Позвони мне - Борис Михайлович Дмитриев
– Вы, Николай Александрович, – съязвил нажравшийся до отвала студент, – никак без пригласительного билета в святые отцы подались. Писание, что таблицу умножения, без единой запиночки шпарите. Можно на новогодние утренники к детишкам ходить, под ёлкой Евангелие декламировать.
– Да уж по заслугам, по великим страданиям нашим, – абсолютно серьёзно ответил царь Николай, – к сонму православных святых надеемся быть сопричислены.
Разговор в этой стадии подошел к какому-то логическому завершению, он уже не предполагал дополнительных реплик и комментариев. Поэтому Василий Иванович, на правах хозяина дружеского застолья, предложил обществу немного размяться: «Кому требуется, рекомендую пройтись, освежиться, пока Аннушка с денщиком не обновятся с посудой, не накроют заново стол».
Над Разливом во всю глотку шпарила озверевшая от одиночества луна. Полный диск её был уже настолько велик, что, казалось, ночное светило свалится с катушек прямо на Землю. И лес, и костер, и залитая зловещим фосфорическим светом поляна – всё настороженно замерло в ожидании неминуемой вселенской катастрофы. Но странное дело, что все собравшиеся в Разливе люди, в действительности малые и беззащитные существа, испытывали при этом несказанный кураж, как будто вся их беспокойная жизнь была только и подчинена ожиданию конца света.
Как почётные гости, так и принимающая сторона разбрелись лениво по ближайшим кустам, а комдив, пользуясь удобным моментом, решил украдкой наведаться к озеру. Очень много спорных вопросов возникло по ходу беседы, которые требовали незамедлительных ответов. И получить их можно было только через волшебную мобильную связь.
Василий Иванович с оглядкой спустился по береговому откосу, подошёл к кромке воды и восстановил справедливый баланс уровня жидкости в природе. Только после этого облегчённо присел на заветный ольховый топляк. Он достал из глубокого кармана габардиновых галифе сотовый телефон, включил рабочий режим и привычно набрал девять сплошных четвёрок. В трубке незамедлительно ответили:
– Говорите, слушаю вас.
– Я, конечно, премного извиняюсь, Отче наш, быть может, звоню и не вовремя, но мне до зарезу хочется поговорить о сегодняшних наших гостях. Должен признать, они оказались неплохими ребятами, даже расставаться не хочется, право же, почти такие, как мы. Вам, наверняка, хорошо всё известно. Знаете, кем они были у нас на Земле, где и кем пребывают сейчас, и, главное, точно осведомлены, что ожидает этих людей впереди. Даже не сомневаюсь, что их личное дело хранится под грифом «секретно», но умоляю, поделитесь по дружбе хоть какой информацией, просто сгораю от любопытства.
Чапаев, за время телефонного знакомства, был порядком осведомлён о всяких причудах Создателя, о Его непредсказуемой манере рассмеяться в самый неподходящий момент. Однако на сей раз собеседник превзошёл самые смелые ожидания. Обрушившийся хохот зарождался почти что беззвучно, с мелкими всхлипываниями и подвываниями, потом вдруг выплеснулся таким громовым раскатом, что комдив непроизвольно поднял очи к небу в поисках электрической молнии. После резкого обвала нечеловеческого ликования, из трубки как ни в чём не бывало послышалось:
– Как всегда, ошибаешься, друг мой Василий, они не по нашему ведомству числятся. Не в моей, к счастью, компетенции знать и определять их дальнейший вселенский маршрут. Не то чтобы недоступны, скорее неинтересны они мне, для подобных клиентов водятся специалисты иного профиля. Если горишь нетерпением, могу, по-приятельски, предложить секретный связной телефон. Номерок запомнить несложно, всего-то состоит из девяти обыкновенных шестёрок. Звони вечерком, у них справочная служба довольно любезная, работают по высокому классу, получишь ответы на любой свой вопрос.
Василий Иванович, не будь простофилей, враз догадался к чему это клонит Создатель, однако не отступился и предпринял обходный манёвр. Он обратился к военной хитрости и попытался подъехать с другой стороны:
– Знаю я эти секретные телефонные номера, составленные из сплошных только шестёрок, не будешь рад, когда свяжешься. Вы лучше скажите, это правда, что Николая Романова могут в святые определить? С виду он не больно на Николая Чудотворца похож, да и закваски Серафима Саровского как-то в нём не замечено. Раньше даже подумать не мог, что у вас кандидатов на причисление к лику святых, как на приём докторов, в порядке живой очереди выстраивают.
Создатель опять едва не сорвался в гомерический хохот, но отделался лёгким смешком и, отхлебнув глоточек свежего чая, поведал рассудительно:
– То, что вы святых между собой назначаете, дело, без сомнения, интересное, дорогой друг Василий, но к нам оно не имеет ни малейшего отношения. Мы подобных почестей давно уже никому не оказывали, и списки кандидатов в последнее время появились слишком большие, и заслуги для нас не очень понятные. Вы по собственному усмотрению Николая Второго в святые зачислите, вам всю жизнь и поклоняться ему. Нам-то что, от нас не убудет. Впрочем, надежду храним, что всякое причисление к лику святых хоть кого-то, пусть на малую толику, приблизит к чертогам небесного града.
Очередное признание Создателя некоторым образом сбило с панталыку, озадачило неугомонного комдива. Он, по простоте душевной, наивно полагал, что имена кандидатов причисления к лику святых непременно согласуются с небесами, что там не может быть места для залётных гусей. Даже в партию к большевикам не проскользнёшь сквозь игольное ушко у Фурманова, а уж к собору святых случайному человеку и комариным носиком не затесаться. В связи с этим Василий Иванович с нескрываемым недоумением поинтересовался:
– Так выходит, что Вы распоряжаетесь только там наверху, а к земным нашим дрязгам вообще никак не причастны? Тогда хоть в курс дела немного введите, если, конечно, небесный устав позволяет. Выходит, что Невского князя и отца Серафима мы тоже по собственной воле в святые назначили? Если управились без Вашего благословения, то, согласитесь, очень несерьёзно всё это устроилось.
На что Всевышний не допускающим возражения тоном заметил:
– Зачем же, дружище, всех валить в одну кучу. И у нас, и у вас по-разному всё случается. Иногда среди вашего брата такие ревнители горнего духа встречаются, что и нам впору благословляться от них. Тебе же рекомендую смиренно принять, что на свете есть много чего, о чём до поры никто не узнает, не то что по дружбе, но и по-родственному никогда не скажу. Сколько сам подымешь, столько и понесёшь, негоже человека нагружать поверх меры.
– Извините, конечно, но иногда Вы напоминаете мне нашего строптивого комиссара, – несколько раздражённо посетовал комдив. – Стоит только дочитаться в «Капитале» до самого интересного, Фурманов сразу же ничего не знает и
