Господин следователь 7 - Евгений Васильевич Шалашов
— Что ж, спасибо, — поблагодарил я. — Когда сможете дать мне официальный акт? Хотя бы примерное время смерти?
— Вот тут я не знаю, — принялся важничать лекарь. — Мне еще поработать нужно, посмотреть. И не взыщите — акт я не вам отдам, а господину исправнику. Он мне задание давал — перед ним и отчет держать. Думаю, дня через два-три все будет готово. Нужно же два акта сделать — на каждого покойничка отдельно, правильно?
Я только кивнул. Эх, ну почему эскулапы так любят наводить тень на плетень? Им что, сложно сразу сказать? Хотя бы общие сведения, а формальности-то и потом. Интересно, что заканчивал здешний врач? Лет ему тридцать пять, скорее всего — Московский университет. Попробую воззвать к корпоративной солидарности.
— Простите, господин Суслов… Вы ведь наверняка Московский университет заканчивали? И судебную медицину профессору Легонину сдавали? Знаете, что для следствия время играет важную роль. И время смерти, да и время для расследования. У нас и так уже полторы недели коту под хвост ушло. Два-три дня — очень много. Мне бы пока на словах, без акта.
Упоминание декана юридического факультета, преподающего судебную медицину в Альма-матер здешнего эскулапа (да, теперь еще и моей), подействовало не так, как я ждал.
Суслов от возмущения выплюнул папиросу и принялся ее яростно топтать.
— Лучше не вспоминайте этого… старого осла, из-за которого я дважды пересдавал предмет. Из-за него я чуть из университета не вылетел! Придрался, видите ли, когда я позабыл упомянуть про разгибатель пальцев трупа…
Разгибатель пальцев трупа? Я про такую штуку и не слыхал. Надо будет узнать.
— Вот видите, вы чуть из университета не вылетели из-за ерунды, хотя вы и врач и человек умный, — вздохнул я. — А представляете, какого мне пришлось? Я ж чуть не помер, пока судебную медицину сдавал. Чуть было сам трупными пятнами не покрылся.
Прости, Виктор Алексеевич, что так нагло вру. Для пользы дела. Кажется, сработало. Доктор посмотрел на меня, как на собрата по несчастью. Вытащил из кармана папиросы, ухватил одну, стараясь не зацепить грязными руками мундштук, сунул в рот и прикурил. Затянувшись пару раз, соизволил сказать:
— Я бы сказал, что смерть наступила неделю или полторы назад…
— То есть, числа двадцатого — двадцать первого июля? — прикинул я.
— Н-ну, где-то так… Я же календарь не смотрю. Но не исключено, что и двадцать второго. Сами понимаете — если вы судебную медицину изучали, то жара, да и все прочее — ткани разлагаются быстрее. А вот червячки немного подсказали…
Значит, разброс составляет целых три дня… Многовато. Впрочем, с останками Борноволкова еще хуже было — там счет шел на неделю или две.
Но все равно, очень плохо. Придется вычеркивать из списков главного подозреваемого — господина Никитского. А так бы этого не хотелось. Идеальный же вариант. Муж избавляется от жены, заодно от любовника. Впрочем, пока не стану полностью выбрасывать майора из черного списка. Нужно его допросить, алиби проверить, если оно у него имеется. Он же мог вначале убить, подождать денька-два, а потом явиться к городовому и разыграть трагедию.
Да, а с помощью чего он избавляется от постылой жены? Отставной майор было бы логично взять револьвер. А тут, черт-те что.
— И что это за орудие убийства? — вздохнул я, с надеждой поглядывая на доктора. Может, все-таки подскажет идею? — Острога какая-нибудь, с которой на рыбу ходят? Или штык?
— Не штык, не острога, — покачал головой Суслов. — В этом случае края раны были бы рваными, а здесь ровные. Есть, разумеется, у меня мысль…
— М-м… — уставился я во все глаза на лекаря. — Доктор, любая версия — даже самая фантастическая. Орудие убийства — ключ к успеху.
— Видел я как-то в английском хирургическом журнале такую штуку, как троакар, — сообщил Суслов, слегка высокомерно поглядывая на меня. — Известно, что это такое?
— Доктор, откуда? Если бы это было нужно по судебной медицине, так я бы знал. А тут, чисто ваша епархия.
— Троакар — это стилет, который вставляют в полую трубку.
— И зачем он нужен?
— А нужен он, чтобы откачивать лишнюю жидкость из организма.
— А в организме бывает лишняя жидкость? — удивился я. Покопавшись в памяти, кроме водянки ничего вспомнить не смог. Но если врач говорит про лишнее, значит так оно и есть. Привык верить специалистам.
— Н-ну, например, при болезни почек, когда человек не может помочиться, то явно в организме образовалась лишняя жидкость,
— А, вы про уремию? — догадался я.
— Совершенно верно. Знаете, что Петр Великий всегда с собой серебряный катетер носил? Знаете, что такое катетер?
— Бр-р…
— Значит, знаете. Так вот, дорогой господин следователь, чтобы помочиться, нашему императору приходилось постоянно пользоваться катетером. Представляете?
— Бр-рр…
Что такое катетер я знал. Но вот про серебряный катетер Петра никогда не слышал. Сомнения у меня имеются, что в петровскую эпоху можно было создать такую тонкую вещь, да еще из серебра.
— Вот вам и бр-рр, — заулыбался доктор, довольный произведенным эффектом. — А умер наш государь, потому что уже и катетер не помогал, моча не выделялась, оставалась внутри и принялась отравлять весь организм.
— Все бы вам какие-то ужасы рассказывать, — хмыкнул я, припоминая — сколько версий смерти Петра мне известно? Имеется традиционная — смерть от пневмонии, наступившей после того, как Петр полез спасать утопающих солдат. Но про почечнокаменную болезнь тоже читал. В принципе, пневмония могла с ней соседствовать.
Имеется версия, что нашего императора отравили. Кто именно — непонятно. Возможно, Алексашка Меншиков, которого за казнокрадство император собирался-таки отправить на плаху, кто-то из старых родов, желающих убить государя, а еще — враги отечества — англичане или французы. А вот академик Михаил Покровский был уверен, что Петр скончался от сифилиса, который подхватил в Голландии.
Нет, я все-таки придерживаюсь традиционной версии, что смерть государя случилась из-за простуды. Тем более, что имеются свидетельства подвига (а как это иначе назвать?) императора. Свое мнение оставлю при себе, а доктора послушаю.
— А здесь не ужасы, а самая обыкновенная и, очень досадная жизненная ситуация, которая привела государя к смерти, — сказал господин Суслов. — Катетер уже не помогал, но будь рядом с Петром толковый медик, умеющий пользоваться троакаром, то
