Первый инженер императора – I - Александр Вольт
Мысли в голове крутились одна за другой и все сводились к тому, что придется прорываться с боем. Просто так отвести себя на виселицу я точно не дам. Нужно придумать способ, как вырваться и попробовать сигануть через стену.
Эшафот как раз близко примыкал к отвесной защитной стене, ограждавшей город. Высота стены примерно восемь метров. Кладка с бойницами и с башнями сверху для лучников.
Если подтянуться на перекладине, после чего хорошо прыгнуть и ухватится руками, то может и получиться, только… что, если наденут кандалы?
Выбью большие пальцы из суставов и сниму их, потом вправлю. Да, пару месяцев будет болеть, но лучше так, чем проститься с жизнью.
Я не заметил, как за размышлениями провалился в сон. Меня не волновал ни ужин, ни его отсутствие. Волновала только задача, где переменных было так много что удержать каждую казалось практически нереальным.
Лязг металла рывком выдрал меня из неуютной и вязкой темноты полудремы. Надомной стоял верзила, а за ним за решеткой по ту сторону двое представителей синих мундиров с пятиконечными звездами. В этот раз другие лица, не те, что вчера.
Они смотрели на меня, щуря глаза, которые явно открыли сегодняшним утром с трудом и без особого желания. Воздух тут же заполнился запахами кислой браги и вечерней попойки.
— Вставай, — прогундел недовольно Васька-палач. — Пора идти.
Глава 2
2
Нынешний царь, который в ближайшем будущем собирался стать новым императором, сидел напротив меня. Его взгляд был опущен на лист бумаги, по которому он неприятно скрипел пером, то и дело обмакивая его в чернильницу. Звук, должен сказать, был просто невыносимым. Казалось, что он скребет не по пергаменту, а прямо мне по мозгам, словно делал это намеренно.
«Интересно, — спокойно подумал я, — что заставляет его так усердно выводить эти каракули?»
— Принесите самовар с чаем, — скомандовал царь и махнул свободной рукой, не отрывая взгляда от стола.
По ковру зашуршали чьи-то шаги, тихо скрипнули петли и снова тишина. Только перо скрежетало по пергаменту.
Я сидел на табурете, подпирая щеку ладонью, и старался не закатывать глаза. Терпение — ценная добродетель, напоминал я себе, продолжая рассматривать помещение. Хорошо убранное, украшенное в самых, что ни на есть царских условиях.
Стол из красного дуба, с резными ножками и завитками. Золотая люстра с добрым десятком подсвечников, внушительные шкафы с книгами, которые, мне казалось, здесь на вес того самого золота.
Позади царя находилось широкое окно с видом на центр города, украшенное плотными гардинами и занавесками. Свинцовые переплеты рам — архаично, но надежно. Стекло зеленоватого оттенка — примесь оксида железа. Пропускает не более шестидесяти процентов света. Я ухмыльнулся от этой мысли. Хорошо, хоть не слюда.
Я снова перевел взгляд на монарха. Уж больно долго он что-то там записывал. Похоже, составлял список моих грехов. Или, что мне казалось более подходящим и вероятным, просто рисовал барашков. Судя по его виду, Его Величество был не сильно озабочен моим присутствием.
Впрочем, чего еще было ожидать от царя, который считал себя просвещенным монархом? Просвещение, видимо, в его понимании заключалось в том, чтобы писать каракули, и время от времени бросать на меня презрительные взгляды.
Я не уверен, но, наверное, самодержец считал, что этого достаточно, чтобы произвести на меня впечатление и заставить дрожать.
Но при этом, будучи человеком грамотным, хотя и не заставшим монархию, я испытывал только легкую скуку. А так как все люди слеплены на девяносто девять процентов из одинакового материала, то воспринимать царя за сына божьего я не собирался.
Однако, раз этикет требовал соблюдать субординацию и дистанцию — я соблюдал.
Внутри себя я уже решил: этикет это всего лишь игра, и я играю по правилам, которых требовала ситуация.
— Племянник кузнеца Кулибина, значит, — пробубнил царь себе под нос.
— Так точно, Ваше Величество, — ответил я, опустив руку от щеки на колени. Стул подо мной скрипнул. Если резко встать, конструкция развалится. Не царский уровень, явно провинциальный мастер.
Уверенность была сейчас моим единственным оружием, которое я мог спокойно использовать. Хотя внутри себя и понимал, что на любую уверенность нужно время. А его у меня буквально с каждой секундой становилось все меньше.
Государь снова бросил на меня удивленный взгляд из-под косматых бровей, словно не ко мне обращался, и продолжил скрипеть пером.
За время, что я провел в этом чудесном мире, а это около трех месяцев, я многое повидал. Пожил в землянке, поработал подмастерьем у кузнеца, научился более или менее сносно общаться с местными жителями и даже привык к их «простяцкому» языку.
Правда, привык — это громко сказано, он по-прежнему звучал для меня диковато. А так как иных жителей я еще не слышал, поскольку за пределы Великого Новгорода не выбирался, то смахивал подобную манеру речи еще и на акцент. Свою же манеру речи оправдывал тем же.
Кузнец, кстати, оказался весьма необычным стариком. И, что удивительно, он, оказывается, когда-то был инженером, как и я. Правда, времена эти давно прошли, и он притворялся простым кузнецом, чтобы его никто не трогал. Именно он меня и приютил, когда я появился, словно снег на голову. Вернее будет сказать, что мы столкнулись с ним в лесу.
Я как раз собирал маслята, чтобы было чем поужинать, а он брел, собирая валежник. Так и столкнулись задницами. Вид у меня, наверное, был не просто ошарашивающий, а прямо пугающий. Сначала глаза Михалыча распахнулись, словно черта увидел, зрачки расширились, а лицо вытянулось в немом ужасе. Надо было видеть его лицо в тот момент. Это действительно было смешно.
Я уж думал, что его удар хватит прямо там, но ничего. Психика у старика крепкой оказалась. Я же на тот момент выживал, как Робинзон Крузо. Выкопал при помощи подручных инструментов землянку. Самодельная мотыга из палок, лозы и камней, и подобия лопаты смастерить удалось без труда.
Но, буду честен, пришлось позаимствовать у местных крестьян, что жили у окраины города, вдоль деревянных стен, топор и кресало, чтобы хоть как-то облегчить себе труд.
Естественно, что я вернул то, что взял, когда перебрался к кузнецу. Я ж не вор какой-нибудь.
Собственно, именно Михалыч, а конкретно Андрей Михайлович Кулибин и помог мне освоиться, приютив молодого парня,
