Космопорт - Сергей Чернов
— Тема беседы та, о которой я догадываюсь? — я моложе, мне и начинать.
— Да. Речь о Байконуре, — Костюшин подхватывает, не озабочиваясь излишней витиеватостью. — Мы не хотим, чтобы Россия уходила оттуда. Видишь ли, Витя, время собирать камни, а не разбрасывать.
Немного думаю, как расценивать слово «мы». Впрочем, не важно.
— И меня выбрали, как таран, как главную ударную силу? Даже не знаю, смеяться или плакать.
— Просто больше некому, — Костюшин пожимает плечами, его спутница Римма прячет интерес ко мне и к теме за маскирующей пеленой равнодушия.
Ей лет тридцать пять на вид, не больше. Возраст полного расцвета для женщин, ведущих правильный образ жизни и не убивающих себя тяжёлой работой.
— Роскосмос, — тон намеренно выбрал такой, что не понятно, спрашиваю или утверждаю.
— Облажался, — прямо и грубо продолжает Костюшин.
— Вы не можете послать меня в бой, ничем не вооружив, — я тоже умею говорить прямо. — Это всё равно, что послать генерала на войну, не дав ему армию и всё, что к ней прилагается. Чего вы от меня ждёте? Ну, хотите, организую там маленькую революцию и объявлю Байконур суверенным государством? Российское правительство признает независимость Байконурской республики?
Рядом раздаётся мелодичный звон. Не сразу распознаю, что это смеётся Римма.
— Ну, не так резко, — Костюшин серьёзен и выдаёт открытым текстом: — Президент согласен, что казахов надо ставить на место. История с ЦЭНКИ и «Байтереком» ему сильно не понравилась.
Любопытненько! Такое впечатление, что он присутствовал при разговоре. Запись смотрел?
— С чего вы взяли, что я смогу?
— Сможешь, — уверенность в голосе непробиваемая. — Познакомься, Римма!
— Мы же познакомились, — женщина удивляется.
— Познакомься ещё раз. Перед тобой самый юный в России долларовый миллиардер. Сколько у тебя их, Виктор? Миллиардов-то?
Отвечаю молчаливой усмешкой. Ожидаемо женщина смотрит на меня совершенно другими глазами.
— В топ-пятьдесят, Римма, богатейших людей страны он точно входит. Это только по капиталам, о которых я знаю. Но под мраком тайны, так сказать, в форме тёмной материи у него ещё больше.
— К чему вы это, Андрей Львович? Римма производит впечатление умной дамы, сама понимает, что с кем попало вы лично встречаться не будете.
— Это, Витя, к вопросу о ресурсах, которые тебе нужно дать. Они у тебя уже есть и совсем не слабые.
— Деньги на хлеб не намажешь и в пушку не зарядишь.
— Кто-то из великих сказал, что для войны нужны три вещи, — Костюшин пытается отмахнуться от моих доводов. — Знаешь какие?
— Деньги, деньги и ещё раз деньги, — поддерживает его Римма.
— Слова приписывают Наполеону, а у него к этим трём вещам было ещё кое-что, о чём он скромно умолчал, — ага, разводите меня, разводите! — Абсолютная императорская власть! Поставьте меня королём на Байконуре — и даже без денег. Через год у меня будут деньги, через два — большие деньги, а через три — очень большие.
Костюшин откидывается на спинку стула и озадаченно замолкает. В глазах Риммы скрытое восхищение пополам с досадой от того, как ловко срезал её шефа. Использую полученную паузу в свою пользу:
— Я сопоставляю Байконур с местом, которое мы выбрали сами. Юго-запад Омской области. Равнинная местность — та же казахская степь, — загибаю первый палец. — Скудное количество осадков в течение года, фактически такой же засушливый климат, как на Байконуре и в остальном Казахстане. При этом полноводный Иртыш в шаговой доступности, бросить трубопровод — пара пустяков. Опять же, рядом город-миллионник, региональный университетский центр, то есть с квалифицированными и любыми другими кадрами проблем не будет. Есть авиазавод, который на данный момент сопрягают с Роскосмосом. Для нас тоже интересно. Отсутствие грунтовых вод, как на Байконуре, тоже имеет значение.
Пальцы на руке заканчиваются.
— Одного там не будет. Сказать чего? — согласия не жду, вопрос риторический. — Постоянных козней и подножек со стороны казахских властей. Их там просто нет. Некому висеть на руках и ногах неподъёмными кандалами.
— Вынужден с тобой согласиться. Подобный вариант для тебя лучше, — однако под слышимыми словами прячется что-то ещё. Да, вот оно! — Но пойми меня правильно. Президент воспримет сдачу Байконура как личное поражение. Он на это не пойдёт!
— Пусть не сдаёт, — пожимаю плечами. — Я разве против? Кто ему мешает выкрутить руки казахам и заставить их подписать новый Договор о Байконуре? У него для этого все возможности есть. Лучше всего оформить, как анклав России.
— Ого! — непонятно чем восхищается Римма. То ли дерзостью, то ли размахом предложения.
— И тогда я со спокойной душой приду со своими деньгами на Байконур и свершу свои великие дела.
— Тебе надо было у казахов тоже деньги взять… — вдруг задумчиво произносит Костюшин.
Хорошая идея, но дорога ложка к обеду. К тому же…
— У меня нет там никаких завязок. К тому же сильно сомневаюсь, что кто-то в Казахстане может раскошелиться на миллиард долларов.
— Зато у них личная заинтересованность в твоём успехе была бы.
Резонно. Могло бы сработать. Однако лучше по-другому.
— Вам кто мешает так сделать? В смысле — нашему правительству? Выпустить какие-нибудь сверхприбыльные бонды или другие ценные бумаги, предложить Астане…
— Под твои условия? — Костюшин глядит неожиданно остро. Говорит, не конкретизируя, спутница из доверенных людей, но лишние знания — лишние печали.
— Лучше мягче. Правительство ведь посредником выступит, а деньги мне отдаст. Уже под мои условия. Но больше миллиарда не возьму. Объелся этими миллиардами…
Опять раздаётся мелодичный смех Риммы, глядящей на меня искрящимися глазами.
— Мужчины, давайте десерт разнообразим. Витя, вам кофе?
— Можно…
7 октября, воскресенье, время 20:15.
МГУ, ГЗ, сектор В, 16 этаж, комната Колчина.
— Ты в ресторане был⁈ — где-то в районе лица Светины глаза пытаются просверлить во мне дырку. — Без меня⁈ О-о-о-чень интересно…
— Ничего интересного, ай! — пытаюсь погладить стройную ножку, её хозяйка бьёт по руке.
— Выходит, развлекаться без меня ходишь, — начинаются скоропалительные выводы. — Бабы там были?
— Не было, — и уточняю: — Одна баба была. Раза в полтора или два старше тебя. Меня точно в два раза.
Намёков на свой старший возраст Света не любит. Исключительно по покладистости характера. Так-то сказал
