.
— В любом случае — это хороший старт. Сложный, но хороший.
— И опасный, — Евгений Николаевич наклонился к сыну, — я тебя очень прошу, будь осторожен.
— Буду, — пообещал Матвей. — В конце концов, у меня лучшие учителя, главный из которых — ты.
Фёдоров-старший улыбнулся и откинулся на спинку плетёного кресла, выпуская клуб пара от электронной сигареты.
***
Матвей допивал кофе по-американски на площади перед станцией метро «Маяковская». Он специально приехал на пятнадцать минут раньше — продемонстрировать свою собранность, ответственность и готовность к делу, несмотря на то что внутренний голос ставил под сомнение его готовность к предстоящей работе.Марченко вышел из вестибюля в 7:24, его длинный плащ и шляпа смотрелись старомодно в мире, где правят бренды. Пробивающаяся щетина и мешки под карими глазами говорили о том, что он вчера сделал в точности всё то, что советовал своему юному напарнику. Егор сразу заметил одинокую фигуру Матвея. Ни души вокруг — только скромный молодой парнишка, попивающий кофе на одной из лавок. 7:30 — это слишком рано для офисной Москвы. Марченко подошёл к Фёдорову-младшему и протянул руку.
— Не опоздал. Молодец. Люблю пунктуальных.
— Спасибо, — протянул руку в ответ Матвей. — Я тоже.
— Пойдём, — Марченко, не дожидаясь, пока Матвей встанет с лавки, направился в сторону Садового. — Тут есть одно тихое местечко неподалёку. Завтракал?
— Нет, — Матвей тут же сорвался с места и последовал за напарником. — С удовольствием перекусил бы.
— Я бы и пивка глотнул.
Матвей удивился такой искренности напарника.
— Хорошо ночь прошла? — осторожно спросил он.
— Как в последний раз, — улыбнулся Марченко в ответ. — А ты как?
— Поехал домой спать.
— Тю-у-у-у. Эх ты.
Они прошли несколько кварталов и свернули в одну из арок сталинского дома. Во дворе сразу бросалась в глаза небольшая одноэтажная кирпичная постройка с вывеской «Кафе» — возможно, бывший хозблок или щитовая. Такие кафе Матвей обходил стороной — внешний вид заведения достал из забытых воспоминаний пирожки с капустой из привокзальной столовой, которыми он по неопытности отравился и слёг со всеми сопутствующими симптомами на несколько дней.
Напарники зашли внутрь. Марченко перевернул табличку на двери с «Открыто» на «Закрыто». Внутренний интерьер и отделка кафе только усилили сомнения Матвея: старый подвал, оклеенный обоями откуда-то из прошлого; на одной из стен — советская плитка, в углу — две газовые горелки для приготовления весьма сомнительных блюд. Марченко сомнения Матвея почувствовал моментально.
— Не суди книгу по обложке, — сказал он угрюмо и сел за один из четырёх столиков, накрытых клеёнкой в цветочек.
Матвей сел напротив, открыл рот, чтобы начать дискуссию, но не успел: к ним подошёл тучный лысый мужчина, ростом выше среднего, небрежно вытирая сальную волосатую руку о заляпанный фартук, когда-то светло-серого цвета.
— Егор, — улыбнулся мужчина практически беззубой улыбкой. — Рад тебя видеть.
— Привет, Олежа. Как сам?
— Да потихоньку, спасибо. Дела идут неплохо. Я сделал бизнес-ланч за 200 рублей — теперь в обед у меня от клиентов отбоя нет!
Матвей чуть не крикнул: «Серьёзно?!», но осёкся.
— Приятно слышать, — сказал Марченко и закурил. — Мне яичницу из трёх яиц с колбасой, белого хлеба и пол-литра нефильтрованного.
— А
