1928 год: ликвидировать ликвидаторов - Августин Ангелов
Глава 24
Когда Менжинский вместе с Трилиссером и под охраной сотрудников его отдела добрался до своей квартиры, время уже перевалило за полночь. В подъезде на этот раз горел свет, а возле него важно прохаживался дворник с лопатой, хотя снег и без того был тщательно вычищен с тротуара перед входом. Как только подъехала машина Трилиссера, он отправил вперед своего оперативника, чтобы проверить у дворника документы.
Карл Паукер постарался, установив круглосуточную охрану у квартиры председателя ОГПУ, как и обещал. За половину дня и вечер его сотрудники оборудовали дворницкую, а, на самом деле, законспирированный пост охраны. И, разумеется, дворники, дежурившие в этой дворницкой, тоже были не совсем дворниками. Человеку Трилиссера дворник предъявил соответствующее удостоверение. Не поддельное, а самое настоящее.
Тем не менее, сотрудник ИНО проверил и лестницу до самого верха, пока не убедился, что никакой опасности нет. Только тогда Менжинский распрощался с Трилиссером и, поднявшись на второй этаж, открыл свою квартиру. Он старался не шуметь, чтобы не разбудить домашних, но жена все-таки сразу почувствовала его и выскочила из детской навстречу. Повиснув на шее у Вячеслава, она поцеловала его и запричитала:
— Славочка, миленький, а я уже не знала, что и думать! Позвонила к тебе на службу, а там дежурный сказал, что не знает, где ты находишься. Представляешь, как я изнервничалась? И Рудик весь вечер плакал. Животик болел. Только сейчас его спать уложила!
Не желая посвящать Аллочку в подробности произошедшего, Менжинский сказал, что сильно задержался из-за того, что ездил инспектировать объекты. Впрочем, подобную версию сообщил он и Эльзе. Никто, кроме Трилиссера и его разведчиков, которые хорошо умели хранить тайны, не должен был узнать о перестрелке. Даже самому Сталину докладывать не следовало до выяснения. Ведь нельзя было исключать, что Ягода после той небольшой провокационной выволочки, которую устроил я Генриху, мог пожаловаться вождю, и решение о ликвидации Менжинского принял Сталин лично.
Ведь Ягода перехватил управление ОГПУ не просто так, а именно в интересах Сталина, который Генриху доверял больше, чем Менжинскому. Ведь Ягода был у Иосифа Виссарионовича на крючке. Как Генеральный секретарь партии большевиков, Сталин наверняка знал о приписках партийного стажа Генрихом. Потому этот человек и являлся тем, через кого партийный вождь жестко контролировал аппарат ОГПУ, взамен предоставляя самому Генриху некоторую свободу действий.
Теперь же стало и совершенно очевидно, что многое из оперативной информации проходило через Ягоду мимо Менжинского. Это было понятно хотя бы из того самого эпизода с побегом Бажанова, когда даже из полномочного представительства ОГПУ в Ашхабаде докладывали не лично Менжинскому, а Ягоде. И уже сам Генрих решал, говорить председателю ОГПУ сразу, или подождать, попробовав все исправить самостоятельно. Ведь, если бы тому особому пограничному отряду, который оперативно послал Ягода на перехват, удалось бы успешно перехватить перебежчиков, то и докладывать уже можно совсем в иной тональности. Во всяком случае, не как о непростительных ошибках чекистов, подчиненных Генриху, а, всего лишь, как о досадном инциденте с купированными последствиями.
Получалось, что факт искажения информации со стороны Ягоды уже нашел неопровержимое подтверждение, и это обстоятельство делало возможным поднятие вопроса его служебного соответствия на официальном уровне, на Коллегии ОГПУ. Факт побега Бориса Бажанова вместе с сотрудником ОГПУ, посланным Генрихом наблюдать и не допускать подобного — это отличный повод. А если еще и Трилиссер представит доказательства, что Генрих приписал себе десять лет партийного стажа, уличив его в прямом обмане руководства, этого хватит, чтобы сильно подвинуть Генриха вниз на лестнице карьеры. Не видать ему после этого никакого карьерного роста, потому что вопрос несоответствия занимаемой должности будет поставлен ребром.
Вот только, конечно, даже это не является основанием, чтобы Генриха расстреляли или даже посадили. Не наступили еще времена массовых репрессий. И подобное вряд ли сейчас допустит его самый влиятельный покровитель. Скорее всего, Иосиф Виссарионович решит перевести Ягоду на другую работу. Хотя, разумеется, тем самым, Сталин публично проявит степень своей поддержки подобных скомпрометированных людей, уронив свой собственный авторитет. Пойдет ли на это вождь? Как далеко он зайдет в оказании помощи Ягоде? А сам Генрих, наверняка, рассвирепеет и на этой почве может натворить какие-нибудь глупости, желая отомстить Трилиссеру и Менжинскому. И тогда на непродуманных действиях Ягоду можно будет и подловить, чтобы уже точно нашелся повод для более суровых мер против него. Вот и посмотрим, что из этого получится. Зацепки есть.
Сильно беспокоили, конечно, и мысли о сегодняшней перестрелке. Ничего о подобном покушении на Менжинского я никогда не читал. Значило ли это, что история уже начала необратимо меняться из-за моих действий? Или же просто инцидент на дороге настолько хорошо засекретили, что никакой огласки не последовало даже через многие десятилетия?
Но, я пока не склонен был переоценивать собственное влияние на исторический процесс. В конце концов, более или менее серьезным событием, к которому я оказался причастен за время после попадания, можно было назвать пока лишь одно: убеждение Сталина заменить Троцкому ссылку в Алма-Ату ссылкой в Горки. Или же это все-таки существенное изменение событий? Кто знает, что из этого получится, чем это грозит и как повлияет на развитие ситуации в стране?
Но, больше всего сейчас, конечно, не давали покоя мысли о стрельбе на дороге. Не каждый день подобное происходит: четыре неопознанных трупа и один раненый в перестрелке водитель ОГПУ! А если еще и выяснится, что это именно Ягода организовал, то тогда уж ему и вовсе несдобровать. Но, неужели же Генрих все-таки настолько глуп и прямолинеен, чтобы, получив небольшой втык от начальника, сразу пытаться его ликвидировать?
Наверняка, Ягоду немало удивило, что Менжинский внезапно объявил о своем выздоровлении и желании снова взять всю власть в ОГПУ в собственные руки. Но, это, все же, не повод для Генриха сразу же пытаться ликвидировать своего начальника. Или же Генрих все-таки думает по-другому? Может быть, имеется еще что-нибудь такое, что Генрих любыми путями пытается скрыть от Менжинского, не считаясь с ценой? Все эти вопросы крутились в моих собственных мыслях в том уголке черепной коробки, куда я отодвинул собственное сознание, пока Вячеслав ласкал свою молодую жену перед сном.
С этими мыслями я и задремал. Странное дело, но моя личность, хоть и была
